Вечером я узнал у сестер насчет штыка. Оказалось, это не был подарок отца, я сам его нашел в разбитом польском доте где-то в лесу под Луцком.
* * *
В школе было сперва трудно, но за полтора месяца я вполне освоился и стал активно готовиться к выпускным экзаменам. Вчера я общался с директором школы и попросил по окончании экзаменов выдать мне на руки выписку об окончании восьмого класса с табелем оценок. Тот не понял, зачем это мне было нужно, но я-то знал, что буду продолжать учиться, а с этим листом, подписанным директором, мне будет куда легче устроиться в будущем. Без бумажки ты букашка, а с бумажкой — человек! Правильно в пословице говорится.
Кроме этого, я забрал у тети Нины свое свидетельство о рождении, другие документы и сделал копию свидетельства о смерти отца.
Спустившись по каменным ступенькам крыльца, я набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил. До окончания экзаменов в школе и последнего звонка осталось полторы недели, тогда и закончится для меня эта поднадоевшая учеба, которую, правда, я тянул, как полагается, со всем упорством. Но дело в том, что у меня уже не было этих десяти дней. Расцветали поля и леса, начался последний месяц весны. Дороги просыхали, хотя их регулярно мочили дожди вроде того, что был вчера. И как уже прошел слух, активизировались бандиты. Было одно нападение на почтальоншу, закончившееся ее смертью. Ко всему прочему пропала сумка с деньгами — понятное дело, она и была целью бандитов. В лесу уже набухали почки и начинали ярко зеленеть листья. Это было начало охотничьего сезона местных бандитов на граждан Союза. Я об этом знал и решил половить рыбку в мутной воде. Перво-наперво мне требовался язык-говорун, что даст общие сведения по местным бандитам. Я не следователь и доказывать вину не собираюсь. Может, в мои сети попадется невиновный, но я приму на себя этот крест и переживу. Это была ирония, если кто не понял. Плевать, если сейчас он невиновный, то потом может что-нибудь натворить.
Без «языка», на шару начинать войну с местными националистами стремно, можно влипнуть. Поэтому последние три недели я готовился к первому своему делу.
Где обычно гнездо националистов? Естественно, их поддерживает католическая церковь. Была такая и в Луцке, вот я и вел вечерами наблюдение за всеми, кто посещает священника костела, благо свободного времени после школы и работы у меня хватало, домашних заданий не давали, все готовились к экзаменам, а я собирался открыть сезон охоты на бандитов. Пока я их не трогал, чтобы не спугнуть странными смертями, только присматривался. Прикидывал, как начну действовать.
Сегодня в школе шел экзамен для восьмого класса по русской литературе. Я сдал первым и вышел из класса. У меня много планов, и они не стыковались с планами одноклассников, поэтому я постарался банально сбежать. Не хотелось мне идти гулять, провожая девчат. Детство у Женьки, то есть у меня, закончилось четыре месяца назад, и меня интересовало совсем другое.
Осмотревшись, я энергично зашагал в сторону ближайшего проспекта, оттуда дошел до окраины города, где находились войсковые конюшни.
Можно поставить вопрос — могу ли я владеть автомобилем? Сразу скажу — нет. Я не Стаханов, которого наградили автомобилем. Но вот иметь коня с телегой я вполне мог. Для меня это идеальное прикрытие, чтобы мотаться по всей Волынской области. Кто обратит внимание на мальчонку в деревенской одежде, проезжающего мимо на телеге с сеном, да еще говорящего только на украинском и очень плохо понимающего русский? К тому же в сене можно прятать оружие и продовольствие с посудой. Взять тот же пятилитровый котелок.
Сначала подумывал о велосипеде, у Женьки был такой, стоял в кладовке, но после я отринул эту идею. Ладно, пацан катается на велике. Но если на раме и багажнике узлы? Как мне без запасов мотаться неделями в отрыве от населенных пунктов? Бандиты оттаяли и из населенных пунктов, где зимовали под видом мирных граждан, уходили в леса, сбиваясь в банды. В небольшие, мелкие, но все же. В крупные они сбиваются перед массированным нападением, таких в прошлом году было шесть. Это я из сплетен узнал.
Вот я и говорю, лошадь с телегой — идеальное прикрытие, да и на будущее она мне ой как пригодится. Поэтому-то я и решил устроиться на конюшни. Так как требовалось научиться ухаживать за четырехкопытными помощниками. Я еще тот лошадник, все уроки деда из памяти уже поистерлись, вот и требовалось их обновить. На этих конюшнях также базировались подразделения противотанковой бригады, которой ранее командовал отец. Боевые подразделения бригады были раскиданы по всей Волынской области, но штаб находился в городе. Поэтому, прогулявшись к нему — меня там знали, это я никого не знал, — попал на прием к полковому комиссару Дюжеву, хорошему другу отца. Он-то, выслушав, и отдал распоряжение устроить меня на конюшни с послаблениями. Вот я там и работал каждый день по три часа после уроков.
От зарплаты я отказался, мотивируя свое решение любовью к лошадям. Этому удивились, но согласились. В действительности в деньгах острой необходимости у меня не было. Конечно, до накоплений отца мне не добраться, они принадлежали тете Нине, а ей еще дочек содержать, но, оказывается, у Женьки были свои накопления. Мне этого вполне хватало на мелкие покупки, хотя честно скажу, финансы начали истощаться. Крупные я буду делать с помощью трофеев. Для меня слово «трофей» не пустой звук, грех не воспользоваться уничтожением бандеровцев для укрепления своего технического превосходства. Вот на их деньги я и собирался купить коня и телегу, а также и другие необходимые вещи. Да и благосостояние поправить не помешает — во время войны это хорошо так пригодится. К тому же хохол я или не хохол? То-то.
Вокруг все ходили в шляпах, в пилотках, платках и фуражках. С непокрытыми головами очень редко кого встретишь, разве что только мальчишек и девчат. У меня, например, головного убора не было. Я был одет в широкие по моде черные брюки, белую рубашку — с экзамена как-никак — и в выходные туфли. Вот и все, только значок комсомольца блестел на рубашке.
Дойдя до конюшен, я прошел в жилой барак. Там переоделся в старый списанный застиранный светло-серый комбинезон танкиста, неизвестными путями попавший сюда и перешитый на меня, и прошел в небольшое помещение, где обычно чаевничали коневоды. В комнате за столом сидели трое пожилых мужиков в красноармейской форме. Остальных не было, видимо, работали или были на выезде.
— О, вот и Женек! — воскликнул седоусый мужчина в засаленной пилотке и с «пилой» старшины в петлицах. — Здорово. Чай будешь?
— Буду, Матвеич. Привет. Дядь Саш. Ефим Игоревич, вам тоже не хворать.
— Как экзамен? — спросил второй коневод, дядя Саша.
— Там диктант, и спрашивали про писателей. Устно сдал, а письменное завтра узнаю. Попросил учительницу пораньше меня отпустить.
— Понятно. Твой Огонек копытом бьет, ожидает, когда ты его на прогулку выведешь.
— Его вчера вроде посыльный брал?
— Вчера и вернул. Вечером прискакал. Оба грязные с ног до головы. Я два ведра использовал, пока Огонька отмыл.
— Это хорошо. Сейчас попью и выведу его на прогулку. Хочу до ближайшей деревеньки проскакать, дать ему полный ход, пусть развеется, а потом обратно.
— Давай, — согласился старшина.
По договоренности с местными работниками, я занимался только работой с лошадьми. То есть седланием, починкой сбруи, ну и, конечно, поездками, как в седле, так и на телегах. Мне в последнем случае давали мелкие поручения перевезти то или это. А вот выгребанием навоза я не занимался, для этого были другие люди, подчиненные, можно сказать. Так что теперь я был неплохим лошадником. Наработал кое-какой опыт, для меня нужный и в некотором роде уникальный.
Налив из мятого чайника кипятка в свою личную кружку, сыпанул заварки и, помешивая, сел на лавку, с интересом поглядывая на собеседников.
— Слышали, нападение на почтальоншу было? Вчера ее у деревни подстерегли. Совсем немного до околицы не дошла. Муж и сельчане только поздно ночью ее нашли. Изуродовали всю, говорят… — старшина сделал глоток чая и продолжил: — Груди, там, отрезали, вовсю изгалялись.
— А что милиция? — спросил третий присутствующий, Ефим Игоревич, взяв со стола кусок сахара.
— А что милиция? — вопросом на вопрос ответил Матвеич. — Ищет милиция. Уже определили, что их трое было. НКВД тоже там было, посмотрели да уехали. Разбойное нападение, милиция заниматься должна.
— Ага, только бы работу на кого свалить, — поморщился дядя Саша. — Вот сколько мы лошадей за прошлый год потеряли? А ездовых? Банды тут орудуют. Банды.
— Женя, ты иди, Огонек уже заждался, — ласково предложил Матвеич.
— Хорошо, — кивнул я.
Выплеснув остаток чая в помойное ведро, я вернул кружку на место и вышел из комнаты, на выходе заметив боковым зрением, что Матвеич показывает кулак дяде Саше.
