— А должно?
— Мне показалось, тебе неприятно созерцать мои кожные покровы.
— Не то чтобы совсем неприятно, но в принципе тебе правильно показалось. Только полотенце я тебе дала не для этого. Им обычно вытираются. Впитывают в его ткань оставшуюся на кожных покровах влагу, чтобы тебе было понятней.
— Я впитал влагу тканью футболки.
— Ты просто гений. А какое применение ты нашел джинсам, носкам и тапкам?
— Оставил на месте. Я думал, ты хотела видеть на мне полотенце.
— Гоша, давай я поглажу твой гребень.
— Мы будем изучать новый язык? Этот я уже практически знаю.
— Этот тебе придется переучивать. Но гребень я тебе хотела погладить… — я намеревалась сказать «чтобы ты поумнел», но подумала, что буду неправа, парень не виноват, что впервые видит совершенно новые для него вещи. И неожиданно для себя ляпнула то, чего ни в коем случае не собиралась: — … чтобы потрогать его пушок.
Даже за стеклами темных очков я разглядела, как округлились Гошины глаза. И быстро сказала первое, что пришло в голову:
— Это была шутка. А почему ты все время в очках?
— Свет этого мира плохо действует на глаза.
— У вас темнее? — догадалась я. Оказалось, неправильно.
— Освещенность в нашем мире такая же, — пояснил Гоша. — Но у вашего света есть еще, видимо, то, чего нет в нашем. Или наоборот.
— Странно, — пожала я плечами. — И раз уж зашла речь о мирах, скажи, что ты имел в виду, когда говорил: «Я с этот планета, который другой»?
— То, что планета у нас одна, но мы живем в разных складках пространства.
— И как я сразу не догадалась? — язвительно хмыкнула я. И добавила: — Кстати, о складках и выпуклостях. Иди надень хотя бы джинсы, и давай уже поедим, а то все остынет.
На этот раз Гоша не стал бить посуду. Ему определенно понравилась моя стряпня, особенно котлеты. Он даже попросил «еще котлеток, желательно много», на что я выделила ему половину недоеденной своей, и сказала:
— Извини, котлеток было только шесть.
— Но у меня на тарелке лежало четыре котлеты, — насупился гребешочник.
— Я ведь тоже не одним воздухом питаюсь, — слегка обиделась я.
— Вот именно! — воскликнул Гоша. — Я не обратил внимания, сколько ты положила себе, но если котлеток было шесть, а я съел четыре, то себе ты оставила всего две. Это нечестно! — и он вернул мне половину котлеты.
— А ты хорошо умеешь считать, — сказала я.
— Это несложно. Даже некоторые дети умеют вычитать и складывать. Мне куда хуже удается извлекать корни. Не в смысле деревьев и корнеплодов, а…
— Я поняла. Но сейчас арифметика не срабатывает. Ты мужчина и ты больше меня, значит, энергии тоже требуется больше. Поэтому тебе четыре котлеты, а мне две. На, бери еще половинку и не выпендривайся, — опять положила я ему на тарелку оставшийся кусочек.
Гоша выпендриваться не стал, хотя и продолжал хмуриться.
— Могу еще помидоров с огурцами порезать, — сказала я. — Будешь?
— Помидоры — это зеленые или красные?
— Красные.
— Тогда только помидоров. Огурцы бессмысленные.
— Чего это? — удивилась я.
— Состоят в основном из воды, от них почти нет энергии.
— Зато вкусные. Хотя на вкус и цвет…
И я, нарезав гостю еще помидоров, заправила их сметаной, поставила перед ним и стала наливать себе и ему чай. Но вспомнив, что находимец устроил с кофе, сказала:
— То, что я сейчас налила, не улюхапа и уж тем более не ссяка. Это чай. Если не понравится, не пей, но ко мне со своими глупостями не лезь.
Гоша явно смутился.
— Прости, — сказал он, проглотив кусок помидора, — в прошлый раз ты определенно собиралась выпить чрезвычайно вредную для организма жидкость. И я не говорил, что это… ну… то, что ты сейчас сказала. «Обиссяка» означает «опасно».
— А «улюхапа»? — прищурилась я.
— Дословного перевода нет, но это что-то вроде ваших восклицаний «кошмар», «ужас», «безобразие»…
— Безобразие — когда хороший кофе такими словами называют и посуду бьют. Поэтому еще раз говорю: не нравится — не пей, а мне не мешай. Для тебя, может, вредно, а для меня — самое то.
— Я не учел, что наши организмы могут иметь значительные отличия, — еще сильней смутился Гоша. — Во всяком случае, что касается метаболизма и реакций на воздействия окружающей среды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Метаболизм меня добил. Слушать лекции во время ужина совсем не понравилось моему организму. Я даже чай не выпила. Встала и сказала:
— Доедай салат, а я пока кое-что для тебя подготовлю.
— А где салат? — обрадовался Гоша.
— У тебя под носом. Овощной салат из помидоров со сметаной. Только прошу: не устраивай дискуссию насчет того, что помидоры не овощи, а ягоды.
— А они ягоды? — заинтересовался гребешочник.
— Я сейчас тебя стукну. Тебе не все равно? Съедобно же?
— Да.
— Ну и ешь. Кстати, существует хорошая поговорка: когда я ем, я глух и нем. Понял?
Гоша промолчал. Значит, понял. А я пошла в комнату, включила ноутбук и подцепила к нему внешний диск, где у меня была свалка полезных вещей, в том числе фильмов. В свое время я сделала подборку наиболее милых моему сердцу киношек и мультиков, большинство из которых сняли еще в советские годы — «Бриллиантовую руку», к примеру, или «Карлсона», бесподобно озвученного Ливановым. «Шерлок Холмс» с ним же в главной роли там, разумеется, тоже был. Вот я и подумала, что лучшего материала, чем хорошие, проверенные временем фильмы для обучения разговорной речи и быть не может. Пусть эта речь без современных словечек и будет звучать слегка старомодно, все равно в сотню раз лучше, чем «реакция на воздействие окружающей среды».
Мой гребенчатый находимец как раз появился в комнате.
— В этой жидкости, которую ты называешь чаем, — заявил он, — тоже есть вредные для организма вещества. Но есть и полезные. Я выпил свой чай и половину твоего.
— Чтобы мне меньше вредных веществ досталось? Спасибо. А теперь иди сюда.
Гоша приблизился, уставился на дисплей ноутбука и спросил:
— Этот магический предмет тоже помогает подглядывать за происходящим вдали?
— Он много чему помогает. Надеюсь, и вблизи поможет. Садись, — уступила я ему место за столом.
Гость не стал спорить, уселся. Было видно, что новый «магический предмет» его заинтересовал. Я принялась объяснять, как открывать и запускать файлы с фильмами, а поскольку их было много, научила также пользоваться перемоткой.
— Главное для тебя сейчас не вникать в сюжеты, а слушать, как разговаривают люди. Слушай и учись. Гребень сам будешь тереть, в прошлый раз ведь как-то справился.
— Тереть больше не требуется. Он уже активирован для обучения русскому языку.
— Тогда флаг тебе в руки.
Вместо флага, чтобы Гошина учеба не мешала мне, я дала ему наушники, а сама улеглась с книжкой на диван. Но читала недолго — насыщенный событиями день так меня вымотал, что я почти сразу заснула.
Разбудил меня торжественный вопль:
— Тысяча чертей! Я научился! Честное слово, я научился! Чьерт побьери!
— Семен Семеныч… — Опять я совершила ошибку. Нужно было как следует отфильтровать материал. — Ты много успел посмотреть?
— Усе, — голосом Папанова торжественно объявил новоявленный киноман. — Но я много проматывал. Можно будет потом все посмотреть целиком?
Я немного успокоилась, Гоша говорил не только фразами из фильмов. Но все же я сказала:
— Посмотреть будет можно, но только не перенимай все уж слишком дословно. Иногда и в кино говорят неправильно — где-то шутят, где-то еще что.
— Спокойствие, только спокойствие! — утешил меня мой понятливый гость.
Я снова вздохнула и посмотрела на часы. Ух ты, почти десять вечера! Сама-то я вряд ли теперь скоро засну, а вот Гоша…
— Ты когда спать ложишься?
— Когда захочу.
— И как рано это обычно бывает?
— Обычно в полночь.
— Тогда же, что и здесь? — уточнила я. — Ты говорил, что планета у нас одна, только складки разные.
— Для этой точки планеты тогда же, — кивнул Гоша.
