– Муженек, значит, законный явился. Только знаешь ли, мне ваши законы не писаны. На первый раз — проваливай, покуда цел, да поблагодарить за мою доброту не забудь, а еще раз попробуешь — прикончу. Я и сейчас не тебя пожалел, а Марью — убиваться будет, душегубом объявит. А так, глядишь, отблагодарит, за человеколюбие.
Я его за доброту, конечно, благодарил. Долго и заковыристо. Да только проку-то.
Упрямства у меня, однако, всегда немерено было. Долго вокруг ходил, таился — и дождался, прилетел ко мне голубь с запиской. Где уж Маша его раздобыла, не знаю — но раздобыла. Писала, что любит и что с голубем этим ответ можно прислать. Так мы и переписывались — пока не сговорились. Раз как-то Кощей на охоту решил собраться, а как он уехал, Маша погулять в саду запросилась Мол душно ей, тяжко, сил никаких нет, если тут же не выпустят в садике погулять руки на себя наложит. Довела прислугу вконец — впрочем, по скандалам она всегда любой бабе фору могла дать. Мне иногда казалось, что она если захочет, и зверя моего до сердечного приступа довести сможет. Ну это так, к слову. В общем вынудила она прислугу, повели они ее в сад погулять — тут-то она им и показала. Кощей в свите своей колдунов не держал — вот Маша и покуражилась. Столбняк на них навела, а сама через забор — как раз я там с запасными конями дожидался.
Удирали мы во всю прыть, коней только успевали менять. Да только к утру Маша встревожилась:
– Догоняет он нас, Ванюша. Колдун он сильный и конь у него заговоренный.
– Один?
Она кивнула.
– Ну, с одним как-нибудь управлюсь. — я легкомысленно улыбнулся, но она на улыбку не ответила:
– Не знаю, Ваня. Заклятье на нем. Сильное заклятье — сталь его не берет. Ни простая, ни заговоренная. Потому и бессмертным прозвали.
– А колдовство?
– Не знаю. Женщин боевым заклятьям не учат — за такое смерть полагается.
Так оно и вышло, как она сказала. Догнал нас Кощей. Причем конь у него один был — и не скажешь, что сутки на нем во весь опор скакали. Ну, я Машу вперед послал, а сам остался — не убью, так задержу. Признаться, не больно-то я в заклятье поверил, от которого человека ни одна сталь не берет. И зря. Мечником он оказался не таким уж умелым — но сколько мой клинок цели ни достигал, оставлял лишь царапину. В первый раз увидев такое, я на секунду опешил. Кощей усмехнулся своей мерзопакостной ухмылкой:
– Говорил же я тебе, Ваня, уходи подобру-поздорову. Не бывать ей больше твоей, да и кто ты, а кто она.
– Да пошел ты… — направление я уточнять не стал, чтоб дыхание не сбить.
– Не-а. — издевательски расхохотался он. — Это ты скоро пойдешь. К пращурам прямой дорожкой.
Я сопротивлялся, пока мог. Но раз за разом видеть, как твой смертельный замах оборачивается царапиной — тут долго не продержится никто. И я все-таки пропустил удар, разваливший тело от ключицы до живота. Последнее, что я услышал, проваливаясь в темноту — дикий Машин крик и торжествующий хохот Кощея.
Очнувшись, я в первый раз за всю жизнь поблагодарил ведьму, что навела на меня порчу. Убить оборотня не так-то легко даже в человеческом обличье. Кощей, видать, правду обо мне не знал, а то бы позаботился…
Маше на глаза я однако, показался не сразу. Пожил в городе, недалеко от которого замок Кощеев стоял, сплетни пособирал. Оказалось, что Кощей никаких дополнительных мер принимать не стал — уж больно легко он нас изловил. Даже, поговаривали, заклятья с ее окна снял — все равно, мол, Марье деваться некуда — трансформами она не владела, такое единицам под силу, а по стене с третьего этажа спуститься не каждая женщина сможет (я когда к ней лез сам пару раз чуть шею не свернул). Да и к кому спускаться-то?
В общем, дождался я, когда Кощей снова на охоту соберется. Маша как меня увидела, сперва в обморок попыталась грохнуться, потом зарыдала, а потом заявила, что никуда больше убегать не будет.
– Тебе что, здесь понравилось? — не понял я. И едва успел перехватить руку, занесенную для пощечины.
– Ты… болван бесчувственный. Ты что, не понимаешь, что я чуть с ума не сошла! — она снова зарыдала. — Второй раз… Второй раз я такого видеть не хочу. Он ведь сообразит, что к чему, и тогда убьет тебя окончательно и бесповоротно.
– Не убьет, кишка тонка. — на самом деле, я вовсе не был в этом уверен.
– Не пойду — она замотала головой. — Уходи, Ваня. Лучше я всю жизнь по тебе тосковать буду, да только ты жив останешься. Глядишь, другую найдешь, детишек родите…
– Да не нужна мне другая! — заорал я, уже не заботясь, услышат меня, или нет. — Не могу я без тебя, понимаешь? Или ты сейчас со мной пойдешь, или пойду на первом попавшемся суку удавлюсь.
– Тебе это не поможет, — усмехнулась она. — Оборотня так не убить. Уходи, а то слуг кликну.
– Подожди. — я сам удивился простой мысли, пришедшей мне в голову. — Маша, а его заклятье, неуязвимость — оно только на сталь? Я слышал, абсолютных заклятий не бывает.
Она задумалась, припоминая. Среди своих Марья Моревна давно славилась тем, что взглянув на результат заклятья, могла определить его составляющие — и слабые места соответственно. Дар у нее такой был.
– Сталь, — сказала она наконец. — Вернее, не столько сталь, сколько оружие. Любое, начиная с дубины и кончая стрелами. Защита от всего, созданного человеком и предназначенного убивать.
– Человеком. — уточнил я. — Ты помнишь, что сегодня полнолуние? Поехали, Маша. Надо попробовать. А не получится — все равно без тебя… я не договорил. Никогда у меня красивые слова не получались.
Ближе к вечеру Маша снова почувствовала погоню.
– Он идет по следам? — уточнил я.
– Нет, по моей ауре.
– Если мы сейчас остановимся, когда догонит?
– К полуночи.
– Вот и отлично, — развеселился я. — Значит, мы сейчас найдем дерево поудобнее, на которое ты залезешь, а волк — нет. Прогоним коней и будем ждать.
Надо же, сейчас я действительно радовался, что я не такой. Радовался и предвкушал трансформацию не со страхом, а с каким-то странным азартом.
– Ваня, — Маша посмотрела мне в глаза. — Перед тем, как я полезу на это дерево, дай мне кинжал.
– Ты что? — испугался я.
– Если не выйдет… я тоже без тебя не смогу.
Я молча снял ножны с оружием, она сунула кинжал за пояс.
– Я люблю тебя, Ваня.
Поцелуй был долгим. Наконец, я оторвался от ее губ — с трудом, надо сказать. Может, это окажется последним нашим поцелуем.
– Я люблю тебя.
Она кивнула. Я успел помочь ей взобраться на дерево — настолько высоко, пока держали ветки — и привязаться там прежде, чем тело скрутило знакомой судорогой, а разум угас, уступая место зверю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
