Четыре года, которые он провел, участвуя в крайне неприятной войне на стороне проигравших, приучили Клея Фитцджеральда мириться с превратностями судьбы. Он достал свой кошелек и спокойно произнес:
— Вероятно, вам нужно это?
Прежде чем человек успел ответить, его спутник объехал экипаж вокруг и испуганно проговорил:
— Ты только посмотри, Дэннис! Черный человек! Ты когда-нибудь видел такое?
Человек, к которому он обратился как к Дэннису, расхохотался:
— Каждый раз, когда испанский корабль стоит на рейде в Голуэе. — Он выхватил кошелек из руки Клея и взвесил его в руке. — Что-то легковат для такого щеголя, как ты.
Клей пожал плечами:
— Только дурак станет возить с собой больше в такие времена.
Человек сунул кошелек в карман и наклонился вперед.
— Славная у тебя золотая цепочка, — сказал он, показывая на жилет Клея. — К ней, наверное, и часики имеются?
— Фамильная ценность, — ответил Клей. — Достались мне от отца. Вы немного за них выручите.
Человек схватил за цепочку и сорвал ее, вспарывая материю. Затем поднял и осмотрел часы.
— Вот это да — золотые часы с крышкой. Всю жизнь о таких мечтал. — Он укоризненно покачал головой. — Ты темнишь со мной, приятель, а это заставляет меня задуматься, что ты возишь с собой в экипаже. — Он повернулся к своему спутнику: — Вытащи его багаж и быстро пошарь в нем.
Парень спешился, грубо оттолкнул Клея и сунул голову в экипаж, вынырнув оттуда с черным кожаным саквояжем в руке.
— Вы не найдете там ничего ценного, — заметил Клей. — Только хирургические инструменты и лекарства.
Парень открыл саквояж и осмотрел его содержимое.
— Он говорит правду, Дэннис, — сказал он, приподнимая сумку так, чтобы было видно спутнику.
— Так ты доктор, да? — спросил Дэннис.
Клей кивнул:
— В том числе.
— Я испытываю величайшее почтение к этой профессии, — сказал ему Дэннис. — В другой раз я бы отпустил тебя на все четыре стороны, да только времена сейчас тяжелые; но ты, по крайней мере, утешайся тем, что деньги твои пошли на благое дело. — Он кивнул парню. — Посмотри, нет ли там еще чего-нибудь.
Клей подумал о ста золотых соверенах, припрятанных в его запасных сапогах для верховой езды на дне кожаного дорожного сундука, и вздохнул. Он осторожно подвинул одну ногу вперед, готовясь схватить дробовик, как только представится возможность.
В этот момент где-то поблизости раздался крик, а сразу за ним — приглушенный дождем сухой щелчок ружейного выстрела. На земле возле экипажа появилась выбоина от пули. Дэннис выругался и, стараясь одной рукой сдержать испуганную лошадь, обернулся назад.
Несколько всадников мчались к ним по склону холма. Дэннис погрозил Клею дробовиком.
— Залезай в седло, Мартин, — крикнул он своему спутнику.
Парень перекинул ногу через широкую спину своей кобылы и всадил ей в бока каблуки. Дэннис, не проронив ни слова, последовал за ним. Они пересекли ручей и перешли на легкий галоп, растворившись в тумане подобно теням.
Джошуа слез на землю и привалился к экипажу, утирая платком мокрое лицо:
— Да что же это за страна такая, полковник?
Клей пожал плечами:
— Похоже, все, что рассказывал мне тот адвокат в Голуэе, — сущая правда. А я-то думал, что он сгущает краски. — Он ухмыльнулся. — Уж не хочешь ли ты сказать, что такой старый вояка, как ты, испугался?
— Я перестал бояться чего-либо после питтсбургской высадки, когда мы в темноте заехали в тот артиллерийский полк янки, а вы хитростью вывели нас оттуда, — ответил ему Джошуа. — Я только беспокоился — не выкинете ли вы какой-нибудь глупости.
— Должен признаться, что я подумывал об этом, — сказал Клей.
Джошуа фыркнул:
— Значит, этот выстрел раздался как раз вовремя и уберег вас от того, чтобы вам прострелили вашу глупую голову.
В этот момент всадники, спускавшиеся по склону холма, подъехали к экипажу. Трое из них не останавливаясь промчались через ручей и скрылись в тумане на другой стороне. Четвертый осадил лошадь и спешился.
Это был человек лет тридцати с небольшим, плотный и мускулистый, в залепленных грязью ботфортах и твидовой куртке для верховой езды, с жестким ртом на бледном лице. Клей с первого взгляда почувствовал к нему неприязнь.
Человек этот с любопытством взглянул на Джошуа и быстро дотронулся кнутовищем до полей шляпы:
— Полковник Фитцджеральд?
Клей кивнул, и он продолжил:
— Похоже, мы чуточку опоздали. Меня зовут Берк. Я управляющий сэра Джорджа Гамильтона. Он вчера узнал о том, что вы прибыли в Голуэй, и отправил меня вам навстречу. Вы получили его письмо?
Клей кивнул:
— Оно дожидалось меня вчера, когда я навестил адвоката своего дяди. — Он невесело усмехнулся. — Жалко, что вы не приехали на пять минут раньше. В этом случае я был бы богаче на пятнадцать соверенов и одни золотые часы. Вы не знаете, кто это был?
Берк пожал плечами:
— Страна кишит подобными негодяями. А поймаешь их, так они скажут судье, что они — истинные патриоты, собирающие средства для своей организации, и не переводя дыхания проклянут королеву.
— Понятно, — протянул Клей. — Уж не принадлежат ли эти люди к Фенианскому братству, о котором я так много слышал в Голуэе?
— Фении, мунлайтеры, риббонисты.[3] — Берк пожал плечами. — Есть несколько таких тайных обществ, все они помешаны на том, чтобы сделать Ирландию свободной, как они это называют.
Дождь продолжал лить размеренно и монотонно, и он поспешно продолжил:
— Однако это не слишком подходящее место для разговора, полковник. Сэр Джордж надеется, что вы заночуете у него. Если вы снова сядете в свой экипаж, я покажу дорогу.
Клей покачал головой:
— Это весьма любезно со стороны сэра Джорджа, но я бы предпочел отправиться сегодня ночью в Клермонт. Это далеко отсюда?
— До Драмора — еще четыре мили по этой дороге. До Клермонта — около мили в другую сторону. — Он, казалось, колебался какое-то время, чуть нахмурившись, а потом продолжил: — Честное слово, сегодня вечером он станет для вас слабым утешением, полковник. Дом не годится ни для человека, ни для зверя.
— Но насколько я понимаю, мой дядя жил там до своей смерти, — сказал Клей. — Ведь не мог же он обветшать до такой степени?
— Но вы забываете про пожар, — возразил Берк.
Клей покачал головой:
— Нет, адвокаты подробно изложили мне эту историю. Я понимаю, что разрушения были очень велики.
Берк кивнул:
— Большая часть дома сгорела. Ваш дядя провел последние шесть месяцев в западном крыле. Это единственное место, где уцелела крыша.
