сел на переднее сидение.
— Куда едем?
«А действительно — куда Иволгу везти?»
Я обернулся, чтобы спросить, но мелкая умудрилась мгновенно уснуть, едва плюхнувшись на сидение. Что ж, выбора не остается. Я назвал таксисту свой адрес.
* * *
Поднимались мы на четвёртый этаж всё так же вдвоём, подпирая друг друга, цепляясь за перила и спотыкаясь о каждую третью ступеньку. Ключ отыскался в сумке спустя десять минут копания, и начались попытки попасть в замочную скважину. Подлый кусок железа отчаянно сопротивлялся, доказывая мою абсолютно отвратительную моторику.
— Дава-ай!
— Кедр! — презрительно буркнула Иволга, и схватила ладонь, помогая, наконец, открыть дверь. — Тяжело тебе с девушками, наверное…
— Заткнись, — я открыл дверь и пропустил мелкую внутрь, — Не включай свет.
— Можно подумать, я знаю, как! — Ива оперлась на стенку в коридоре. — У тебя что, даже кота не завелось?
— Неа.
— Не удивительно! — фыркнула девушка. — Тут от скуки и цветы завянут.
— Не нравится — можешь валить, — буркнул я, запирая дверь.
— Не могу, — пожала плечами Иволга. — Лучше покажи, где в твоей скучной квартире скучная кровать?
Я мотнул рукой направо, в сторону единственной комнаты. Дверь прямо вела в кухню, там Иве делать нечего.
— Забирайся на диван. Я лягу на полу.
— Хозяин-барин, — дернула плечами девушка. — А что, диван не раскладывается?
— Не твое дело, — представив, как мы, пьяные, укладываемся в одну постель, я принялся с особым усердием развязывать шнурки. Голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. Лучше не наклоняться…
Не помню точно, как мы улеглись. Конечно, на полу засыпать не очень удобно, но я ведь напился, так что в первую ночь это не стало проблемой. Иволга вырубилась моментально, я все-таки чуть-чуть полежал в тишине, слушая мерное дыхание девушки. Мозг, совершенно измученный этим бесконечно длинным, пропитанным алкоголем и сумасшествием днём, отказывался размышлять.
«Интересно, как она будет выглядеть завтра утром?»
Эта мысль выжала из меня последние силы — и темнота закружилась перед глазами.
Глава 2. Невежливая
Дверь офиса захлопнулась прямо перед носом, обдав прохладным воздухом кондиционера. Резкий звук отдался в затылке тупой болью, как, в принципе, все происходящее со мной этим утром. В пересохшем рту стоял противный кисло-сладкий привкус, с которым не справились ни жвачка, ни купленная по дороге из метро кола. Стараясь двигаться как можно медленнее, я добрёл до лифта и поехал вниз.
Разумеется, меня не приняли. Похмельный, помятый, опухший, без пиджака (потерял вчера либо в баре, либо в такси) — я выглядел ну очень «презентабельным» соискателем. Впрочем, после вчерашней выходки уже ничего не важно, Иволга обеспечила мне замечательную репутацию. Размышляя об отказе, с лёгким удивлением обнаружил, что почти не расстроен, и гораздо сильнее меня беспокоит головная боль.
«Надо полистать ленту».
Сунув руку в карман, обнаружил, что телефон остался в квартире. Наедине с красноволосой…
Да, растолкать Иву не вышло, так что я решил запереть её у себя, пока не вернусь с собеседования. Вряд ли у мелкой на сегодня были какие-то важные дела.
«Вряд ли у нее вообще есть дела!»
А теперь оказалось, что, собираясь на собеседование, я забыл телефон. И главное — знал же, что не возьмут, но всё равно пошел! Может, чтобы не оставаться с Иволгой в одной комнате?..
При свете дня я разглядел новую знакомую лучше. Волосы у неё оказались настоящими, не париком — разметавшийся по койке багровый пожар. За ночь Ива успела скинуть одеяло, обнажив, к счастью, всё ещё одетые в юбку и чулки, ножки. Под коленями и чуть выше них темнело несколько синяков. Безразмерная футболка не позволяла хоть как-то оценить фигуру, разве что намекнула на отсутствие груди.
«Интересно, а сколько Иволге лет?..
Почему тебя это вообще интересует? Она проснется, соберёт свои вещи и уйдет. А ты останешься. Долбанный памятник собственной бесхребетности».
В общем, телефона не нашлось. Я выругался и стал барабанить пальцами по створкам лифта. Наконец, они разошлись в стороны, открывая путь в фойе. Вчерашний охранник проводил меня до выхода тяжёлым взглядом. Положив временный пропуск на стойку, я шагнул за дверь, в непрекращающийся шум улицы, чтобы больше ни разу не появиться на пороге этого офисного здания.
День вокруг выдался ясный и теплый. Из-за пушистых облаков выглянуло неяркое, ласково-далёкое сибирское солнце. Я решил пройтись до «Наутилуса» пешком, чтобы поискать там пиджак. Торопиться домой не хотелось — там эта спит…
В Новосибирске есть, на что посмотреть, даже не беря в расчет банальный «Глобус» или оперный театр, но путь от «Ленина» до «Октябрьской» будто создан специально для отвращения от города. Более-менее красивые старинные здания неумело перемешаны с вычурными, будто полностью состоящими из стекла, торговыми центрами нелепой формы. Из многочисленных мегафонов кричат неадекватно веселые рекламные зазывалки, переделывающие известные песни на свой мерзкий лад.
Перейдя дорогу, быстрым шагом добрался до моста Октябрьской магистрали. Ненависть, смешавшаяся с похмельем, подкатила к горлу. Не дойдя до середины, я согнулся пополам, держась за перила. Не вырвало — просто вдруг не осталось сил. Чуть пошатываясь, поплёлся вперед, не замечая красивого, на самом деле, вида: исчезающая за поворотом трасса, россыпь красно-золотых деревьев, ещё не успевших похоронить собственную крону перед холодными ноябрьскими ночами, проносящиеся внизу автомобили.
«На кой тебя пешком понесло?»
Наконец, мост закончился, и впереди замаячил вход в метро. Вот и «Октябрьская», до бара уже рукой подать! У станции должен быть какой-никакой ларёк, куплю минералки. Настроение чуть приподнялось, а ноги сами собой ускорились и уже несли меня до «Наутилуса».
* * *
В баре не было вообще никого, кроме бармена и уборщика. От вчерашней атмосферы остались только запах и музыка — негромко играющий «Сплин».
Медленно снег летит над крышей,
На всей земле вода и лёд.
Звуки становятся неслышными.
Бетховен мёртв!
Подойдя к стойке, я сразу перешел к делу:
— Здравствуйте. Вчера я здесь выпивал со знакомой.
— Напивался с Иволгой, — белозубо оскалившись, поправил
