— Ты все правильно сказала, Сармита.
Мы чувствовали себя так, словно нас выпороли. Сидели, опустив глаза, и разглядывали так хорошо знакомые парты.
На следующей перемене я вернул Сармите тетрадь. Попытался наладить отношения. Не подлизываясь, не упрашивая, а так, как это принято между нами, мальчишками.
— Да уж ладно! Что было, то было, ага?
Сармита не сказала в ответ ни «ага», ни «да». Только как-то странно посмотрела на меня.
Но она не сказала и «нет».
А это тоже многое значило.
ПОТРЯСАЮЩЕ!
Вот Комарик придумала так придумала! Завела себе заместителей! Да, да, заместителей — как же иначе их назвать? Нашему отряду, например, обещан рабочий с завода, отличный пловец и к тому же еще гимнаст. В параллельный класс, где одни девчонки, придет практикантка из швейной фабрики, к шестиклашкам — учитель бальных танцев из Дворца пионеров. Все они — наши младшие пионерские вожатые. Хотя ни один из них не моложе Комарика. Даже старше.
У пятых и четвертых классов тоже появились младшие пионерские вожатые — из десятиклассников нашей школы. Так что Комарик — ах, простите, старшая пионервожатая Кайя! — сама Кайя может теперь только ходить и командовать.
Но мы ведь не забыли, что она нам наобещала. Взяли и напомнили: а как насчет пьесы?
— Не все сразу, — ответила Комарик. — Сначала познакомитесь с заводским товарищем.
— А когда он придет?
— Как только немного освободится.
Больше ничего старшая пионервожатая не сказала. Даже про то, откуда он, с какого завода. Об этом мы могли только гадать. С текстильной фабрики? С радиозавода ВЭФ? А может быть, с Рижского вагоностроительного?
Потолковали и решили, что, наверное, она сама толком не знает. Пообещала лишь бы отвязаться.
Но мы ошибались. Он появился в тот момент, когда его меньше всего ждали — на большой перемене. Вошел в класс вместе с Кайей. Невысокий, худощавый, светло-серые глаза на смуглом лице. Пришел — и первым делом улыбнулся. Улыбка была открытой и дружеской. Казалось, она говорила: «Вот он я! Прямо с завода — и к вам. Видите, какие натруженные руки. Чуточку неловко мне тут, среди вас, с непривычки. Ну что, будем друзьями?»
— Павел Волков, — представила Кайя. — Работает на рижской судостроительной верфи.
Я заметил, что с тех пор как послышалось слово «верфь», Югита глаз не сводила с Павла Волкова. Корабли для Югиты — самое главное на свете. Еще в пятом классе на листке с вопросом «Кем я хочу стать?» она написала: «Капитаном дальнего плавания».
Мы доказывали ей, что это не женское дело. Где там!
— Ну и пусть. А я все равно пойду во флот.
Два раза в неделю она занималась в судомодельном кружке на станции юных техников, и, говорят, получалось у нее лучше, чем у иных ребят. А вот Томинь туда не попал: двойки у него не редкие гости, не только по русскому языку, и классная руководительница не разрешила. Вечно он что-нибудь да не успевает выучить. Югита же управляется со всем. Она у нас и председатель совета отряда, и редактор стенной газеты, и руководитель октябрятской звездочки, и непременный участник всяких внеклассных дел. А учится только на «четыре» и «пять», хотя к зубрилам ее и не причислишь. У Югиты светлая голова и мальчишеская хватка. Так же, как и Иголочка, она с самого раннего детства лазила по деревьям, строгала лодочки из сосновой коры, играла в войну с ребятами, в то время как другие девчонки пеленали куколок. Я узнал об этом от Иголочки, они живут в одном доме. Только вот в футбол Югита не играет, а в остальном она — свой парень. А с Томинем их вообще водой не разольешь, оба словно помешались на кораблях и море. Удивительно ли, что теперь они не спускали с судоремонтника глаз.
Для начала Павел Волков с каждым познакомился. Имена и фамилии записал в свою книжечку.
Мы сгорали от любопытства:
— Можно вопрос?.. Вы давно работаете на верфи?
— Второй год.
— А мы сможем туда, к вам, попасть?
— Почему бы и нет? Я вас проведу.
— Чем вы занимаетесь в свободное время?
— О, многим.
— Музыкой тоже?
— Тоже.
— А на каком инструменте играете?
— На аккордеоне, на гитаре.
— А петь вам нравится?
— Кому это, интересно, не нравится петь?
Казалось, нашим вопросам не будет конца. Вот встала Югита. На скуластом мальчишеском лице глаза светились, как два уголька.
Наверное, и Павел не смог не обратить внимания на ее горящий взгляд.
— Ты хочешь что-то сказать? — спросил он.
— Хочу. — Югита шагнула вперед. — А вы плавали на корабле?
— Вон оно что! Я служил матросом на Балтийском флоте.
— А почему ушли? — в голосе Томиня явно слышался упрек.
— Хочу ремонтировать суда. И потом я учусь в институте.
«Сколько же ему лет?» — все гадал я, вглядываясь в лицо Павла Волкова, по возрасту он вполне мог бы быть моим старшим братом. И на груди так хорошо знакомый всем нам комсомольский значок.
А вопросы все продолжались.
— Что будет делать наш пионерский отряд?
— Об этом я уже подумал, — оживился ремонтник. — Видите ли, на верфи я работаю в бригаде. Ну, и вы тоже вроде как бригада. Мы делаем свое дело — и вы тоже. Что, если обеим нашим бригадам вступить в соревнование? Первое условие — работать без брака.
— А какая у нас работа? — сразу встревожился Томинь. — Ни плана, ни деталей.
— Тихо! — дернул Дирт своего беспокойного соседа, — Может, нас возьмут помогать туда, на судоремонтную верфь.
Но Павел Волков покачал головой:
— Ваш брак — двойки.
У Томиня сразу вытянулось лицо:
— А я… А мне…
— Дальше! — продолжал Павел, сделав знак Томиню, чтобы помолчал. — Ни одного пропущенного урока без уважительной причины! Никаких опозданий на занятия! Активно участвовать в общественной работе, бороться за дружный коллектив, за стопроцентный порядок и дисциплину. Идет?
— А вы? Нам, значит, и то, и другое, и третье. А вам?
— И нам тоже. Вы возьмете свои обязательства, мы свои.
— И контролировать?
— И контролировать. Взаимно. Мы вас, вы нас. Идет?
— Так — идет!
— Отлично, товарищ Волков!
— Зовите меня — Павел. Значит, я могу сообщить своей бригаде, что в принципе мы с вами договорились соревноваться?
Мы ответили единодушным «да».
Павел рассказал нам, что надо будет сделать. На следующей неделе наш отряд явится на верфь. Там на совместном собрании с членами ремонтной бригады подробно обсудим условия соревнования. После чего обе стороны в торжественной обстановке поставят свои подписи и под обязательствами.
— А нам разрешат посмотреть какое-нибудь судно? — Томинь не мог усидеть спокойно.
— Осмотрим и судно. Все посмотрим. Можем даже организовать встречу с корабельными командами.
— Ур-ра!
Тут уж не только один Томинь — все мы, сияя от восторга, дружно захлопали.
Это был великолепный денек. Многообещающий, интересный. Что ж, соревноваться так соревноваться! Все нужно хорошенько обдумать, спланировать. Что делать с двойками Томиня, с его вечно грязными руками? Как добиться, чтобы Яутрита не опаздывала на занятия, когда ее мама в командировке? Как расшевелить тех, кто не очень-то активен в общественной работе?
Ну что, Мадис? Что, Изольда, Гельмут, Индулис? Теперь вы уже не сможете сказать, что в нашем пионерском отряде нет ничего интересного.
— Я попрошу Павла, пусть обучит нас матросской пляске, — Томинь был в полном восторге. — Он же сам матрос. Потрясающе!
ВОДЯНАЯ ВОЙНА
Все началось с водяного пистолета — обыкновенной детской игрушки, которую Гельмут приволок с собой в школу и из-за которой мы, мальчишки, словно разума лишились. В тот день мы ничего другого не видели и не слышали. Томинь, когда его на уроке географии вызвали к доске, ничего не мог ответить. В итоге — двойка. Я заработал троечку по латышскому, хотя грамматика — моя сильная сторона. Отличник Вилнис со всеми своими математическими мозгами еле-еле удержался на четверке.
Вот так! И все из-за этого самого водяного пистолета, который незаметно переходил из рук в руки и заставлял нас забывать и про учителей, и про класс, и про то, что пришли мы сюда учиться, а не играть.
На переменах мы липли к Гельмуту, как металлические опилки к магниту.
— Где купил? Сколько стоит?
Гельмут важничал:
— Попробуй купи такой!.. Это импортный. Да, да! Из ГДР. Тетка подарила.
Ах, счастливчик Гельмут! Почему же ни у кого больше из нас нет такой расчудесной тетки?.. Чего Гельмут не мог достичь семь лет — за все эти годы он так и не приобрел себе друга в классе, — он добился теперь за один-единственный день. Все ребята вдруг стали его лучшими друзьями. Куда бы Гельмут ни направлялся, мы окружали его, как придворные короля.
