– А-а! – взвизгнул Демидов, повторяя свой коронный скачок.
– Вот видишь, – сказал Фома. – Он как человек. Ему не нравится, когда на него орут. А кому понравилось бы?
Держа кирпич в руках, Соболев вышел на площадку и вызвал лифт. Ожидая кабину, он слушал голос диктора, доносившийся из ближайшей квартиры:
– Странные воронки продолжают поглощать вещество, смещаясь все ближе к экватору. Не более часа назад гренландская воронка стремительно перенеслась на несколько тысяч километров южнее и зависла над территорией Франции. Здесь она втянула склад с восьмьюдесятью тоннами шоколада и, пересекая железнодорожные пути, проглотила два товарных состава. Силы французской полиции приведены в состояние боевой готовности. Истребитель, высланный в район воронки, бесследно исчез. Воронка тем временем не стоит на месте и продолжает смещаться в южном направлении. Другая воронка движется ей навстречу со стороны Саудовской Аравии и Сирии. Судя по направлению их движения, встреча двух воронок должна произойти над Черным морем. В предполагаемый район их соединения срочно перебрасываются вооруженные силы ряда стран.
Фома вышел из лифта. Кирпич по-прежнему был у него в ладони.
– Ну и приятели у тебя! Не сидится им на месте! – сказал мальчик.
Глотун, разумеется, не ответил. Только слегка замурлыкал и, когда Фома выходил из подъезда, ловко сожрал целую секцию из трех почтовых ящиков.
– Ты эти штучки брось! Что за мелкое хулиганство? – строго сказал ему Соболев.
Он начинал уже привыкать к тому, что у него есть свой собственный, почти дрессированный кирпич.
2
Фома Соболев шел по улице, нес перед собой кирпич и размышлял, как Флюк, вернувшись, отнесется к тому, что он, Фома, приручил глотуна. И вообще куда, собственно говоря, подевался сам Флюк? Впрочем, за пришельца мальчик особенно не беспокоился. У него есть липучка. А когда у тебя есть липучка, то ты в безопасности.
Фома так погрузился в эти размышления, что не заметил, как, огибая угол дома, налетел на какого-то парня. Парень этот был высокий, широкоплечий, с коротким темным ежиком волос и рачьими глазами навыкате. Когда Фома, подняв глаза, узнал того, на кого налетел, ему стало жутковато. Это был Ромка Филин, девятиклассник, гроза всей их школы. Ну, если не всей, то, во всяком случае, младших классов.
Когда-то этот Рома Филин занимался около года карате, и это оказало непоправимое воздействие на его психику.
– О, какие люди! – фыркнул Ромка, толкая Соболева в плечо. – Прут как танки и никого не замечают! Самые наглые, что ли? Мускулатура новая выперла?
Филин смахнул с носа Фомы очки, больно стукнул его костяшкой среднего пальца в лоб и хотел уже пройти дальше, но тут заметил в руках у мальчика кирпич.
– О! – удивился он. – Кирпич! Зачем кирпич? Сам каратист, что ли? Положишь его дома на табуретку и ребром ладони кия-кия? А ну дай сюда, я тебе покажу, как кирпичи ломать надо!
Фома попытался было спрятать от него глотуна, но разве это было возможно? Филин нетерпеливо ткнул его кулаком в живот, надвинул на глаза шапку и, вырвав у Фомы кирпич, расположил его между двух камней.
– Смотри, что сейчас будет с твоим кирпичиком! – сказал он, размахиваясь ребром ладони.
Фома метнулся вперед, но поздно... С коротким выдохом Филин ударил по кирпичу. Фома зажмурился. Когда он снова открыл глаза, Филин был на месте, целый и невредимый. Кирпич тоже был цел и невредим. Правда, у Ромки исчезли часы, чего он пока не замечал.
– Ничего не пойму! Не ломается! – пробурчал Филин. Он снова размахнулся и – раз! – Ай, больно! – охнул каратист. Он поднял содранную ладонь, чтобы подуть на нее и тут только обнаружил, что на нем нет куртки. – Где моя куртка? Ах ты, проклятый кирпич! – завопил Филин и, вскочив, стал пинать кирпич ногами. После каждого пинка у разошедшегося Ромки исчезали то брюки, то рубашка, то цепочка с шеи, на которой висел знак Скорпиона.
Наконец, опомнившись, Филин обнаружил, что на нем вообще ничего уже не осталось. Стыдливо прикрываясь руками, он испуганно пискнул и торопливо юркнул в ближайший подъезд.
Фома поднял с земли кирпич и бережно вытер с него грязь. С кирпичом все было в порядке, он, наевшись, довольно мурлыкал. Из щели у него в боку торчал шнурок ботинка.
– Ты, приятель, не дашь себя в обиду, – сказал ему Соболев.
3
Когда, вернувшись домой, Фома открыл дверь своей комнаты, то первым, кого он увидел, был Флюк. Крубс, сняв скафандр, лежал у него на столе и, раскинув руки, загорал под настольной лампой. Вид у него был довольный и настроение, судя по всему, тоже неплохое.
Он повернул голову и прищурился на Фому.
– А, маленький дылда пришел! Ты ведь помнишь, что в космосе мы называем вашу планету Планетой Дылд? Где так долго шастал? – приветствовал он мальчика.
– А ты где шастал? – спросил Фома.
Он так рад был видеть Флюка, что сразу простил ему невежливое, даже хамское исчезновение.
– О! Где только не ступала моя нога! Или, точнее, к чему только не прилеплялась моя липучка! – отозвался инопланетянин. – Я, да будет тебе известно, был в месте, именуемом у вас, дылд, музеем космонавтики. Я перерыл там все запасники, а потом вернулся сюда и, как видишь, решил слегка подзарядиться.
– А что тебе было нужно в запасниках? – поинтересовался Фома.
Флюк взмахнул восьмипалой ручкой.
– Открой шкаф! – велел он.
Мальчик открыл шкаф и, приподняв свой старый свитер, охнул. На средней полке лежала небольшая, размером самое большее с кастрюлю, летающая тарелка. Она была вытянутая, плоская, с одним круглым люком в верхней части и дюжиной мерцательных огоньков.
– Ух ты! Это твоя? – пораженно воскликнул Фома.
Флюк отрицательно замотал головой.
– Нет, не моя, но это неважно. Она принадлежит одному народцу из соседней галактики. Мы в школе проходили, как ими управлять. Так что теперь у меня снова есть, на чем летать.
– И ты нашел ее в нашем музее? – недоверчиво спросил Фома.
– Разумеется, в музее. Я же тебе говорил.
– Но как она очутилась в музее?
– О, эти ваши дылды-ученые даже не знали, что у них есть тарелка! Они считали ее метеоритом, а она всего лишь была обтянута маскировочным полем, делавшим ее похожей на метеорит.
– Но откуда ты знал, что тарелка окажется в музее?
Флюк самодовольно перевернулся на другой бок.
– Я не знал, но я подозревал! В космосе, да будет тебе известно, юный дылда, болтается полно запасных летающих тарелок, принадлежащих разным галактикам. Это делается на всякий случай, если у кого-то поломается его тарелка и не на чем будет лететь. Только такие простофили, как вы, можете принимать их за метеориты.
– Но ведь бывают и настоящие метеориты?
– Бывают и настоящие, – зевнув, согласился Флюк. – А теперь, юный дылда, я слегка отдохну, а потом сяду в свою новенькую тарелочку и полечу на планету крубсов. Соскучился я что-то по дому.
Фома опешил.
– Как это улетишь? А глотуны? Разве ты не поможешь их прогнать? Они же сожрут нашу планету!
Инопланетянин поморщился.
– Ах да, глотуны! Совсем о них забыл. Давай так: я прилечу к себе домой, посмотрю в энциклопедии и сброшу тебе лазерную телеграмму, что делать с глотунами. Лады?
Однако мальчика такой расклад совершенно не устраивал. Он попахивал дезертирством.
– А когда ты прилетишь домой? – спросил он.
– Недельки через три. Может, через месяц, если не застряну в пробке на Млечном Пути, – легкомысленно сказал Флюк.
– Через три недели от Земли уже ничего не останется! – воскликнул Фома.
Маленький крубс озадаченно шмыгнул пунцово-красным носом и смущенно почесал затылок.
– Хм... Об этом я не подумал. Действительно, если они сожрут планету, то ведь и лазерограмму некуда будет послать. Нет планеты – нет и адреса. Не указывать же в лазерограмме: «Фоме Соболеву, в космическую дыру», – буркнул он. – Видно, и правда, придется вам помочь. Вы же тогда помогли мне заморозить вранта.
Флюк вскочил и, прогуливаясь под лампой, стал рассуждать о глотунах. Из его слов выходило, что глотуны те еще пройдохи – космические бродяги, которые рыщут по космосу в вечном поиске, чем бы им перекусить. Где комете хвост отгрызут, где у звезды энергии перехватят или луну какую-нибудь завалявшуюся насквозь прогрызут.
– Моей ракетой вон полакомились, паразиты! Но чтобы на целую планету напасть – не думал, что они на это осмелятся. Не слишком это на них похоже, – заявил инопланетянин.
– А как сражаются с глотунами? – спросил Фома.
Маленький крубс передернул плечами:
– С ними не сражаются. При всей своей вредности они что-то вроде космической достопримечательности. Если глотуны слишком надоедают – их отгоняют. И только.
– Как отгоняют? – нетерпеливо спросил мальчик.
Флюк напряженно задумался. Видно было, что в своей школе на планете крубсов он учился неважно. Возможно, даже прогуливал.
