Рейтинговые книги
Читем онлайн Лицо порока - Виктор Песиголовец

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 100

Я с вожделением смотрю на ее обнаженное тело.

— С тобой — всегда!

Лариса, сияя белозубой улыбкой, протягивает ко мне руки. И как теперь нам объясняться на работе?

Я появился в редакции около полудня. Секретарша возникла в дверях кабинета сразу, как только я вошел и плюхнулся на стул.

— Вот, это передал тебе какой-то узколобый тип! — она бросила на стол конверт.

Я с интересом взглянул. На титульной стороне корявым, причудливым почерком была нацарапана моя фамилия. Ага, хозяин мельничного комплекса Дмитрий Краско рассчитался за вчерашнюю услугу. Что ж, очень даже кстати. Я сунул конверт в карман пальто. И весело взглянул на Машу. Сегодня она была одета в сиреневую юбку и желтую кофточку, опять же с глубоким декольте. Почему-то смущаясь, секретарша потупила взор.

— Хочешь кофе? — спросил я, перебирая бумажки на столе. — Приглашаю на чашечку в кафе.

— Прямо сейчас? — удивилась секретарша и, как сопливая девчонка, шмыгнула носом.

— Нет, конечно! Сходим позже, — уточнил я, изображая вежливое безразличие. — Сначала зайду к шефу, потом допишу статейку. Ну, а часа через полтора можно и в кафе. Устраивает такой расклад?

Маша согласно кивнула и повернулась, собираясь уходить, Я остановил ее. Мне хотелось поиграть.

— Можно я тебя поцелую?

Секретарша, казалось, вот-вот зальется краской смущения. Она потрясла головой, будто хотела избавиться от наваждения. Потом подняла на меня взор.

— Зачем? — в ее голосе было больше любопытства, чем удивления.

— А вот просто так! — куражась, как пацан, отрубил я. И, проникновенно посмотрев Маше в глаза, поинтересовался: — Ты что же, из тех ханжей, которые считают поцелуй постыдным и обязательно к чему-то обязывающим?

Секретарша в нерешительности скрестила руки на груди, обдумывая, видимо, мой вопрос. Я изучающе смотрел на нее.

— Нет, — наконец произнесла она принужденно.

— Ну вот! — победно воскликнул я и, неторопливо поднявшись, подошел к ней.

Маша подняла голову. Глаза — полузакрыты. Я потянулся губами к ее трепетным губам. Но вдруг передумал и, уклонившись, припал к белой груди.

Секретарша мгновенно вырвалась.

— Бандит! — рявкнула она и убежала.

Когда с грохотом захлопнулась дверь кабинета, я тихо рассмеялся: вот недотрога выискалась!

Минут через пятнадцать, все еще смущенная и рассерженная (или мне показалось?), Маша позвала меня на беседу к шефу.

Больше я к ней не приставал, рассудив, что на один день заигрываний уже вполне достаточно. Мы чинно попили кофе в «Элеганте», поговорили о погоде и свойствах косметики «Эйвон».

Ночь я снова провел у Ларисы.

Ивановка — заспанное, пустынное село. Улица, покрытая застиранной простыней снега; распахнутые ширинки дворов; неласковый прищур подслеповатых окошек; да простуженная ругань собак.

Идти недалеко. Вот и он, дом Авдотьи-кошатницы. Теперь уже покойной. У зеленых ворот — затасканная ветром осина. Возле нее — намертво вкопанная в землю скамейка. Двор чистенький, припорошенная снегом гравиевая дорожка ведет к веранде. Хатенка низенькая и длинная. На улицу смотрят три окна — типичная болгарская постройка. Здесь, в степях Северного Приазовья, болгар много. Переселились сюда, кажись, еще во времена императора Российского Александра-второго.

Я постучал в выкрашенную суриком сосновую дверь. Тишина. Постучал еще. За дверью послышались легкие шаги, что-то зашуршало. Затем заскрипели петли. На пороге появился старик. Невысокий, но довольно крепкий. Узкие щелки глаз, приплюснутый широкий нос, кустистые, припорошенные снегом брови. Лицо тщательно выбритое, на щеках — глубокие бороздки морщин и ни румянца. Щеки почти пепельного цвета. Совершенно седые длинные волосы собраны в пучок на затылке. Одет старик — проще некуда: серые брюки в темную полоску, телогрейка — наспех сшитая козья шкура, засаленная на животе и груди. Зато рубашка, как подвенечное платье невесты, рвет глаза белизной.

— Здравствуйте! — вежливо улыбнулся я. — Понимаю, что незваный гость хуже разбойника, но, может, уделите мне немного времени?

Хозяин пошевелил белыми лезвиями губ и внятно, с мягким акцентом азиата произнес:

— Прошу в дом, мил человек! Гостям я всегда рад.

Он пропустил меня в веранду, прикрыл входную дверь. И, ступая легко, как юноша, последовал за мной.

Прихожая. В деревенских хатах она же — и светелка. В хате жарко натоплено.

Я не успел переступить порог, как навстречу вальяжно выплыла серая кошка, ленивая, как разжиревшая домохозяйка. Подошла и легла у самых моих ног. Пришлось переступать.

В комнате — обычная сельская обстановка — топчан, стол, три стула. В углу — столетний комод, на нем — допотопный ламповый телевизор. В противоположном углу — тумбочка, покрытая белой кружевной скатертью. Над ней висит большая икона Спасителя, прибранная вышитым украинским рушником. Перед иконой горит лампада, покачиваясь на почерневшей цепочке, прибитой гвоздем к потолку.

До одури пахнет травами. Кажется, это чабрец и полынь. Да вот они, травы! Их целая охапка, засушенных, разбросана возле тумбочки.

— Садись, пожалуйста! — старик пригладил волосы смуглой, жилистой рукой. И на миг исчез в соседней комнате, должно быть, кухоньке.

Появился оттуда с чайником в одной руке и чашками — в другой. Поставил на стол.

— Будем пить чай! С травами, — растянутые губы старика, вероятно, означали улыбку.

Я присел на стул, снял с плеча сумку и опустил у ног.

— Мне неудобно тревожить вас, но говорят…

Он суетливо махнул рукой:

— Знаю, знаю, что обо мне говорят!

— Простите, как мне вас величать? — почтительно осведомился я, принимая из рук деда чашку с красноватым дымящимся варевом, которое наполняло комнату густым, ни с чем не сравнимым ароматом.

— Я Устин! Алтай знаешь? Я оттуда приехал, — старик неторопливо набивал большую деревянную трубку чем-то серым, доставая его щепотками из кожаного кисета, пристегнутого булавкой к поясу. Серое вещество напоминало табак, смешанный с измельченными травами.

— Тут у меня сестра Авдотья жила. Она замужем была за мужичком из этих мест. Лет пять назад схоронила его. А теперь и сама… Далече ехать к вам, ой, далече, сынок!

Дымок из раскуренной трубки Устина не имел запаха. Во всяком случае, он не перебивал аромата травяного чая.

— Что вы курите, дедушка?

Он держал тяжелую трубку в своих крепких зубах и медленно помешивал ложечкой красноватое варево.

— Табачок да коренья всякие. Это мне душу молодит. Полвека курю уже.

У меня на языке все время вертелся один вопрос и, помявшись, я, наконец, решился задать его:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 100
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Лицо порока - Виктор Песиголовец бесплатно.
Похожие на Лицо порока - Виктор Песиголовец книги

Оставить комментарий