Слева на бумажке – изображение молодого мужчины с респиратором на лице… А гимнастерка-то образца 1943 года! Это ж сколько лет этому респиратору?!
Вверху на инструкции большая жирная цифра «3» в прямоугольнике. Это размер респиратора: для «крупно-лицых» – 3-й номер, большинству 2-й подойдет, ну и 1-й размер – «для самых маленьких»… Чем больше голова, тем больший нужен номер респиратора.
Читаю…
РЕСПИРАТОР Р-2
ПАМЯТКА ПО ПОЛЬЗОВАНИЮ № 5391
НАЗНАЧЕНИЕ
Респиратор Р-2 защищает органы дыхания от радиоактивной пыли.
От паров и газов респиратор не защищает!
ПРАВИЛА ПОЛЬЗОВАНИЯ
Выньте респиратор из пакета.
Наденьте респиратор на лицо так, чтобы подбородок и нос хорошо разместились внутри полумаски.
Отрегулируйте ленты оголовья по размеру головы. Расправьте респиратор на лице, прижмите концы носового зажима к носу и сделайте 2-3 глубоких выдоха.
Следите за плотным прилеганием респиратора к лицу во время пользования.
В случае скопления влаги внутри респиратора оттяните респиратор от подбородка вниз и слейте ее.
ДЕЗАКТИВАЦИЯ
Произведите дезактивацию респиратора осторожным выколачиванием пыли метелкой из прутьев или постукиванием о какой-либо предмет. Удалите пыль с внутренней поверхности респиратора протиранием влажной тряпочкой или ватой.
Выворачивать респиратор не рекомендуется во избежание механических повреждений.
ХРАНЕНИЕ
Респиратор храните в полиэтиленовом пакете, закрытом с помощью кольца.
Оберегайте от механических воздействий, увлажнения водой и воздействия органических растворителей и масел.
Техническое обслуживание респиратора производите в соответствии с техническим описанием и инструкцией по эксплуатации 5390 ТО.
Заказ 1
Надеваю респиратор на лицо так, «чтоб подбородок и нос хорошо разместились внутри»! Ну юмористы… Во, теперь я как все тут – зеленое поросячье рыло…
Вопрос дозы: Лагерь
(Из рабочего блокнота командира взвода радиационной разведки)
17.07.
Вечером, перед сном, в палатке. Все лежат уже в кроватях. Прапорщик:
- Там за контейнерами на АЭС съездить нельзя, чтоб пару рейганов [15] поймать?
– Так у него и так уже за 11 дней 20 рейганов.
– Его надо на ПУСО чаще выпускать, им там по 0,6 рейганов пишут.
Меня разбирает смех, еле-еле сдерживаюсь.
…Это я записал в блокнот 17 июля 1986 года – на третий день своего пребывания в чернобыле. А потом я такие разговоры записывать перестал. Замечать перестал – обычнейшее дело…
Первые: Дни – Дозы – Маршруты
14.07 1,2 Рыжий Лес
15.07 0,8 Рыжий Лес – Копачи
16.07 0,_ Пруд-охладитель
17.07 0,5 Пруд-охладитель
18.07 0,7 Белоруссия
19.07 __ Пруд-охладитель
20.07 0,6+0,4 Пробивка стройплощадки
+0,2 Канал, Ладыжичи
20/21.07 0,5+0,2 Диброва
Первая страница рабочего блокнота командира взвода радиационной разведки
Маршрут разведки
(Из повести «Хуже радиации»)
Маршрут разведки Рыжий Лес-3 начинается у километрового столба. Дозиметрист Петро меряет уровень на земле у его основания («землю») и в воздухе («фон»), я записываю номер точки и величины уровней, и броник с заброшенной теперь автотрассы съезжает в лес, в смоляную тенистую прохладу.
Высунувшись вверх из люка, я высматриваю дорогу получше, изредка сверяясь с лежащей на рации схемой маршрута, грубой, от руки нарисованной (карты местности секретны, их из штаба выносить не разрешают), и подаю Коле-водителю отрывистые команды. Мотор мощно урчит, зеленый поролоновый респиратор глушит слова, приходится кричать, наклоняясь внутрь: «Направо», «Налево», «По правой», «По левой», «Возле куста – замер». Коля тормозит, Петро спрыгивает, на ходу достает зонд, замеряет фон и землю на точке, я записываю, Петро, тщательно оббивая песок с сапог о броню, залезает наверх – «Вперед!» – и мы трогаемся.
Замер, еще замер…
Уровни возрастают.
Поперек пути – вырубленная посадка молодняка: косые белые острия рядами… Полоса шириной метров семь. «Объедем?» Коля кивает. У нас задние скаты лысые. Если проколемся на ней, то непонятно, как нас потом будут оттуда стаскивать. Да и уровни тут уже приличные…
Замер, еще замер…
Я веду по маршруту, Коля правит машиной, Петро делает замеры – мы работаем, как хорошо отлаженный механизм…
Друг человека
Маршрут разведки Рыжий Лес-2. Два километра южнее АЭС. Уровни – несколько десятков миллирентген в час. Широкая песчаная дорога, по ней едет наш БРДМ. Справа сосняк: мелкий, молодой, зеленый. С другой стороны – дома, заборы, палисадники… Край села Копачи.
Кудахчут куры…
Жарко.
В селе – ни единой живой души. Уже три месяца.
Остановились, Петро померял. Залезает…
У БРДМа возникает собачонка.
Задрав морду, смотрит на нас.
«Нечего тебе дать… Ну нечего…»
Собачонка неотрывно смотрит.
«Ну ничего нет…»
Надо ж такому случиться! Обычно обязательно с собой возим что-нибудь перекусить – на всякий случай… А вот сегодня…
«Ни у кого ничего нет?»
«Не-а…»
Собаке: «Ну нету… Ничего нет».
Собака домашняя, Canis lupus familiaris, смотрит из-под броника снизу вверх ТАКИМИ глазами… На нас – царей природы, Homo sapiens'ов, человеков разумных… Три месяца тут – одна…
Колю осеняет! «Погоди!» – нырнул в черную дыру люка.
Появляется назад, разворачивает засохший бутерброд.
«Точно!» – завалялся в ящичке; заначили когда-то как НЗ [16], потом забыли…
Бутерброд до земли не долетает – пес хряцает его на лету.
Бронеавтомобиль (внутри три высших примата) едет дальше.
Собака домашняя смотрит вслед. Бредет обратно к домам.
Парадоксы пессимизма
Объезжаем по маршруту вокруг Припяти – пустого города.
Посреди красивого соснового леса, у быстрой полноводной речки Припять, в удобных многоэтажных домах жили 45 тысяч человек. Всего лишь три месяца тому назад.
А сейчас мы едем вдоль забора из колючей проволоки, который отделяет город от остальной чернобыльской зоны… Меряем через каждые 100 метров.
28/30 (фон – 28, земля – 30 миллирентген в час)…
12/18 – напротив мертвого дома, на котором крупно: «Строителей, 34»…
12/17…
1/10 – на повороте…
12/19 – теплицы брошенные…
И вот на таком фоне вдруг…
– Тут будут жить люди! – аккуратный ученый (их называют тут «наука», по роду деятельности), в белой робе, белом колпаке на голове, с внутренней стороны колючей сети, растянутой на столбах, меряет землю светлым прибором. А Петро тыкает зондом нашего темно-зеленого ДП-5-го под тот же столб с нашей, наружной стороны: «60 миллирентген в час»… Тут будут жить люди!…
– Правда? – обрадовался я. – А говорили, тут жить уже никто никогда не будет…
– В Припяти будут жить люди. Припять будет нормальным живым городом, – уверенно говорит «наука». – Для этого мы, физики, тут и работаем… А вы офицер – кадровый?
– Нет, я вообще-то химик…
– А тут?
Я пошутил:
– «Командир взвода сталкеров»: по зоне каждый день лазим, меряем…
Разговор перешел на «Сталкера» Тарковского: как он показал Зону в фильме – и какая она настоящая…
– Никогда не думал, что такое увижу…
– Я тоже…
– Жаль, самого «Сталкера» больше никогда не увидим.
– Да… Теперь, когда Тарковский стал невозвращенцем [17], уже точно никогда…
– Нет теперь в Советском Союзе такого режиссера… И не было никогда.
– И фильмов его нет. – эх, жаль.
– Жаль…
Мы скользили взглядом по настоящей зоне, каждый видел собеседника через колючую проволочную паутину на столбах… За спиной «науки» – пустая, полуразграбленная Припять. «Мерзость запустения»… Грязно-зеленый угловатый броник у колючей проволоки, мертвый «парк культуры и отдыха», над лесом торчит ввысь огромный разноцветный круг – аттракцион «чертово колесо»… А перед внутренним взором бегут кадры фильма Тарковского, которые удержались в моей памяти и которые по-иному мне уже не увидеть больше никогда…
Мы искренне пожелали друг другу – «Счастливо!» (руку протягивать через колючую проволоку как-то неловко), кивнули, разъехались.
Каждый по своей стороне колючего забора.
Фильмы Тарковского пошли в кинотеатрах буквально через год – наступили новые времена. В городе Припяти не живут до сих пор.
И, похоже, уже не будут никогда.
Яблоко
Едем дальше вокруг Припяти. Проезжаем мимо фруктового сада.
В саду работает военное подразделение. Тоже «партизаны» – из запаса, как и мы.
Останавливаемся. Замер…
