Генерал вылез из-под стола. Выпрямился, отдуваясь.
Василий ткнул кием в одного из полковников:
— Теперь ты… Становись!
Полковник подобострастно осклабился.
— Увольте, Василий Иосифович, с вами без форы — никак невозможно!
Василий засмеялся, оглядывая остальных. Стоящий рядом с отказавшимся играть полковником генерал наклонился к нему.
— Дурак ты, Сашка. Так и останешься при своих погонах. Хочешь генералом быть — умей кукарекать!
Толик, раскрыв пошире дверь, ступил в бильярдную. Двое дюжих молодчиков в одинаковых костюмах перегородили ему путь: «Сюда нельзя!».
— Мне к майору Астафьеву. — Тихо позвал:- Товарищ майор, товарищ майор…
Астафьев посмотрел на него, слегка удивился, сделал знак охране и подошел.
— Что-нибудь случилось, Толик?
Василий громко попросил:
— Астафьев, распорядись насчет водки! — Он увидел знаменитого левого края ЦДКА и, широко улыбаясь, пошел к нему. — Шустров, Толя, ты ко мне?
Толик робко начал:
— Я извиняюсь, товарищ генерал, там Бобра забрали… С какой-то бабой…
— Севу?… Кто ж его мог забрать? — удивился Василий.
— Не знаю, товарищ генерал. В комендатуре сидят… Просил, чтоб товарищ майор его выручил… позвонил.
Василий широко улыбнулся.
— Зачем же майора тревожить, Севе и я могу помочь.
Толик затараторил:
— Телефон Б5-45… Сейчас… Б5-45… Сейчас, товарищ генерал… Б5-45… Черт… Не то 45, не то 55…
— Все ясно. Где эта комендатура? — перебил Василий.
— Совсем рядом с больницей.
Появился поднос с водкой. Василий выпил одну за другой две стопки и объявил всем слегка заплетающимся языком:
— Едем Севу выручать! Моего друга… Севу Боброва!
По улицам Москвы промчался черный «ЗиС» между двумя сопровождающими его автомобилями и с визгом затормозил у здания комендатуры. Сидя за столиком с телефонами, дремал дежурный по комендатуре лейтенант. Двери распахнулись, и в помещение ввалился Василий со своей свитой. Лейтенант вскинул голову, и глаза его ослепил блеск золота на погонах. Столько генералов разом он не видел за всю жизнь. Он схватил фуражку, лежащую на столе, быстро нахлобучил ее и, поднеся подрагивающую руку к козырьку, заикаясь доложил:
— Д-дежурный по комендатуре л-лейтенант Терехов.
Василий, чуть покачнувшись, поднес руку к фуражке и «доложил» в свою очередь:
— Командующий Военно-воздушными силами Московского военного округа генерал-лейтенант Сталин!
Лейтенант побледнел, сел на стул, потом опять вскочил. Вытянувшись, испуганно смотрел на генерала.
— Слушаю вас, товарищ генерал!
— Бобров здесь?
— Так точно. Находится под арестом по приказанию начальника комендатуры полковника Ярцева!
Василий бросил Астафьеву:
— Запиши фамилию!
Лейтенант рванул ящик стола, выхватил т большую связку ключей.
— Прикажете освободить?
— Я с-сам. — Василий выхватил у лейтенанта ключи. — Веди… Постой!.. — Повернулся к Астафьеву. — Налей!.. Мне и Бобру!
Астафьев побежал к выходу из комендатуры.
Необычная процессия двигалась по коридору комендатуры. Вперед семенил, показывая дорогу, дежурный лейтенант. За ним шел Василий с ключами в руках. За Василием — майор Астафьев с подносом, на котором стояли два стакана с водкой. Позади шли остальные. Замыкал процессию Толик…
Лейтенант остановился у одной из дверей.
— Здесь, товарищ генерал. Вот этим ключом.
Из-за двери доносились женские стоны. Василий сердито посмотрел на лейтенанта.
— Довели женщину… Плачет!
Он долго тыкал ключом в замок, наконец попал в замочную скважину. Щелкнув замком, ногой распахнул дверь.
Слабо горела лампочка в ржавом проволочном колпаке. В абсолютно пустой, с зарешеченными окнами камере, стоял деревянный лежак. На нем в обнимку лежали Нинель и Бобров. Увидев ее стройные оголенные ноги, все застыли на месте.
Нинель с Бобром вскочили. Гимнастерка Нинель закрыла ее ноги почти до колен. Бобер стоял отвернувшись, застегивая брюки. Рядом с лежаком валялись солдатские брюки и сапоги Нинель.
Застегнув брюки, Бобер повернулся к Нинель и сказал:
— Нинель, познакомься… Это мой лучший друг генерал Василий.
— Очень приятно! — поклонился Василий и захлопнул дверь. — Кажется, мы поторопились его освобождать, — засмеялся он. — Что ж, надо это дело отметить.
По коридору, где расположены банкетные залы и кабинеты ресторана «Москва», спешил официант с подносом, на котором стояли графины с водкой и закуска. Из ресторана слышна была разухабистая цыганская музыка. У входа в отдельный кабинет официанта остановили двое охранников-верзил в одинаковых костюмах.
— Стой! — приказал первый. Официант замер перед ними.
— Наливай! — приказал второй.
Официант взял графин с водкой и наклонил его над рюмкой.
— Стоп! — сказал первый.
— Фужер! — сказал второй.
Официант разлил водку в фужеры. Верзилы залпом выпили, деликатно взяли из разных тарелок по кусочку буженины и бросили в рот, расступились. Официант толкнул дверь ногой, вошел.
На длинном столе, напевая арию из «Сильвы», танцевала Нинель. Они была в одной гимнастерке. Подпоясанная ремнем гимнастерка таким образом превратилась в короткое платье. Пышные вьющиеся волосы Нинель закрывали погоны, а стройные ножки очень ловко двигались между графинами, ведерками с шампанским во льду и прочей посудой, которой был уставлен стол.
Вокруг стола сидела вся свита Василия. Сам он сидел рядом с Бобром и Толиком. Все, кроме Бобра, были уже в хорошем градусе. Толик, не отрывая взгляда от ножек Нинель, наклонился к другу.
— Ну, Сева!.. Ну, дает твоя невеста!.. Ни одного фужера не задела!.. Мне бы так в штрафной «шарик» водить! Ее за сборную можно поставить.
Бобер довольно заулыбался. А полудремавший Василий вскинул голову, усмехнулся.
— Можно… поставить!..
Бобер, обидевшись, посмотрел на него.
— Товарищ генерал!
Василий удивился.
— Ты что, обиделся? У тебя что с ней, серьезно?
— Да, товарищ генерал. Вполне серьезно. Мы решили пожениться.
— Ну и дурак.
— Это же Нинель, ее вся Москва… знает. Ты считал, сколько у нее мужей было? Она их, как чулки, меняет.
— Меня не сменит.
— Тогда извини. — Василий наполнил шампанским фужер и обратился ко всем: — Друзья! Предлагаю тост за нашу несравненную Нинель и ее жениха Севу!
«Горько!» — закричали все.
Нинель перестала танцевать. Бобер снял ее со стола, и они поцеловались. Когда она уселась между Бобром и Василием, последний заговорил с ней.
— Послушай, Нинель. Ты должна мне помочь… Твой будущий муж не понимает, что нужно красивой женщине.
— А что же ей нужно? — кокетливо спросила она.
— Для начала хорошая квартира и машина. Я все это ему даю. А он не хочет переходить в мою команду.
Нинель «наивно» посмотрела на Бобра.
— Действительно, странно, Сева. Я понимаю, дело, конечно, не в машине и квартире… Хотя я не понимаю, как без этого можно жить. Но в этом твоем ЦСКА над тобой масса начальников, а здесь будет только один! Да еще сам Василий Иосифович!
— Не начальник, а лучший друг! — обнял Бобра Василий. — Больше того — сразу повышаю тебя в звании!
Генералы и полковники хором заговорили:
— Действительно, Всеволод Михайлович. Сейчас вы всего-навсего какой-то старлей пехоты, а будете капитаном авиации.
— И вообще, как можно отказываться! — добавил второй.
— Служить у самого Василия Иосифовича! — воскликнул третий.
Толик под столом наступил на ногу Севе, и тогда Бобер круто переменил тему.
— Василий Иосифович, спасибо вам за все, но нам с Нинель в больницу пора.
Василий насупился.
— Упрямый ты, Сева. Но учти — разговор не окончен… Астафьев, машину! Отвезешь Нинель, а Боброву я разрешаю задержаться еще на сутки!
— Василий… — начал Бобер.
— Все! Я сказал! — отрезал тот.
По коридору клиники на цыпочках идет к своей палате Нинель. Она переодета в пижаму. Дежурная медсестра Ксюша, дремлющая за столом, подняла голову, обиженно взглянула на нее и тут же опустила глаза.
В отдельном номере «Сандунов» на полке в парной лежал голый Василий. Здоровенный банщик то хлестал его двумя вениками, то ласково гладил ими вдоль спины. Василий тихо постанывал, дыша над шайкой с холодной водой.
— Полнеешь, Василий Иосифович, — упрекнул банщик.
— Все пиво, Шамиль, будь оно проклято!.. О-о-о-ох!..
— Редко к Шамилю ходишь, Василий Иосифович! Шамиль поправит, Василий Иосифович!.. Огурчик будешь, Василий Иосифович!..
— Ох! Шамиль!.. Не могу больше… Сейчас сердце лопнет!.. Хватит, Шамиль… Выноси!
Шамиль как ребенка взял Василия на руки, вынес из парной. Под душем возле бассейна стоял один из полковников и, пританцовывая, громко пел:
