на сваях
С прищепками в звёздной куче?
Смотрите, на крышу сарая
Беретик луны нахлобучен.
Давно разбрелись по квартирам,
Покинув скамейку, бабульки.
Над целым огромным миром
Качаюсь, будто бы в люльке.
И слушаю пьяный оркестр
Сверчково-кошаче-шпанский,
Где каждый — круглая бездарь –
Плевать, что состав дилетантский!
А чуткая ночка всё ближе,
А звёздное небо всё краше.
Сарай снял берет с ветхой крыши
И мне им приветливо машет.
Шагают слова по бумажке,
Как будто по светлой дороге.
Кофейной бессонницы чашка
Стоит, как швейцар, у порога.
Но сон подступает, однако ж.
Мне снится — плыву по изгибам
Небесной реки, хлебный мякиш
Крошу дивным звёздам, как рыбам.
ВОСТОЧНАЯ ЗАРИСОВКА
Лунолика, стройна, черноока,
Смех мой весел, походка воздушна…
Околдую тебя ненароком.
А сама — промолчу равнодушно.
Не тревожьте меня, сновиденья!
Пусть слабеет упрямая воля,
День за днём, шаг за шагом томленье,
Беспрерывное, жгучее, злое,
Подбирается к сердцу всё ближе.
Но тебе, незнакомец, ни разу
Не шепну вдохновенно "приди же"
Я в садах полуночных Шираза.
Мне привычно лишь с ветром шафранным
Говорить, будто с ласковым гостем.
Я нарочно тем вечером пряным,
В час, когда виноградные гроздья
Так душисты в роскошной долине,
Что и выдох за вдохом не нужен,
Укрывалась в листве тёмно-синей,
Взгляд почуяв, что мною разбужен.
СЧАСТЬЕ
Ой, ты счастье, игривое счастьице –
Норовистый степной жеребец,
Изловить тебя, вольный, пытается
Много жадных и смелых сердец.
Оседлать да пришпорить ретивого,
Да умчаться бы в пьяную даль!
Что же я, отпустив черногривого,
Всей душой полюбила печаль?
Полюбила тоску златолунную,
Что купается ночью в пруду,
Полинялое небо чугунное
В дождевом предосеннем чаду.
Полюбила я зори вечерние,
Что, отбросив сонливый дурман,
Ходят истово к озеру здешнему
Полоскать свой цветной сарафан.
Там, на камне, волною обласканном,
Я лелею печальный покой.
Смотрит счастье лукавыми глазками,
Бьёт копытом, трясёт головой.
И зовёт в заповедные рощицы,
Где ни разу никто не бывал,
Где в хрустальном бокале полощется
Лунной дымки молочный опал.
Где не стану с улыбкой пристыженной
Погружаться в болото тщеты.
Где поверю, что небом услышаны
Все слова под замком немоты.
ОСЕННИЙ САД
Наш сад не примирился с увяданием.
Решил, что холода — не приговор,
И множит жизнь с утроенным старанием
Седому октябрю наперекор.
Продрогший кустик вспыхнул рыжей розою –
Не потушить дождю её пожар.
Гордятся астры лепестковой россыпью –
Не смеет клумба потерять свой шарм.
Сухие плети разжились огурчиком.
На вкус — арбуза слаще и свежей.
Осенний день поманит нежно лучиком
И ускользнёт тотчас в страну теней.
А завтра, растопив оковы инея,
Вновь скажет солнце зелени: «Держись!
Долой смирение, долой уныние,
Покуда есть хоть малый шанс на жизнь».
К СОЛНЦУ
Солнце, покажи мне мастер-класс!
Я хочу такой же быть, как ты.
В лепестки, как в платье нарядясь,
Чтобы пели мне весной сады –
Плод моих бессонниц и трудов.
Я хочу растапливать снега,
Собирать улыбки трав, цветов,
Даже заходя за облака.
Превращать закат свой в торжество,
В музыку живительных лучей,
Утром возрождаться для того,
Чтоб смешной казалась власть ночей.
Научи не плакать от тоски,
Если шлёшь планетам свой привет,
А планеты слишком далеки,
Чтоб вобрать в себя твой тёплый свет.
Научи восторженно гореть,
В чьём-то сердце пробуждая май.
Дай мне мужества его согреть!
Дерзости обжечь то сердце дай!
***
Так овладеть искусством расставаний,
Искусством незвонков и неписьма,
Смеяться над коварством расстояний –
Не ожидала от себя сама
Таких успехов. Детская, простая,
Душа моя вживалась в этот мир,
Сквозь слёзы постепенно постигая
Азы пустых вокзалов и квартир,
Обрушиваясь в холод с жару с пылу,
Притягивая беды, как магнит…
И вот теперь, Вам улыбаясь в спину,
Не плачет, не томится, не болит.
3. КАПСУЛЬНЫЕ МИРЫ
***
Мне внушает свет маяк настольной лампы
И пушистый вереск в матовом стекле.
Вытянув вальяжно бархатные лапы,
Безмятежно дремлет кошка на столе.
Здесь открытки, книги, выпечка с корицей –
Маленький и хрупкий кукольный мирок.
Пусть как можно дольше этот вечер длится,
Потому что утром внешний мир жесток.
И какой-то страх, неясный, первобытный
Мне велит, как в норку, юркнуть в мягкий плед.
Впасть в анабиоз бы, чтоб меня не видно
И не слышно было, хоть на пару лет.
Или сесть бы в поезд и лететь, как в танце,
Рассекая дебри снежной пелены,
И в окошко небо на одной из станций
Протянуло мне бы каравай луны.
Почему так страшно? Что со мной случилось?
Стал неприподъёмным льда людского груз.
Впрочем, жить во льдах я столько лет училась.
Больше, чем морозов, я тепла боюсь.
Потому что это редкость и загадка.
На него ни права, ни гарантий нет.
А ещё, привыкнув к ледяным порядкам,
Напрочь забываешь, как согреть в ответ.
Но прошу, согрейте, просто, безвозмездно!
Руку протяните! Маску прочь с лица!
Как же я устала врать, что всё чудесно.
Неужели пледы мягче, чем сердца?
СПАЛЬНЫЕ ГОРОДА
Будто ушлый бурьян — лопухи-лебеда,
Жадно спальные тянутся вверх города,
Расползаются вдаль, горизонт заслонив.
И куда ты ни глянь — сплошь бетонный массив.
Как взбесившийся тетрис, взахлёб, всё быстрей,
Громоздят застройщики жуть этажей,
Редуцируя небо, пространство дворов –
Надо больше тесных квартирок-гробов!
Ни берёз, ни черёмух, ни солнц, ни лун –
Это новый твой рай — Вавилон, Коулун.
Ты не личность, ты функция, тень, аватар:
На работу — с работы — в аптеку — в бар –
К телевизору — в душ — как убитый, в кровать.
Ну а завтра — ту схему опять повторять.
И опять, и опять, до скончания дней,
Если только не съедешь с катушек скорей,
Чем помрёшь. А хотя… Не грузись, засыпай –
Для того ведь и создан спальный твой рай.
ФОНАРИК
Человек человеку — вещь.
Ставь на полку с тарелками вровень.
Человек человеку — клещ.
Отчего б не напиться крови?
Человек человеку — ноль.
Их, людей, хоть греби лопатой.
Человек человеку — боль.
Запасайся бинтами и ватой.
Мы смирились — другого нет.
Нам не жутко уже, не противно.
Человек человеку — свет.
А вот это смешно и наивно.
Человек — это горечь земли.
Силуэт, темнотою укрытый.
А в углу, в паутине,
