— А что говорит Руфь?
— Руфь собирается последовать моему совету.
— Действительно?
— Это все, что ты можешь мне сказать? — резко бросил Ван Алден.
Кеттеринг стряхнул пепел в пепельницу.
— Вы знаете, я думаю, — сказал он небрежно, — что она делает большую ошибку.
— Это, несомненно, так, с твоей точки зрения, — ответил Ван Алден.
— О, давайте не будем переходить на личности, — сказал Кеттеринг, — тем более, что в данный момент я думал не о себе, а о Руфи. Вы же знаете, что мой отец долго не протянет — так говорят все доктора. Если бы Руфь подождала года два, я стал бы лордом Леконборо, а она, естественно, леди Леконборо — то есть, получила бы то, ради чего, собственно, и выходила за меня замуж.
— Я больше не намерен терпеть твое нахальство, — прорычал Ван Алден.
Дерек Кеттеринг улыбнулся.
— Вы правы. Теперь это не модно, — сказал он. — В наше время титулы ни во что не ставят. Но все-таки, Леконборо — очень неплохое старинное поместье, и ко всему прочему, мы одна из древнейших фамилий Англии. Я думаю, Руфь огорчится, если после развода со мной увидит, как леди Леконборо становится какая-нибудь другая женщина.
— Я говорю серьезно, молодой человек, — сказал Ван Алден.
— Но ведь и я тоже, — ответил Кеттеринг. — У меня сейчас очень тяжелые финансовые обстоятельства, и если еще и Руфь разведется со мной, я совсем сяду на мель. В конце концов, если уж она терпела меня десять лет, почему бы не потерпеть еще немного? Даю вам слово, что старик не протянет и полутора лет, и было бы обидно, если бы Руфь не получила того, ради чего столько выстрадала.
— Значит, ты думаешь, что моя дочь вышла за тебя из-за титула и связей?
Дерек Кеттеринг рассмеялся, хотя и не слишком весело.
— Уж не хотите ли вы сказать, что она вышла замуж по любви? — спросил он.
— Помнится, — медленно проговорил Ван Алден, — в Париже, десять лет назад, ты совсем не так разговаривал.
— Неужели? Вполне может быть. Вы знаете, Руфь была очень красива — как ангел, или как святая — в общем, существо неземное. Я помню, у меня были самые похвальные намерения: я собирался осесть и вести в высшей степени приличную жизнь с красавицей-женой.
Он снова невесело рассмеялся.
— Вы мне не верите?
— У меня нет ни малейшего сомнения, что ты женился на Руфи из-за денег, — бесстрастно ответил Ван Алден.
— А она вышла за меня по любви? — спросил Кеттеринг с иронией.
— Конечно.
Некоторое время Дерек Кеттеринг изучающе смотрел на тестя, затем задумчиво кивнул.
— Я вижу, вы действительно в это верите, — сказал он. — Что ж, в свое время и я так думал, но, дорогой тесть, могу вас уверить, что очень скоро во всем разобрался.
— Я не понимаю, на что ты намекаешь, — сказал Ван Алден, — да и понимать не хочу. Ты очень плохо обращался с Руфью.
— О да, — беспечно согласился Кеттеринг, — но вы знаете, она очень несговорчивый человек. Недаром она ваша дочь. Несмотря на розовато-романтическую внешность, внутри она тверда, как камень. Мне всегда говорили, что вы безжалостный человек, но Руфь еще холоднее вас. Вы, по крайней мере, хоть одного человека любите больше чем себя, Руфь же никогда никого ни любила и никогда не полюбит.
— Достаточно, — сказал Ван Алден. — Я пригласил тебя, чтобы честно сказать, что собираюсь делать. Моя девочка должна быть хоть немного счастлива, и помни, что за ней стою я.
Дерек Кеттеринг встал и подошел к камину. Он бросил в огонь сигарету и очень спокойно спросил:
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, — ответил Ван Алден, — что тебе лучше и не пробовать защищаться в суде.
— Вы угрожаете?
— Понимай как хочешь.
Кеттеринг придвинул кресло к столу и уселся напротив миллионера.
— А предположим, — начал он мягко, — ну хотя бы теоретически, что я не соглашусь?
Ван Алден пожал плечами.
— Тебе не за что зацепиться, дуралей. Спроси своего поверенного, он объяснит. Слухи о твоем поведении ходят по всему Лондону.
— Значит, Руфь пожаловалась на Мирель. Это не очень умно с ее стороны, ведь я не мешаю ее отношениям с ее друзьями.
— Что ты имеешь в виду? — резко спросил Ван Алден.
Дерек Кеттеринг рассмеялся.
— Я вижу, вы всего не знаете, — сказал он, — так что вы, и это вполне естественно, предубеждены против меня.
Он взял шляпу и трость и направился к двери.
— Я, вообще-то, не привык давать советы, — сказал он напоследок — но в данном случае я бы посоветовал вам добиться полной искренности с дочерью.
Он быстро вышел из комнаты.
Миллионер вскочил было, но снова медленно опустился в кресло и задумчиво сказал:
— Черт побери, хотел бы я знать, что он имел в виду.
К нему вернулись его сомнения — в этом деле было что-то, в чем он никак не мог разобраться до конца. Он сорвал трубку с телефона, который стоял у него под рукой, и попросил соединить его с домом дочери.
— Алло, алло! Это Мэйфейр 81907? Можно попросить миссис Кеттеринг? Ее нет дома? А когда она будет? Спасибо. Нет, нет, ничего передавать не нужно.
Он сердито бросил трубку.
В два часа дня Ван Алден ходил по комнате и нетерпеливо поджидал мистера Гоби. Тот пришел в десять минут третьего.
— Ну! — нетерпеливо спросил миллионер.
Но мистер Гоби не торопился. Он сел за стол, достал из кармана истрепанную записную книжку и принялся монотонно читать. Миллионер внимательно слушал, его лицо приняло благодушное выражение. Наконец, Гоби кончил чтение и уставился в корзину для бумаг.
— Так, — сказал Ван Алден, — это уже кое-что. Думаю, дело пройдет без сучка, без задоринки. Надеюсь, свидетели в отеле надежные?
— Железные, — ответил мистер Гоби и принялся злорадно изучать спинку кресла.
— У него сейчас тяжело с деньгами. Вы говорите, что он пытается взять взаймы. Он и так уже занял везде, где мог, под будущее наследство. Как только кредиторы узнают о его разводе, он больше не получит и цента, более того, можно скупить все его обязательства и оказывать давление на него и с этой стороны. Он попался, Гоби, у него нет никакого выхода.
Он ударил кулаком по столу, и его лицо осветилось мрачной радостью торжества.
— Информация, — сказал мистер Гоби слабым голосом, — кажется удовлетворительной.
— Мне теперь нужно на улицу Керзона, — сказал миллионер. — Очень вам признателен, Гоби, желаю всего наилучшего.
На лице маленького человечка появилась слабая улыбка благодарности.
— Спасибо, мистер Ван Алден, — сказал он, — всегда рад помочь вам.
Ван Алден направился на улицу Керзона не сразу, а заехал сначала в Сити, где имел две встречи, которые закончились к полному его удовлетворению. Отсюда он доехал на метро до Даун Стрит. Когда он уже шел по улице Керзона, то заметил, как из дома № 160 вышел и пошел ему навстречу мужчина. Сначала миллионер подумал, что это Дерек Кеттеринг, но когда они встретились, Ван Алден увидел, что хотя мужчина и походил на Кеттеринга и ростом, и фигурой, то был совсем незнакомый человек. Впрочем, не совсем незнакомый: миллионеру показалось, что он вспоминает лицо незнакомца в связи с чем-то, причем это что-то было неприятным. Он покопался в памяти, пытаясь вспомнить, кто же это, но безрезультатно, и пошел дальше, сердито качая головой — не любил, когда что-нибудь ставило в тупик.
Руфь Кеттеринг ждала его, и когда Ван Алден вошел, подбежала и поцеловала его.
— Ну, пап, как идут дела?
— Все хорошо, — ответил Ван Алден, — но мне надо поговорить с тобой.
Он скорее почувствовал, чем заметил, как в дочери что-то изменилось: вместо радости от встречи на лице появилась настороженность. Руфь села в кресло.
— Что ж, пап, — сказала она, — я слушаю.
— Сегодня утром я встречался с твоим мужем, — начал Ван Алден.
— Ты видел Дерека?
— Да. Он наговорил кучу дерзостей, но, когда уходил, сказал одну вещь, которую я не понял. Он посоветовал мне убедиться, что между отцом и дочерью — то есть, между мной и тобой — существует полная искренность. Что он имел в виду, Руфь?
Миссис Кеттеринг изменила позу.
— Я… я не знаю, пап. Да и откуда мне знать?
— Конечно, ты знаешь, — сказал Ван Алден. — Он говорил еще о том, что у него свои друзья и он не мешает тебе иметь своих. Что он хотел этим сказать?
— Я не знаю, — снова ответила Руфь Кеттеринг.
Ван Алден нахмурился и сел.
— Послушай, Руфь, я не хочу лезть в это дело с завязанными глазами. Я не вполне уверен, что твой муж не собирается устроить неприятности — сейчас он этого сделать не может, потому что у меня есть средства нажать на него и заставить замолчать, но я должен знать, есть ли необходимость использовать эти средства. Итак, что он имел в виду, когда говорил о твоих друзьях?
Миссис Кеттеринг пожала плечами.
