— Когда же ты, наконец, привыкнешь к порядку? Нет у тебя ни капли сознательности! Покажи свои тетради!.. Сегодня после уроков займемся с тобой русским языком, без конца донимает она Томиня, следую за ним неотступно, как тень.
Томинь терпел, потом огрызался, потом снова терпел. Наконец не выдержал и попросил классную руководительницу:
— Пусть мне назначат другого шефа!
— Старайся учиться так, чтобы обходиться без всяких шефов, — ответила она.
И все осталось без изменений.
Мы тоже ничем не могли помочь бедному Томиню. Если по-честному, никто из нас не смог бы так самоотверженно вытаскивать Томиня, как Изольда. Она сама не знала покоя и Томиню не давала. А двойки нам сейчас были совсем ни к чему. Ведь договор с бригадой Павла мы все-таки заключили. Учиться без отстающих — шутка сказать!
И все-таки именно из-за этого шефства вскоре разыгрался неслыханный скандал.
Томинь сбежал со сбора отряда, где его должны были отчитать за плохую учебу.
На следующий день, едва Томинь показался в дверях класса, Изольда напустилась на него:
— Ты почему вчера удрал? Класс требует от тебя ответа! Почему?
Она так и сказала — «класс», хотя никто ее не уполномочивал говорить с ним от имени всех. Тем не менее мы промолчали — в конце концов, краснеть перед бригадой Павла придется не ей одной. Только вот напрасно она разговаривает с Томинем таким тоном. С ним нельзя повышенным голосом. Совсем наоборот: надо спокойно, терпеливо…
— Сейчас звонок будет. — Томинь, зажав сумку под мышкой, попытался прошмыгнуть на свое место.
— Ты это брось! — Изольда стала на его пути, раскинув руки. — Класс решил покончить с плохими отметками. А ты за одну только неделю заработал две двойки.
— Две-е?! — не своим голосом завопил Томинь.
— И удрал, вместо того чтобы объяснить классу причину. Как самый последний трус!
Но Томинь ее не слушал.
— Две? — голос его звучал как пронзительный рев сирены. — Как ты смеешь меня оскорблять? Мало того, что ты вмешиваешься во все мои личные дела, так теперь уже дошло до оскорблений? Вранье все это, понятно?
— Ах, вранье? — в свою очередь взвилась Изольда. — Вранье, что ты не успеваешь?
— Вранье — что у меня две двойки! Одна у меня, одна!
Все примолкли, в классе только и звучали их яростные голоса. Вот Томинь пригнулся, подался вперед. Чего доброго, еще полезет драться!
— Две двойки или одна — это все равно! Главное, ты тянешь класс назад!
— Ах, две или одна — тебе все равно? — Томинь тут же ухватился за ее слова. — Одна рука или две — все равно? Одна нога или две — все равно? Один глаз или два…
— Хватит, хватит! — вмешалась Югита в их дуэль. — Завелись! Карина, проверь, какие у него отметки.
Карина полезла в свой блокнот.
— Все-таки прав Томинь, — признала нехотя. — Наверное, Изольда ошиблась. На этой неделе у него одна двойка.
— Ага! Слышали? — торжествующий Томинь повернулся к Изольде. — Я требую, чтобы ты извинилась передо мной в присутствии всего класса.
— А мы требуем, чтобы ты исправил свою двойку!
То «класс» требует, то «мы требуем». Опять она за свое!
Тут уж и я не смог усидеть спокойно.
— Прежде всего извинись перед ним. Точно не знаешь, не вылезай с обвинениями.
— Но Томинь все равно двоечник. — Как всегда, Сармита немедленно вылезла на защиту девчонки. — Пусть даже одна двойка.
Не знаю, когда успел прозвенеть звонок. Мы его не слышали. Опомнились, лишь увидев классную руководительницу с журналом в руке.
— Что тут у вас происходит? — строго спросила она. — Почему такой шум? И почему не на своих местах?
Изольда рысью побежала к себе, Томинь камнем упал на скамью. Начал копаться в сумке. Вытащил учебник, второй, третий… Нет, все не то, что нужно.
Наконец нашел, зашелестел страницами.
— Что задано? — шепотом спросил. Потом, скривив губы, бросил через плечо мне: — Скажи, а?.. Да что вы оба, оглохли? Что по грамматике, спрашиваю, задано?.. Обращение? Или прямая речь?
Пока выяснял, пока листал…
— Томинь! — послышался голос учительницы.
Надо же, как не повезло!
Вышел к доске. И без того красное лицо пошло багровыми пятнами. Волосы взъерошены. Видок!
Стоит у доски. Стоит и молчит. Молчит до тех пор, пока шариковая ручка учительницы не начинает вырисовывать в журнале отметку с красиво выгнутой шеей.
Тихий шелест проходит по классу:
— Вторая… Все-таки вторая!
Это слышат все. Югита сочувственно поглядывает на несчастного Томиня. Мне его тоже жаль: надо же, как не повезло! Да что я — кажется, даже Изольда прониклась сочувствием к своему подшефному. Тяжело вздохнув, она восстанавливает в своей записной книжке зачеркнутую было двойку.
Снова брак… А ведь до конца четверти осталось совсем немного.
Что мы скажем Павлу?
КИНОРЕЖИССЕР ИЩЕТ ИСПОЛНИТЕЛЯ
Все случилось как-то неожиданно. Однажды в нашу школу явился невысокого роста мужчина, в джинсах, плотный, загорелый и глазастый.
По школе пронесся слух, что он кинорежиссер и ищет исполнителя главной роли для своей новой работы — мальчика лет тринадцати.
— А какое это будет кино? Про что? — донимали мы друг друга, но спросить у режиссера так и не решились. Удалось только выяснить у Комарика, что на киностудии, как и при поступлении на актерский факультет, когда отбирают кандидатов на роль, тоже проводят конкурсы…
И вот режиссер пришел к нам в класс, но мы все словно одеревенели. Он завел с нами разговор о том, о сем. Что нас интересует? Часто ли ходим в театр? Участвуем ли в драматическом кружке? Послушал нас внимательно и ушел. А на перемене стоял в коридоре и молча наблюдал за нами, за ребятами из других классов.
— Жаль, что девчонки ему не нужны, — вздыхала Яутрита. — Так хочется сняться в кино!
Хитрая! Этого хотели бы все девчонки. И не только девчонки…
Режиссер провел в школе чуть ли не целый день. Несколько уроков он посидел в нашем классе, потом отвел в сторону Индулиса, потолковал с ним.
Внешне Индулис привлекательный парень. Статный, с упрямым ежиком и озорной улыбкой. А вот характер у него неровный, переменчивый, капризный. То серьезен сверх всякой меры, то вдруг серьезность сдувает, словно пену, и он начинает беситься. То ржет, как жеребенок, то недовольно бормочет себе под нос, если что не по нему. Странный какой-то. Который год учимся вместе, но вот только теперь, когда Индулисом заинтересовался режиссер, мы вдруг поняли, как мало, по существу, знаем о нем.
Режиссер повел Индулиса в кабинет директора школы, то есть моей матери, и они долго оттуда не выходили.
Когда Индулис снова вернулся в класс, лицо его сияло. Естественно, мы тут же поинтересовались:
— Что тебе сказал режиссер?
— Завтра пойду на киностудию, сфотографируют, сделают кинопробы. Если все будет в порядке, увидите меня в фильме «Старый бушлат». О моряках, разумеется.
Томинь подпрыгнул на своей скамье, точно его ткнули булавкой.
— Ты будешь играть моряка?! Юнгу?!
— Очень может быть. — Во взгляде Индулиса светилось торжество, но он с деланным безразличием пожал плечами. Затем все-таки не удержался, добавил: — Героя. — И подчеркнул: — Главного героя.
— Потрясающе! — воскликнул Томинь.
Как он, бедный, жалел в эту минуту, что пригласили на роль не его! Так ему хотелось быть вместе с моряками на корабле! Хотя бы в кино…
С того дня Индулис очень изменился. Он был часто занят на студии, по уважительным причинам пропускал уроки. Наконец сообщил нам, что утвержден на роль. Всем стало ясно, что с этого момента наш Индулис — киноартист.
— Тебя теперь, должно быть, освободят от занятий? — выспрашивал Томинь. — Сможешь совсем не приходить в школу?
— Нет, почему же… — Вытягивал Индулис нижнюю губу.
— А как тогда сниматься?
— Не каждый же день.
— А если уплывешь на судне?
— Плыть не придется. Будем снимать здесь, в порту.
— Что снимать? Какая у тебя роль?
— Мальчика, который попадает в банду спекулянтов.
Последовало разочарование:
— A-а…
— Кстати, у нас на студии еще продолжается конкурс. Для ребят помоложе. — Индулис говорил о студии, как о своем родном доме. — Есть там одна маленькая ролишка… Ребятишки каждый день отстаивают длиннющую очередь, чтобы записаться. Нужен один-единственный парнишка лет девяти-десяти, а приходят сотни…
Да, Индулис сразу стал заметной фигурой во всей нашей школе. Подумать только: киноактер!.. Теперь пионервожатая еще больше померкла в наших глазах. Он, Индулис, молодой талант, открытый известным кинорежиссером. Она — не состоявшаяся артистка. Да и по виду никакого сравнения. Кажется, жизнь сыграла тут одну из своих невеселых шуток. У Индулиса — внешность, у Индулиса — талант. А Кайя… К сожалению, она — Комарик. Просто Комарик — и все!
