«Пора валить отсюда», – решила Эл.
– Как ты красавица? – подошедшая Настасья Филипповна, присела рядом.
– Вы что издеваетесь надо мной? Красавица! А Вы уже начинали мне нравиться.
– А ты всегда так прямолинейна с людьми? Лупишь все, что приходит в голову?
– Стараюсь. Не вижу смысла приукрашивать действительность. Лучше Бога этот мир не сделаешь.
– Мир не сделаешь, а сделать жизнь свою или чужую лучше – возможно.
– Вот со своей и начните, – сказала Эл.
– А я с нее и начинаю.
– И для этого сели рядом со мной проповеди читать?
– Это не проповеди, деточка. Моя дочь, примерно твоего возраста, сейчас работает в Италии. Созваниваемся часто, но я, все равно, постоянно волнуюсь за нее. Я верю, что у нее все хорошо, но вдруг именно сейчас, именно в эту минуту, ей нужна помощь, так же, как сейчас нужна помощь тебе? И если я помогу тебе здесь, возможно там, кто-то поможет моей дочери, не пройдет мимо.
– Это все очень интересно, но кто Вам сказал, что я нуждаюсь сейчас в Вашей помощи?
– Мое сердце, мое материнское сердце мне сказало.
Эл резко повернулась к Настасье Филипповне, и посмотрела ей в лицо. Настасья Филипповна совсем не была похожа на маму, но Эл почувствовала какую-то теплоту и приязнь к этой незнакомой женщине. С минуту, они молча смотрели друг на друга, и каждая думала о своем, не отводя взгляда.
– Как Вы можете мне помочь?
– Хочу, чтобы ты без приключений доехала на море. Ты же туда ехать не передумала?
– Не передумала.
– Так вот, я попросила ребят, которые сидят за соседним столиком, чтобы они подбросили тебя до Шахт, а там хоть поезд, хоть автобус, даже электричками можно до побережья добраться.
– До каких шахт?
– Город Шахты, город понимаешь?
– Понимаю, а каких ребят? – Эл повернулась туда, где сидела компания.
– О, нет, только не с этими!
– Почему?
– У меня с мажорами классовая вражда.
– Не дури, лучшей компании тебе здесь не найти.
– Настасья Филипповна, а Вы что, хорошо их знаете?
– Не больше, чем тебя, но поверь мне, это лучший вариант. Я не первый день на трассе.
– Вы на трассе?! – Эл сделала изумленные глаза. Хмель еще не выветрился, и Эл почему-то захотелось подшутить над Настасьей Филипповной.
– Не зубоскаль. Все ты правильно поняла. И пока еще не факт, что они согласятся тебя взять, как раз сейчас они это обсуждают.
– А! Так бы сразу и сказали! Вот увидите – не возьмут. Это же мажоры – любители комфорта, а я для них «непредвиденное зло», и какая им выгода на это подписываться? Для них достаточным аргументом для отказа будет перегар, который я им в машине гарантирую сейчас. – Эл с досадой хмыкнула. – И не смотрите на меня так. Я сама себе такой не нравлюсь. И не надо меня осуждать. Вы же ничего обо мне не знаете.
– Я и не осуждаю.
5 Глава
«Святая Гертруда, помоги мне! Направь меня в нужном направлении, защити в пути!», – Эл не знала, почему сейчас вспомнила Святую Гертруду. Стоит сказать, что родители Эл были «детьми своего времени» в вопросах религии. Они были – атеистами, и как не без гордости говорила мама «Ортодоксальными атеистами!». И это, не смотря, на то, что в детстве обоих окрестили. И даже, не смотря, на то, что мамина мама была глубоко верующим человеком, чем вызывала насмешки, не злобные, но постоянные, со стороны матери Эл. Бабушка часто приезжала к ним в гости, но всегда перед этим, заходила в Госпитальную церковь, находящуюся недалеко от дома Эл. Эл любила, когда после службы, бабушка приносила ей «церковные прянички», так Эл называла просфору, хотя бабушка говорила, на устаревший манер «просвирки». Обычно после этого был примерно один и тот же диалог между мамой и бабушкой:
– Окрестить бы ее, нехорошо девочке нехристью жить, хирувимчика над ней нет…
– Мама, не начинай, и не запутывай ей мозги своими «хирувимчиками»!
Обычно после этого, разговор по вопросам религии заканчивался, и мама с бабушкой продолжали уже общаться на мирские темы, в которых они быстро находили общий язык.
Эл так и жила, не интересуясь религией, до того момента, как не стало мамы. Постепенно ее размышления о том, почему так произошло, почему именно с ней, с Эл, почему так рано, привели ее к решению окреститься. Но или вспоминая «негативное» отношение мамы к религии, или потому что православных традиций в семье не было, а обратиться с этим вопросом к бабушке, Эл считала теперь «предательством» по отношению к маме, или «потому что это слишком просто и банально», а Эл всегда старалась «оригинальничать», ее решение было неожиданным. Эл заинтересовалась католицизмом, ей показалось, что в католицизме, в большей степени поклоняются Деве Марии. Эл полагала, что, обращаясь к Богородице, она будет говорить и со своей мамой тоже, к тому же, в ее восемнадцать лет, в Эл начинали формироваться «феминистические взгляды на жизнь». Остальные причины были еще более несуразны. «Вот они плоды атеистического воспитания», как позже рассудит сама Эл, но тогда ей нравилось, что в католических храмах есть скамьи, особый интерес, спасибо фильмам, вызывали исповедальни, и, прости, Господи, креститься Эл было «удобнее» слева направо, а не справа налево. Этих причин было достаточно, чтобы Эл остановила свой выбор на католическом христианстве. Ее рассуждения были наивны и смешны, но Эл тогда, конечно, этого не понимала. Она стала выбирать себе новое имя, и, хотя Эл со свойственным юности нетерпением, хотела «провернуть все поскорее», пришлось повременить с крещением, так как Святая Покровительница, которую Эл для себя избрала, была Святая Гертруда Нивелльская, память которой совершают 17 марта, а тогда была осень. Святая Гертруда из Нивелля считается покровительницей домашних кошек и путешественников, и первое и второе находило живой отклик в душе Эл. Кошек она обожала с детства, а о путешествиях мечтала всегда, поэтому другой покровительницы для себя, Эл уже не видела, и ради своего нового имени Гертруда, Эл готова была подождать. Однако найти свою католическую паству в те годы, в Ташкенте было непросто. Так, постепенно, идея «Приобщиться к лону церкви», затуманенная дальнейшими перипетиями жизни Эл, отошла на второй план, и к Таинству Крещения Эл вернулась, спустя годы, уже после рождения сына, смерти бабушки и смерти отца, когда Эл почувствовала, что осталась одна, без защиты, с младенцем на руках. И хотя Эл во второй раз вышла замуж, была любима и любила, чувство дичайшего одиночества и беззащитности не покидало ее, а теперь она должна была быть сильной, и даже не ради себя, а ради своего долгожданного сына. И вот тогда, осознанно, «не мудрствуя лукаво», Эл покрестилась в Свято-Успенском Кафедральном соборе, в Госпитальной церкви, в этом, намоленом ее бабушкой месте.
6 Глава
– Ну что, подбросим странницу? – Лев вопросительно посмотрел на друзей.
– Куда подбросим? – Жанне определенно не нравилась вся эта ситуация.
– До Шахт, кажется, туда попросила Настасья Филипповна, – вступил в разговор Пит.
– Я считаю, что мы имеем полное право отказаться, – упорствовала Жанна.
– Я – Швейцария, нейтралитет – объявил Пит.
– Тогда я, на правах старшего, в нашем дружном коллективе, принимаю решение помочь человеку и подвезти на вокзал, до города, там видно будет.
– Не хочется портить настроение в самом начале поездки, – Жанна поморщилась, – тогда сам иди и сообщи ей эту радостную новость, благодетель.
– Так и сделаю, – Лев поднялся и направился в сторону Эл и Настасьи Филипповны.
Из здания заправки выглянул паренек, в форменном комбинезоне и позвал Настасью Филипповну.
– Ты подожди здесь, слышишь? Никуда не уходи, я скоро.
Настасья Филипповна поднялась из-за стола.
– Не волнуйтесь, не уйду.
Эл смотрела вдаль на слепящий золотой ковер из подсолнухов.
– Добрый день! Настасья Филипповна сказала, что Вам нужна помощь? – Лев присел за столик рядом с Эл.
– Так и сказала? – Эл расстерялась от неожиданности, – Привет!
– Привет, – Лев улыбнулся, – Так и сказала, или примерно так, мы можем Вас подвезти до станции.
– Хорошо.
– Как Вас зовут?
– Мужчина должен сначала представиться, – сказала Эл, и тут же пожалела об этом, умничать ей сейчас было не к лицу.
– Да-да, конечно, меня зовут Лев.
– Господи, аж страшно стало, а я – Гертруда, – сказал Эл, сама от себя не ожидавшая такого ответа.
– Какое редкое у Вас имя.
– Угу, как и у Вас, – сказала Эл, и отметила, что только одного Льва знала до этого момента. Львом звали маминого брата-близнеца, он был любимым дядей Эл. У дяди с мамой было сильное сходство, и когда не стало мамы, Эл часто вглядывалась в лицо дяди Левы, и как будто видела маму. А вот здоровье, Бог распределил между ними не поровну, потому что в отличие от мамы, дядя Лева был здоров и силен. Он и родился на 15 минут раньше мамы. С детства занимался боксом, потом стал тренировать, получил Заслуженного тренера Узбекистана. Дядя Лева пережил маму на 16 лет. Скончался он скоропостижно, в выходной, после обеда прилег отдохнуть и не проснулся. Его жена не сразу поняла, что дядя Лева умер, такой он лежал безмятежный, как будто крепко спал. О такой смерти мечтают многие, но только избранных Бог забирает к себе на небо, таким, прости Господи, «бизнес-классом».
