Я ухмыльнулся.
– Давайте на минутку примем за истину мои слова. Чем вы объясните мою эффективность в этом случае?
– Хм… Вы сверхталантливый уникум?
– Насчет таланта – не факт. В СТО проходят только очень одаренные люди, лучшие из лучших. И быть еще лучше их просто некуда. А мои способности объясняются очень просто… Как вы знаете, человек с рудиментарным даром, прошедший «кошмарилку», становится «притупленным» и теряет способность колдовать в обмен на стойкость к магии. Так вот, это ошибочное мнение. «Притупленных» верней было бы назвать «измененными», потому что они дар магии не теряют, а разменивают на способности иной природы. И этот размен – равноценный. Иногда у эстэошников появляются новые особые способности, но не магической природы, а скорее парапсихические. Например, Ян Вукович умеет создавать иллюзию себя и одновременно становиться невидимым, а Рюиджи Кибагами может разрубить стальной прут мечом. Причем даже деревянным. Тонкий нюанс, как вы любите говорить: дополнительные таланты появляются обычно у тех, у кого дар магии был второго уровня, а не первого. Первые уровни получают стойкость к магии. Вторые – частенько еще что-нибудь в придачу. Что получат третьи – вопрос открытый, в СТО не берут с третьим уровнем…
Я сделал паузу, давая им осмыслить услышанное.
– А у вас тогда какой уровень был? – спросила Скарлетт.
– Шестой. Так что увы: я знаю, вы уже успели помечтать об отряде, роте или полке таких, как я, или хотя бы вполовину таких. Но цена слишком высока: бойца моего класса можно сделать только из мага шестого уровня.
– Значит, вы все-таки Арклайт, – сказал Зарецки.
Да уж, ему палец в рот не клади. Впрочем, это ерундовый прокол.
– Это значит лишь, что у меня был дар шестого уровня – и ничего больше.
– Маг шестого уровня – уличный беспризорник? Такое вряд ли возможно. Даже в Аркадии.
Я хмыкнул.
– Такое возможно где угодно, если уличный беспризорник не имеет предрасположенностей и не подозревает о своем даре.
Тут опомнилась Скарлетт.
– Прошу прощения, мне надо позвонить шефу, – сказала она.
Зарецки проводил ее взглядом и как-то вольготно откинулся на спинку стула. Видимо, Скарлетт его слегка напрягает. Ну или ее начальник.
– Так, значит, это ваши новые способности помогли вам определить, что Скарлетт Ковач находилась в комнате наблюдателей? – спросил он.
– Логичное предположение.
– А что еще вы можете?
Я улыбнулся и промолчал.
– Это секрет?
– Разумеется. Напоминаю, что я был захвачен в нарушение международных договоров, и не исключено, что мне отсюда придется выбираться по трупам.
– Хм… Это же просто недоразумение. Вы и сами признали, что в первую очередь подумали бы об одержимом.
– Но теперь это недоразумение исчерпано?
– Да, так что…
– Тогда верните «кишкодер».
Зарецки слегка замялся.
– Эм-м-м… Видите ли, юридически вы не можете владеть или носить…
– Хватит словоблудия, – перебил его я. – «Венские соглашения», параграф о незаконно перемещенных лицах, пункт сорок шесть. «Лицо, незаконно и против своей воли перемещенное на территорию другой страны, не обязано подчиняться местному законодательству». Иными словами, специалист Зарецки, я нахожусь под юрисдикцией Аркадии и потому имею полное право на ношение и применение табельного оружия. Вы обязаны вернуть его, если это недоразумение. Если нет – значит, я незаконно захвачен враждебной страной и никаких переговоров с вами вести более не буду.
Он почесал затылок.
– Хм… Тут могут возникнуть определенные сложности, скажем так…
– Ваши проблемы.
– Александер, а вы понимаете, что в Сиберии лица, не входящие в определенный список, не могут носить оружие, особенно такое?
Я улыбнулся:
– Полагаю, у вас остался только один путь, не ведущий к нарушениям каких-либо законов. Вернуть мне оружие, а затем вернуть меня на то самое место, откуда взяли. Меня устраивает. У вас, впрочем, других вариантов-то и нет, потому что цена, повторюсь, для вас слишком высока.
– Я понял вашу точку зрения, Александер. Но подобные решения принимаются не мною.
– Догадываюсь, – беззаботно кивнул я.
Через пару минут появилась Скарлетт.
– Александер, министр очень заинтересовался… вашими возможностями. Как вы смотрите на перспективу съездить в столицу?
– Я смотрю на этот стол.
– Э-э… Простите, не поняла?
– И не вижу на нем моего «кишкодера». Господин Зарецки, раз вы поняли мою точку зрения – донесите ее до всех, кому это следует знать, будьте так любезны. За последние несколько дней меня уже подташнивает от необходимости что-то кому-то говорить более одного раза.
* * *
Мои подозрения насчет Зарецки и Ковач полностью подтвердились: в столицу мы поехали втроем на одной машине, следовательно, сюда эти двое приехали вместе. Министр обороны тесно сотрудничает с СБ – а иначе, в общем-то, и быть не могло.
Ехали мы часов тридцать: в обед выехали, до поздней ночи наматывали дорогу на колеса, останавливаясь только чтобы перекусить и на ночлег. Ночевали на какой-то военной базе, куда проехали безо всяких вопросов, как только Скарлетт сверкнула своим документом, а наутро ни свет, ни заря поехали дальше. Рулили попеременно Зарецки и Ковач, а я развалился на заднем сидении в обнимку с «кишкодером». Время перевалило за полдень, когда на горизонте показались первые высотки.
Мы подъехали к «крепостному рву» – хотя фига себе ров в пятьдесят метров шириной – остановились у блокпоста, Скарлетт снова предъявила свою «предъявлялку», а потом машина проехала между двумя странными конструкциями.
– Что это?! – удивился я. – Неужели «рамка»?!!
– Угу, – кивнул Зарецки. – Наша последняя разработка. Фактически, самый большой и чувствительный прибор для обнаружения одержимых, выпускающийся серийно.
– Точно ваша? – ухмыльнулся я. – А не пары свартальвов, работающих в вашем НИИ за сумму, составляющую половину всего бюджета этого НИИ?
– Таки наша, – ответила Скарлетт. – По правде говоря, в разработке принимал участие один длинноухий, но он сделал только блок, который гасит «самонаводку» и не позволяет прибору реагировать на собственные эфирные флуктуации. Все остальное сделано нашими инженерами и магистрами.
Я чуть приподнял бровь:
– А вы, оказывается, еще и в этом разбираетесь?
– Нет, – честно призналась Скарлетт, – я просто запоминаю все, что слышу. Эйдетическая память. При этом не представляю себе, что такое, к примеру, «самонаводка».
Проехав мост, мы снова оказались на блокпосту, миновали его и оказались в Светлограде – новой столице Сиберии, а по совместительству – еще и в сердце всего Северного Альянса.
– Как вам? – спросила Скарлетт, заметив, что я внимательно рассматриваю высотки в двадцать-тридцать этажей. – Впечатляет, правда?
– Да я с профессиональной точки зрения интересуюсь, – пояснил я. – Мне вот интересно, как можно над пустотой выстроить такие громадины?
– Элементарно. Почти весь Светлоград стоит над предохранительным подвалом, но под крупными строениями пустоты нет, поскольку любое строение – многослойная среда. Но можете не сомневаться: в любом месте, где бы вы не находились, если у вас над головой небо – то под ногами пустота. Предельные допуски – пятьдесят сантиметров. Таким образом, найти во всей столице площадку хотя бы два на два, где не было бы многослойной по вертикали среды, невозможно, так что ритуал призыва эфириала технически неосуществим. В этом плане Светлоград – самый безопасный город на Земле…
– Самый безопасный человеческий город, – поправил я.
Скарлетт съела шпильку молча: крыть нечем. Неважно, насколько сильные меры предосторожности принимаются: люди по своей натуре слишком порочны и примитивны, а потому уязвимы. И никакие хитроумные штуки и трюки, позаимствованные у длинноухих, не помогут нам добиться того же уровня безопасности, что и на территориях альвов и свартальвов.
