Одни находили её рассуждения вполне резонными и справедливыми, другие уходили, поджав губы. И глядя на таких, юная царица понимала: скоро примерно половина её подданных будут считать её высокомерной и чёрствой. Ариэна пыталась объяснить, что знание будущего порой приносит ещё больше страданий, чем неизвестность. С ней не спорили, но лишь немногие с ней действительно соглашались. Большинство кивали, пряча под маской почтительного смирения обиду.
— Терпи, царица, — качала головой Каэна. — Лучше отказать, чем обмануть. Или сказать такую правду, от которой человеку захочется сунуть голову в петлю.
— Да я и не уверена, что богиня ответит на любой мой вопрос, — призналась Ариэна. — А иногда она отвечает непонятно… Вернее, так, что понимание приходит позже. Если действительно хочешь понять.
— Вот именно, — кивнула старуха. — Если не боишься правды. А эти кумушки… Им только кажется, что они хотят знать правду. На самом деле они хотят убежать от неё подальше. Боятся принимать решения и стараются взвалить это на другого. На предсказателя, например. Чтобы потом его обвинить, а не себя.
— Многие из них действительно несчастны, — грустно сказала Ариэна. — А я ничем не могу им помочь…
— Ты уже им всем помогла. Благодаря тебе их не сожрали демоны. А устраивать жизнь каждого ты не о6язана, хоть ты и царица. Они тебе уже просто житья не дают. На кого ты стала похожа! И ты, и твой супруг… Наверное, к ночи у вас сил хватает только на то, чтобы добраться до кровати.
При такой суматошной жизни минуты близости были нечастыми и пролетали так быстро, что Ариэна и Тамран чувствовали себя не законными супругами, а любовниками, которым приходится встречаться украдкой. Ариэна всерьёз жалела о том, что её магия не позволяет останавливать время. И ещё она жалела, что никакая доступная ей магия не может защитить её от тех демонов, которых она приручила. А точнее — отняла у Маттар. Она отняла у Маттap её силу и её детей. Теперь Ариэна была связана с ними множеством невидимых, но прочных нитей. Маттар умерла, успев-таки набросить на соперницу свою страшную сеть. Время шло, и Ариэна всё отчётливей осознавала, что вырваться из этой паутины невозможно.
Невидимые нити порой натягивались до предела, причиняя ей боль. Демоны звали её, и их беззвучные голоса терзали её изнутри. Она заставляла их замолчать, и они слушались, но Ариэна знала, что может лишь ослабить эти нити. Иногда по ночам копошащаяся тьма под6иралась к ней и накрывала её своей чёрной липкой паутиной. Ариэна никак не могла вырваться из неё и звала Тамрана — что6ы он, как тогда, разрезал паутину кинжалом. Тамран тут же оказывался рядом — правда, 6ез кинжала — и освобождал её. Ариэна засыпала в его объятиях. Демоны отступали. Она знала, что они лишь на время затаились, но ей уже было не так страшно.
Теперь она часто вспоминала Талму, говорившую ей о демонах ночи. Вернее, вселенской тьмы, что царит между мирами, а по ночам спускается на землю. Талма слышала их. Она столько лет жила рядом с Маттар и созерцала тёмный образ 6огини. Нивена 6оялась его. Она пыталась у6ежать, но тьма настигла её. Ариэна не стала у6егать. Она решила сразиться с тьмой и поняла, что одолеть её невозможно. Но можно сделать вид, будто не боишься её. Можно даже поиграть с ней в лосты и выиграть целое войско блестящих чёрных фигур. После этого тебе будет позволено придумывать свои собственные правила, но это ещё не значит, что у те6я есть право выйти из игры, когда захочется. Богиню нельзя убить, и она легко меняет облик. На самом деле Маттар не умерла. Она лишь покинула одряхлевшее тело. Она снова превратилась в сгусток тьмы, и частица этой тьмы проникла в Ариэну. Богиня позволила одолеть себя, чтобы стать частью своего врага. Она умерла, чтобы жить. Впрочем, как всегда…
— Я не Маттар! — кричала Ариэна, когда чёрные фигуры обступали её со всех сторон и подбирались всё ближе и ближе. — Прочь! Я не Маттар!
Они отступали и растворялись во тьме, чтобы потом вернуться снова. Ариэна мечтала избавиться от них. И боялась их потерять. Они были частью её силы. Они были частью её — хотела она этого или нет.
— Что им от тебя надо? — спросил однажды Тамран. — Даже если теперь ты их… госпожа… Они же взрослые особи, способные сами себя прокормить.
— Иногда им необходимо меня слышать, чувствовать связь со мной. Ничего страшного, Тамран. Я уже привыкла. Они не причинят вреда ни мне, ни тебе, ни нашим друзьям. Зато могут быть весьма опасными для наших врагов. Это войско нам ещё пригодится.
— Никогда не думал, что буду держать в объятиях повелительницу демонов, самую великую аранхину всех времён…
— Имеешь право. Не было бы никакой повелительницы демонов, если бы года полтора назад ты не пришёл на помощь одной девчонке, которая решила ночью побродить по Священному Саду. А до великой аранхины мне ещё ой как далеко. Вот Эрения — это да-а… И как она сумела создать такую иллюзию?
— Ту, из которой ты её вытащила? Её и Асфаара…
— Потому что она так задумала. Похоже, в том, что рассказывают о самоубийстве Эрении и Асфаара, гораздо больше правды, чем кажется на первый взгляд. Говорят, когда верный слуга Асфаара поднялся в верхнюю комнату башни, он увидел, что царь и царица-аранхина объяты пламенем…
— Но они же не были обгоревшими.
— Возможно, это было магическое пламя. То, которое не сжигает, а трансформирует материю. Превращает её в то, что принято называть иллюзией. Эрения и Асфаар решили покончить с собой и оставаться в иллюзии до тех пор, пока не явится та, кому Эрения хотела передать ключ. Скорее всего, они выпили яд, который действует не сразу, и Эрения занялась созданием иллюзии. К тому времени, когда они уснули вечным сном, магия сработала. Все могли видеть Эрению и Асфаара, но они были не совсем здесь. Они были на другом полотне.
— Или в другом пространственно-временном слое, как сказал бы старик Алеар.
Это был философ тринадцатого века, основоположник структурного направления. Ариэна читала его труды в библиотеке Дома Знаний.
— Да, наверное, — кивнула она. — А может, тела Эрении и Асфаара всё это время находились в Междумирье. Между слоями Великой Паутины. В Междумирье хранятся образы всего, что было, есть и будет. Там нет времени… Или оно течёт совсем не так, как здесь. Там нет материи. То есть она просто иного рода, чем в привычном нам мире.
— Так может, она куда более подлинна, чем эта, привычная нам, материя?
— Один философ, который жил ещё раньше Алеара, считал, что любая материя — это иллюзия. Реальны лишь наши мысли. Из наших мысленных картин и образов создаётся более подлинная реальность, чем та, которая нас окружает в повседневной жизни. Во всём этом очень трудно разобраться. Ясно одно: там, где более пятисот лет пребывали тела Эрении и Асфаара, действуют совсем иные законы, чем в нашем мире. Там Эрения и Асфаар оставались неизменными, а здесь они истлели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
