— Сдавай вахту, Майк, — сказал он. — Ты был с ней с самого начала.
— Мы сделаем электроэнцефалограмму, Стюарт, и увидим, жива ли она. Ты тем временем сделай переливание крови первой группы. Она потеряла много крови в результате повреждения лица, но главное, чего нам следует опасаться, — шок и сотрясение мозга.
Доктор Портер приступил к работе. Майк закатил носилки в первый из целого десятка кабинетов отделения неотложки, где пострадавшим оказывалась быстрая и эффективная помощь. В кабинете находился электроэнцефалограф, который измерял электрическую активность — показатель жизни и смерти мозга, здесь имелись и приборы для контроля за деятельностью сердца.
Майк не стал тратить время, чтобы убрать назад красновато-золотые перепачканные кровью волосы девушки, а сразу начал вставлять иголки электродов в нужные места на ее голове, где это требовалось для проведения исследования. Миссис Саундерс, седеющая старшая медсестра, которая за время своей работы оказывала почти любую мыслимую неотложную помощь, подсоединяла провода к клеммам на машине. Одновременно другая сестра устанавливала маленькие электрокардиографические электроды на теле пострадавшей. Закончив работу, Майк выпрямился и кивнул старшей сестре.
— Включайте, — распорядился он. — Через минуту мы узнаем, следует ли нам предпринимать что-нибудь еще.
Миссис Саундерс повернула выключатель, и оба они стали наблюдать за экраном монитора. Сперва они ничего не увидели, и Майка начало охватывать тоскливое чувство, что в последние полчаса он пытался оживить мертвое тело. Затем, когда машина разогрелась, на экране появилась слабая изогнутая линия, менее яркая, чем обычная картинка электроэнцефалограммы, но все-таки заметная. Более того, они смогли различить отдельные волны, указывающие на разные уровни деятельности мозга. В нижней части монитора также появилось изображение регулярных колебаний искусственного сердцебиения.
— Вы вернули ее с того света, доктор! — несмотря на весь свой опыт, восхищенно воскликнула медсестра, но затем она рассудила более трезво. — Однако я не уверена, что она или ее жених скажут вам спасибо, когда увидят месиво, которое осталось от ее лица после катастрофы.
— Что там вы еще говорите насчет жениха?
— Разве вы не заметили бриллиантовое кольцо на ее левой руке? Кстати, давайте-ка я сниму его и уберу в больничный сейф, пока оно не исчезло каким-либо таинственным образом.
3
К тому времени, когда Майк закончил обкладывать носовые проходы пострадавшей девушки небольшими марлевыми тампонами, чтобы остановить кровотечение, доктор Стюарт Портер сделал небольшой разрез вены над левым локтем и вставил туда нейлоновый катетер. Соединив его с аппаратом, он начал переливание крови первой группы, всегда хранимой для чрезвычайных случаев, поскольку она совместима с тремя остальными группами крови и почти никогда не вызывает отрицательную реакцию. Между тем технические работники лаборатории уже сделали анализы крови, чтобы точно определить совместимость, а также степень шока и кровотечения.
В процессе работы Майк думал, как собрать по возможности ближе к нормальной форме сильно пострадавшие кости носа. Однако более полное восстановление придется отложить до тех пор, пока девушка не придет в сознание, а шок нейтрализуется переливанием крови до уровня, когда будет возможно провести более детальное обследование для выявления других вероятных повреждений и, в частности, необратимых нарушений мозга в результате удара головой.
— Мне кажется, пару раз я заметила слабые сокращения на кардиомониторе, — сказала миссис Саундерс, когда Майк завязывал концы повязки, удерживавшей марлевые тампоны под носом пациентки.
— Остановите кардиостимулятор, и мы увидим.
Сестра отключила ток от кардиостимулятора. Взгляды всех были прикованы к экрану монитора. Секунду назад регулярная серия колебаний искусственного сердцебиения двигалась вдоль экрана, подталкиваемая электроразрядами кардиостимулятора. Теперь линия была прямой.
В течение длительной паузы ничего не происходило. Затем, когда Майк уже протянул руку к выключателю, чтобы вновь включить машину, внезапно появилась невысокая кривая. Ее появление могло означать только одно: сердце реагировало на сигнал своего собственного естественного стимулятора, особой нервно-мышечной ткани, расположенной в верхней части правого предсердия. Кривая окрепла на втором ударе и затем, как бы уверившись в себе после первого слабого сокращения, приобрела регулярный ритм.
— Это просто чудо, — сказал Майк, — и мы определенно не имеем к нему никакого отношения.
Когда Майк вышел из соседнего отделения интенсивной терапии, в одну из палат которого поместили больную и где за всеми ее жизненно важными процессами будет непрерывно следить дежурная медсестра, его встретил высокий седовласый мужчина в толстых очках.
— Доктор Кернз? — спросил он.
— Да.
— Меня зовут Джордж Стенфилд. Я исполнительный директор газеты «Стар ньюз». Жанет Берк… — Он замолчал, заметив непонимающий взгляд Майка. — Вы даже не знаете ее имени?
— К сожалению, события развивались слишком быстро для этого, но, похоже, мисс Берк будет жить.
— Благодарю Господа и, конечно, вас за это, доктор, — сказал Стенфилд. — Жанет — моя племянница и лучший репортер чикагского бюро. Она с самого начала работала над делом Лин Толман. Можно даже сказать, что она была ближе к этой девушке, чем кто-либо, разумеется, кроме самих поклонников культа.
— Я бы сказал, это довольно сомнительная честь.
— Да, но только не для репортера, каковым является Жанет. Она позвонила мне вчера вечером из Чикаго и сообщила, что ФБР планирует перевезти Лин в Вашингтон сегодня утром и она полетит вместе с ней. Жанет сказала, что она готовит статью о том, почему Лин Толман решила подать апелляцию, и закончит ее к утру, когда прибудет сюда. Готов побиться об заклад, что Жанет уговорила Толман помочь ей в этом.
— Подготовить сенсационный рассказ, я полагаю.
— И ей это удалось-таки. Вы думаете, игра не стоила свеч, ведь все газеты Чикаго и радиокорреспонденты старались заполучить эти материалы. Я ждал ее в аэропорту, когда произошла катастрофа, но полиция не пропустила меня в здание, где бушевал огонь. Я видел, как кого-то положили в вертолет вместе с телом Лин Толман, но я не знал, кто это был, пока начальник охраны аэропорта не сообщил мне. Я со всех ног бросился сюда, но, как мне объяснили в аэропорту Даллас, Жанет была уже мертва.
— Насколько я понимаю, мистер Стенфилд, она была на грани жизни и смерти, — сказал Майк. — Здесь есть кафетерий. Не хотите ли выпить чашечку кофе и чего-нибудь перекусить? Я, простите, голоден.
Пока они ели, Майк подробно рассказал газетчику, что произошло с того момента, когда он впервые наклонился над телом девушки, которую Стенфилд называл Жанет Берк.
— Выходит, вы не имели возможности что-либо предпринять в отношении ее израненного лица? — спросил Стенфилд.
— Есть проблемы, которые надо решать в первую очередь, однако я сумел забинтовать ее носовые проходы, чтобы остановить кровотечение. Как только ее положение станет безопасным, я займусь ее лицом.
— Оно сильно пострадало?
— Внешне — только один разрез в уголке правого глаза, а внутри сильно деформированы кости верхней челюсти. Нижняя тоже сломана, но я не обнаружил никаких смещений, поэтому восстановить ее будет несложно. Кстати, у вас нет ее последней фотографии? Мне нужно знать, как она выглядела до катастрофы.
— У меня есть одно цветное фото дома, в отделе кадров газеты можно найти еще. А останутся ли у нее шрамы?
— Судя по первоначальному осмотру, очень незначительные, может, и не будет вовсе.
— До катастрофы я бы назвал Жанет миловидной, — продолжал Стенфилд, — умной и преданной своему делу. Лин Толман, по-видимому, доверяла ей и открылась ей больше, чем кому-то еще. Жанет даже подготовила несколько пленок с записью интервью Толман и уже получила предложение заключить контракт на написание книги о жизни женщины-дьявола. Моя газета имеет исключительное право опубликовать отрывки из книги до ее выхода в свет, если, конечно, Жанет когда-нибудь удастся ее закончить.
— Мы узнаем ответ на этот вопрос завтра, — сказал Майк. — Я попросил доктора Джона Фогарти осмотреть ее. Он лучший нейрохирург в больнице, а также крупный специалист по повреждениям мозга.
— Я знаю его, — подтвердил Стенфилд.
— Однако самым большим препятствием на пути к ее выздоровлению, — продолжал Майк, — является то, что ее сердце остановилось и оставило мозг без притока свежей крови, хоть и на короткое время.
— Действительно ли пять минут представляют тот предел, после которого повреждения мозга становятся необратимыми из-за недостатка кислорода в клетках мозга?
