Въ Московской губерніи говорятъ различно: въ Клинѣ — по-новгородски; въ Можайскѣ — почти по-смоленски (хвилинъ, целовѣкъ, уфостье); въ Коломнѣ — по-рязански; въ Богородскѣ — по-суздальски. Во многихъ мѣстахъ Московскаго уѣзда можно слышать: ндравъ, лицомъ, огнёвъ; также ручникъ и вечерница, вмѣсто утиральника и посидѣлокъ.
Отъ Москвы на сѣверъ господствуетъ наречіе новгородское; на югъ — рязанское; на востокъ — владимірское; на западъ — смоленское. Объяснимъ это ближе, принявъ тотъ порядокъ для наречій этихъ, который удобнѣе.
2) Отъ Москвы на востокъ, въ самомъ близкомъ разстояніи, замѣтна уже наклонность произносить звукъ о всюду, гдѣ онъ есть на письмѣ: около Владиміра о́канье достигаетъ уже высшей степени; тамъ, для полногласія, вставляютъ о во многія слова: Володиміръ, воло́га (влага), бо́лого (благо) и прочее; сверхъ того, даже самое а, безъ ударенья, нерѣдко обращается въ о: стоканъ, холатъ, озя́мъ, торока́нъ, Огрофена, Просковья, Ондрей. Этотъ говоръ идетъ далѣе на востокъ чрезъ всю Росію, не исключая и Сибири, хотя въ разныхъ мѣстностяхъ подверженъ частнымъ измѣненіямъ, но вообще нигдѣ, кромѣ развѣ Костромы и Вятки, не достигаетъ такой крайности, какъ во Владимірѣ. Во Владимірской и Ярославской о́канье это уже впрочемъ много смягчилось тѣмъ, что большая часть мужскаго населенія промышляетъ внѣ родины своей; въ Костромской, мѣстами, весьма замѣтна примѣсь или вліяніе новгородскаго говора; но на Вяткѣ онъ невыносимо грубъ.
3) Отъ Москвы на западъ высокій говоръ или аканье постепенно усиливается и, принимая еще нѣсколько другихъ особенностей, переходитъ въ наречіе бѣлоруское, которое вовсе не терпитъ звука о, замѣняя его, безъ ударенія, звукомъ а; съ удареніемъ же — звукомъ у или уы.
Это западное бѣлоруское отвращеніе отъ звука о и насильственое обращеніе его въ а, равно какъ и противное сему, на востокѣ, поражаетъ ухо наше непріятно, особенно противно первое.
4) Отъ Москвы на сѣверъ языкъ принимаетъ говоръ новгородскій, который очень близокъ ко владимірскому, и хотя въ различныхъ мѣстностяхъ выказываетъ свои особенности, не менѣе того едва ли представляетъ общій всему краю отличительный признакъ. Вѣрнѣйшая примѣта, коли слышится и вмѣсто ѣ, какъ на Украйнѣ: хлибъ, сино, бида, но это встрѣчаемъ не вездѣ. Что въ промежуточной Твери господствуетъ смѣшеніе наречій, объ этомъ было уже упомянуто выше.
5) На югъ отъ Москвы разливается наречіе рязанское, которое, отличаясь отъ западнаго или смоленскаго гораздо положительнѣе, чѣмъ сѣверное отъ восточнаго, раздробляется почти по губерніямъ на говоры. Въ рязанскомъ наречіи акаютъ, замѣняя даже е, ѣ буквами а, я напримѣръ: табѣ́; яму́; но и съ удареніемъ слышно; сверхъ того произносятъ окончанія аго, яго какъ оно пишется, не вставляя в вмѣсто г.
6) Отъ этихъ наречій отличается нѣсколько сибирское, смѣшанное, часто перестанавливающее ударенія, но вообще окающее, и
7) Новоруское, смѣсь велико-и малорускаго. Сюда же можно причислить и говоръ донской, или, пожалуй, назвать его осьмымъ.
Изъ этого видно, что главныхъ раздѣленій только два: высокій и низкій, или акающій и окающій, или сѣверный и южный (отъ Москвы) говоры, изъ которыхъ каждый дѣлится на два (сѣврн. и востч. о́кающіе, южн. и запд. а́кающіе), въ которыхъ есть еще подраздѣленія.
Вотъ семь наречій рускнхъ, или же, за исключеніемъ московскаго, какъ письменнаго, а сибирскаго и новорускаго, какъ болѣе смѣшанныхъ, только четыре, по четыремъ странамъ свѣта отъ Москвы; съ ними, а равно съ видами ихъ, необходимо познакомиться каждому, кто занимается собираньемъ простонародныхъ словъ, или вообще изучаетъ языкъ нашъ отъ корня, а не отъ скороспѣлыхъ ягодокъ съ червоточиной. Разсмотримъ каждое изъ четырехъ наречій этихъ нѣсколько подробнѣе.
1. Сѣверное наречіе.
Сѣверное наречіе, или новгородское, ильменское, верхне-руское, господствуетъ на сѣверѣ отъ Москвы и на сѣверо-востокѣ. Давно уже было замѣчено сходство этого наречія съ малорускимъ. Можно бы предположить, что ильменскіе славяне, огласившіеся въ половинѣ IX вѣка, вышли съ юга, отдѣлившись отъ славянъ днѣпровскихъ, и принесли съ собою на сѣверъ южное наречіе; но М. П. Погодинъ замѣтилъ противъ этого, что не только во время Рюрика, да и до нашествія татаръ, въ Малой-Руси жило не нынѣшнее племя; въ противномъ случаѣ въ южныхъ лѣтописяхъ нашихъ осталось бы болѣе слѣдовъ малорускаго наречія, и украинцы, народъ пѣвучій и весьма склонный къ думамъ и былинамъ (въ противность великорусамъ), сохранилъ бы въ памяти своей хотя Владиміра; но этого нѣтъ, а есть на Украйнѣ много воспоминаній о Карпатахъ, откуда народъ этотъ, вѣроятно, вышелъ въ позднѣйшее время, и гдѣ понынѣ русины и русняки говорятъ этимъ же самымъ наречіемъ.
Но такъ-какъ при всемъ томъ рускіе пришли на Ильмень съ юга, съ обшей, ближайшей къ намъ родины всѣхъ славянскихъ племенъ, то можно кажется сказать, что новгородцы понынѣ удержали въ языкѣ нѣсколько болѣе исконнаго, тогда какъ, по направленію на Рязань и на Владиміръ, языкъ этотъ, при смѣшеніи народа съ чудскими племенами, принялъ тутъ и тамъ другую краску.
У новгородцевъ впрочемъ граматика и самый говоръ вовсе не малорускіе, а великорускіе, такъ что въ общихъ съ Украйною словахъ большею частью и удареніе перенесено на другой слогъ, на великорускій ладъ; неменѣе того мы слышимъ тамъ немало украинскихъ словъ, неизвѣстныхъ въ восточномъ, также окающемъ, наречіи. Южное или рязанское наречіе могло принять нѣсколько малорускаго по сосѣдству; но какимъ образомъ слова эти попали на сѣверъ? Можетъ быть, разгадку надо искать въ томъ, что слова эти зашли на сѣверъ не изъ Малой, а изъ Бѣлой-Русн, чрезъ Тверь и Псковъ; тогда главное сходство новгородскаго наречія съ кіевскимъ ограничится наклонностію перваго къ замѣнѣ буквы ѣ буквою и; но правда, что мы встрѣчаемъ на сѣверѣ нѣсколько малорускихъ словъ, которыхъ въ бѣлорускомъ наречіи нѣтъ. Вотъ нѣсколько десятковъ словъ, для примѣра, записанныхъ въ разныхъ сѣверныхъ губерніяхъ;
Новгородской:
Череви́ки, башмаки.
Свитка, сермяга.
Швецъ, портной (въ малоруск. чеботарь).
Почека́ть, подождать.
Позвонецъ, колокольчикъ.
Домовище, гробъ.
Орать, пахать.
Де́коваться, насмѣхаться.
Пѣу́нъ, пѣтухъ (млрск. пивень).
Ски́на, ломоть.
Чуть, чуять, слышать.
Хоронить, прятать.
Даси, дашь.
Ослонъ, стулъ.
Пончо́хи, чулки.
Тверской:
Тро́хи, мало.
Сподо́бить, полюбить.
До́сыть, довольно.
Краше, лучше.
Горше, больше.
Поли́ца, полка.
Шкода, изъянъ.
Зробить, сдѣлать.
Упе́рши, впервые.
Торба, мѣшокъ.
Толока́, помочь.
Горѣлка, водка.
Хата, изба.
Вжа́хнуться, испугаться.
Ду́ж(е)а, очень.
Знайти́, найти.
Ц(ы)убуля, лукъ.
Хувать, прятать.
Сопсовать, испортить.
Поратовать, спасать.
Олонецкой:
Леда́щій, плохой.
Худо́ба, имущество.
Сукма́нка, понитникъ.
Ро́бить, работать.
Слу́хать, слушать.
Голоси́ть, выть, плакать.
Вологодской:
Бажи́(а)ть, желать.
Гогота́ть, болтать, говорить.
Го́дѣ, го́ди, довольно.
Губы, грибы.
Долонь, ладонь.
Дя́дина, жена дяди.
Ро́бить, работать.
Хлюпать, ходить по грязи.
Смаковать, вкушать.
Що, что́.
Добродій, благодѣтель.
За́все, всегда.
До́бре, хорошо.
За́разъ, тотчасъ.
Осмокота́ть, обсосать.
Прнтули́ться, прислониться.
Опинаться, мѣшкать.
Архангельской:
Глы́зка, кусочекъ.
Гука́ть, кричать.
Едный, однимъ-одннъ.
Женка, баба.
Запатра́ть, замарать.
Ка́пость, пакость.
Ко́лышень, водная зыбь.
Послухмя́ный, послушный.
Ручни́къ, утиральникъ.
Стрѣ́лить, выстрѣлить.
Мѣхоно́ша, кто мѣшокъ носитъ, на колядкахъ.
Оча(и)по́къ, волосни́къ.
Звонъ, колоколъ.
Пермской:
Бокла́га, боченокъ.
Вереща́ть, визжать.
Доскона́льно, подлинно.
Запло́тъ, заборъ.
Каю́къ, челнокъ.
Клюка́, кочерга.
Жменя́ (жме́ня), горсть.
Мото́рный, бойкій, проворный.
Ночо́вки, лотокъ.
Сдивоваться, удивиться.
Независимо отъ словъ, сходство новгородскаго съ малорускнмъ, по произношенію, заключается въ слѣдующемъ:
