Именно тогда выходит на арену Гyro де Пайен, будущий первый магистр тамплиеров, и в этот исторический момент зарождается знаменитый Орден. Его истоки тонут во мраке, погружены в безвестность и отмечены печатью смирения, что никак не согласуется с той силой международного масштаба, в которую со временем превратится эта организация. Благочестивый епископ Акры Жак де Витри употребил «высокий стиль» для описания начала деятельности Ордена:
«После этих событий, когда все — богатые и бедные, юноши и девушки, старики и дети — устремились в Иерусалим, чтобы посетить святые места, грабители и воры стали появляться на дорогах и чинить обиды паломникам, которые шли вперед, не ведая страха, и обирали многих, а некоторых даже лишали жизни. И тогда несколько благочестивых и угодных Господу рыцарей, движимых милосердием, отступившись от мира и посвятивши себя служению Христу, последовали голосу веры и торжественным обетам, произнесенным перед патриархом Иерусалимским: защищать паломников от грабителей и кровопийц, оборонять дороги, сражаться во имя господина короля, проводя жизнь, подобно истинным монахам, во смирении и целомудрии, отрекшись от собственного имущества. Главными среди них стали два благочестивых мужа, преданных Господу, — Гуго де Пайен и Годфруа де Сен-Омер. Сначала лишь девять человек решились принять такое поистине святое решение. Они носили одежды, которые давали им верующие в качестве подаяния, и в течение девяти лет несли свою службу в светском платье. Король, рыцари и господин патриарх, исполнившись сострадания к сим благородным людям, отрекшимся от всего ради Христа, начали оказывать им поддержку из своих собственных средств и впоследствии даровали им, ради спасения души, несколько бенефициев и имений. Так как у них еще не было ни церкви, принадлежащей им, ни постоянной резиденции, господин король предоставил им на время небольшой покой в части своего дворца, примыкавшей к Храму Господню. Аббат и каноники этого храма со своей стороны во имя их служения также уделили им место, которым владели, рядом с королевским дворцом. Впоследствии они, поскольку получили приют у Храма Господня, стали называть себя братьями-рыцарями Храма…»
Вильгельм Тирский в своей хронике несколько более сдержан. Он утверждает, что, так как эти рыцари посвятили себя делу веры, им «было поручено господином патриархом и прочими епископами не жалеть усилий, ради отпущения грехов обороняя пути и дороги». Он утверждает также, что и спустя девять лет этих благочестивых палестинских стражей порядка было всего девять человек. Стоит ли говорить, что Вильгельм Тирский ненавидел тамплиеров и стремился принизить их роль. Жак де Витри, выражая свое истинное отношение к Крестовым походам, многое заимствовал у него, но, будучи близко знаком с тамплиерами и наблюдая их в деле в своем епископстве Акрском, он совершенно не разделял его взглядов на их счет. Напротив, он возродил полулегендарную атмосферу, окружавшую зарождение Ордена тамплиеров, и стремился разделить с читателями свое изумление. Несомненно, в начале деятельности Орден отличала крайняя скромность. В то время как большая часть крестоносцев не помышляла ни о чем другом, кроме возвращения на родину, бросив Иерусалим и Святую Землю на милость неверных, а другая часть мечтала обосноваться в какой-нибудь подходящей сеньории или укрепиться в своем замке, небольшая группа добровольцев под руководством Гуго де Пайена решила остаться. Эти благочестивые рыцари не требовали ничего, кроме разрешения сопровождать паломников, охранять дороги на самых опасных участках и, если представится такая возможность, оказать вооруженную поддержку королю Иерусалимскому. Когда они не сражались или не находились на страже пути из Хайфы в Кесарию — наиболее отвратительного участка, — они присутствовали на богослужении. Наполовину воины, они, однако, не имели ни опознавательных знаков, ни имущества, ни иерархии или каких бы то ни было прерогатив. С самого начала они оказались за пределами и светского общества, потому что служили делу религии, и Церкви, несмотря на свое служение, потому что постоянно находились на военном положении и проливали кровь! С самого начала этот дуализм вызывал беспокойство. Но людей той эпохи безусловно увлекал их пример и их самоотверженность. Более того, Божьи рыцари навсегда, или, если угодно, вечные крестоносцы, они в наиболее полной, совершенной и бескомпромиссной форме воплотили рыцарский идеал. Древний рыцарский завет предписывал ни в коем случае не водиться с предателями, защищать слабых, соблюдать воздержание и умеренность, слушать мессу каждый день, смирять гордыню, соблюдать целомудрие тела и души и всегда быть готовым пролить кровь во славу Церкви. Невероятное стремление примирить честь и веру было присуще единомышленникам Гуго де Пайена. И Церковь, влияние которой на эволюцию нравов оставалось определяющим и которая прилагала усилия к приданию нравственного смысла воинственным инстинктам сословия знати и к тому, чтобы положить конец частным конфликтам, не могла не поощрять подобного рвения. Оказалось, что тамплиеры очень точно воплощали в жизнь ту модель, которую Церковь предлагала всегда. Что до людей с отважным сердцем — а таких было немало, — то они быстро почувствовали, какую ценность представляет собой маленький отряд Гуго де Пайена и насколько исключительно его значение. В нем воплотились и стремление к совершенству, до сих пор казавшееся невозможным, и самые сокровенные помыслы и мечты, порожденные старинными героическими поэмами. Родилось новое рыцарство, как выразился позже святой Бернар, представители которого не искали для себя ни богатства, ни славы. Именно поэтому, а не по иной причине они явили собой живое воплощение всех рыцарских идеалов. Для вояк и алчных феодалов, затесавшихся в Орден и затерявшихся в нем, даже если они мало заглядывали себе в душу и редко каялись в своих грехах, он давал уникальную возможность спасения, был единственным словом, которое стоило сдержать, единственным величием и единственным положением, достойным того, чтобы его добиваться, лучшим, о чем стоило молиться. Этим объясняется молниеносный успех храмовников, хотя, по мнению недоброжелательного хрониста Вильгельма Тирского, никакого успеха не было — ведь после девяти лет деятельности у Гуго де Пайена по-прежнему оставалось только девять единомышленников. В противном случае поддержка, которую одновременно оказали им патриарх Иерусалимский и его каноники, король Иерусалимский и его бароны, не была бы такой быстрой и горячей.
Но кто же был этот удивительный человек, осененный идеей создания Ордена монашествующих рыцарей? О нем известно очень мало. Он не оставил в истории иного следа, кроме как основатель Ордена тамплиеров и его первый магистр. Хотя известно, что он принадлежал к довольно знатному роду, обосновавшемуся в Шампани, как это подтверждают две хартии Гуго де Труа, относящиеся к 1100 году. Некоторые авторы уверяют даже, что он происходил из Шампанского дома. Деревня Пайен, название которой входило в его имя, находилась в двенадцати километрах от Труа, столицы провинции и постоянной резиденции местных графов. Отсутствуют точные сведения и о первых спутниках Гуго де Пайена, например, о его ближайшем сподвижнике Годфруа де Сен-Омере, о котором известно только то, что он был из фламандских рыцарей. Однако мы знаем, что с самого начала в Орден принимали знатных людей, которые служили определенный срок: так, в 1120 году среди орденской «братии» упоминается Фульк Анжерский. Мы знаем также, что в 1126 году Гуго Шампанский стал тамплиером, предварительно отказавшись от титула и передав графство своему племяннику Тибо, уже бывшему графом де Бри. Святой Бернар, сожалея о невозможности принять Гуго в Клервосский монастырь, писал ему: «Если для служения Господу тебе нужно было сделаться из графа — рыцарем, из богатого — бедным, то мы поздравляем тебя с такой переменой, ибо она праведна, и мы славим Бога за тебя, находя, что всякое изменение — в деснице Господней. Впрочем, я признаю, что мы не проявляем смирения, лишившись твоего сладостного общества вследствие неизвестно за какие грехи постигшей нас Божьей кары… Но можем ли мы забыть старую дружбу и милости, которые ты столь долго оказывал нашему дому?» Ценное членство для тамплиеров, учитывая, что между Гуго Шампанским и святым Бернаром были добрые отношения и Гуго неизменно проявлял щедрость, которая и сделала возможным основание Клервосского монастыря. Итак, святой Бернар, авторитет которого в церковных кругах был огромен и который оказывал большое влияние на свою эпоху, сыграл главную роль, выступив в поддержку нарождающегося Ордена. Вместе с тем, возможно, это необычное, можно сказать «революционное», движение не получило бы такого быстрого и полного одобрения со стороны святого Бернара, если бы дружеские связи, общие воспоминания, даже родственные отношения не упростили бы сближения и не вызвали бы отклика.
