Внешне она была похожа на долговязую фею, но смехом напоминала морскую богиню.
И еще она принесла бананы.
Эли растерянно смотрел на нее.
– Кто вы?
– Ой, извините. Я думала, Эстер все вам рассказала. Меня зовут Эйбра Уолш. Эстер попросила подготовить дом к вашему приезду. Я привезла вам продукты. Кстати, как чувствует себя Эстер? Я с ней не общалась дня два, только несколько коротких электронных писем и текстовых сообщений на телефоне.
– Эйбра Уолш, – повторил Эли. – Вы та женщина, которая нашла ее.
– Да, верно.
Она извлекла из сумки мешочек с кофейными зернами и засыпала их в кофемашину, которая была очень похожа на ту, что стояла у него в офисе.
– Жуткая история. Эстер не пришла на занятия йогой, а ведь она никогда их не пропускает. Я позвонила, но ваша бабушка не ответила, и тогда я отправилась сюда, чтобы узнать, что случилось. У меня был свой ключ. Я убираю в доме.
Пока кофемашина шумно готовила порцию бодрящего напитка, Эйбра подставила большую кружку и продолжила раскладывать покупки.
– Я всегда захожу в дом с заднего входа… Я позвала ее, но… Тогда начала беспокоиться. Подумала, что, возможно, ей стало плохо. И я пошла к лестнице, чтобы подняться наверх. И тут я ее увидела. Вначале было подумала… но смогла нащупать у нее пульс, и она на мгновение пришла в себя, когда я назвала ее имя. Я вызвала «Скорую помощь», но боялась ее переносить. Приехали они очень быстро, но мне тогда показалось, что прошло несколько часов.
Эйбра вынула из холодильника коробочку со сливками и добавила их в кружку.
– На барной стойке или в уголке для завтрака?
– Что?
– Значит, на стойке. – Она поставила кофе на стойку. – Так вам будет удобнее сидеть и беседовать со мной.
Эли смотрел на кофе, не прикасаясь к нему. Его собеседница улыбнулась.
– Я ведь все правильно сделала? Эстер говорила, побольше сливок, но без сахара.
– Да. Да, спасибо, все правильно.
Словно лунатик, он проследовал к стойке и уселся на высокий табурет.
– Она такая сильная, такая умная, такая самостоятельная. Ваша бабушка – мой идеал. Когда пару лет назад я сюда переехала, она была первой, с кем я здесь по-настоящему подружилась.
Спасительница Эстер говорила и не обращая ни малейшего внимания на то, слушает ли он. Иногда успокаивает просто звук чужого голоса. Наверное, у него был такой вид, будто он в самом деле нуждался в утешении.
Эйбра вспомнила его давнишние фотографии, которые Эстер показывала ей. Легкая улыбка, свет в голубых, типично лэндоновских глазах – хрустально голубых с очень темным ободком вокруг радужки. Теперь же Эли производил впечатление человека крайне уставшего, мрачного и исхудавшего.
Она попробует это поправить. Сделает все, что от нее зависит.
Эйбра вынула из холодильника яйца, сыр и ветчину.
– Она очень вам благодарна за то, что вы согласились приехать. Ей не хотелось, чтобы Блафф-Хаус пустовал. Она говорила, что вы пишете роман, это правда?
– Я… ммм…
– Знаете, Эли, я читала пару ваших рассказов. Мне они понравились.
Она поставила сковороду на плиту и одновременно налила в стакан апельсинового сока, насыпала ягоды в дуршлаг, а в тостер положила несколько ломтиков хлеба.
– В юности я писала очень плохие романтические стихи. Когда я попыталась положить их на музыку, получилось еще хуже. Но я очень люблю читать. Испытываю искренний восторг по отношению ко всем, кто способен написать увлекательную и красивую историю. Эстер очень гордится вами.
Эли поднял глаза на нее и встретился с ней взглядом. Зеленые, подумал он, словно море при легком тумане, и такие же неземные, как и все остальное в ней.
Может быть, она всего лишь призрачное видение.
Но тут на короткое мгновение ее рука, теплая и вполне реальная, коснулась его руки.
– Ваш кофе сейчас остынет.
– Да, наверное.
Он взял кружку и сделал глоток. И сразу же почувствовал себя немного лучше.
– Вы давно сюда не приезжали, – продолжала Эйбра, выливая взбитое яйцо на сковороду для омлета. – Здесь, в деревне, есть неплохой ресторанчик и пиццерия. Я привезла достаточно продуктов, но, если вам что-то понадобиться, у нас тут есть супермаркет. Если же вам не захочется выходить из дому, просто позвоните мне. Ну а если будете прогуливаться и вам захочется к кому-нибудь зайти, то знайте, я живу в доме «Смеющаяся чайка». Вы ничего о нем не слышали?
– Я… да. Вы ведь… работаете у моей бабушки?
– Раньше я убирала у нее два раза в неделю. Иногда чаще, по мере надобности. Вообще-то я помогаю по дому многим людям, когда у них возникает необходимость. Кроме того, пять раз в неделю я провожу занятия по йоге в подвале здешней церкви и один раз в неделю у себя дома. Однажды я уговорила Эстер попробовать йогу, и она на нее подсела. Кроме того я делаю массаж. – Эйбра бросила на него взгляд через плечо и улыбнулась. – Но только лечебный. У меня есть диплом. В общем, занимаюсь очень многим, потому что очень многое меня интересует.
Она положила омлет на тарелку вместе со свежими фруктами и тостом. Поставила тарелку перед ним, а рядом разложила столовые приборы и ярко-красную салфетку.
– Мне нужно идти, я уже и так опаздываю.
Она сложила свои сумки в громадную хозяйственную сумку на колесиках, надела тёмно-лиловое пальто, обмотала вокруг шеи полосатый шарф, натянула лиловую шапочку.
– Увидимся послезавтра около девяти.
– Послезавтра?
– Да, я приду убираться. Если вам тем временем что-то понадобится, мои телефоны – сотовый и домашний – вон там на столе. Если будете прогуливаться, а я окажусь дома, заходите, не стесняйтесь. Ну, что ж… с возвращением, Эли.
Она проследовала к двери во внутренний дворик, на пороге обернулась и улыбнулась ему.
– Не забудьте позавтракать, – напомнила она и вышла.
Эли сел, тупо уставившись на дверь, затем перевел взгляд на тарелку. Поскольку никаких других дел у него не было, он взял вилку и начал есть.
Глава 2
Эли бродил по дому в надежде, что такая прогулка поможет ему собраться с мыслями. Он страшно не любил это ощущение свободного скольжения, блуждания с одного места на другое, от одной мысли к другой без реальной привязанности к чему-то конкретному, без ощущения твердого фундамента. Когда-то его жизнь была очень четко структурирована и даже имела цели и задачи. После смерти Линдси, когда эта четкая структура распалась, стремление двигаться вперед у него все еще оставалось.
Ясной и все себе подчиняющей целью стало спасение от тюрьмы, в которой он мог провести остаток жизни.
Теперь же, когда названная угроза несколько отдалилась, сделавшись менее реальной, какая же цель осталась? Литературная работа, напомнил он себе. Эли часто думал о том, что процесс литературного творчества помог ему избежать безумия.
