Наконец, спустя черт знает сколько времени, дверь открылась, и вышедший в приемную Сэм вдохнул воздух полной грудью.
- Уф! Иногда мне кажется, что шеф вообще не дышит!
- Это он вызывает у пришедших слабость и полуобморочное состояние. Ему так работать веселее, - отозвалась Агнесс. - Ну... Как?
- Все путем, - подмигнул Сэм. - Сошлись на том, что засунут меня теперь в Токио на недельку. Поеду туда с инспекцией.
- А... - многозначительно протянула Агнесс. - Старый-добрый штрафной тур? До очередной аферы?
- Вот-вот, - усмехнулся Сэм. - Ладно, красавица, сколь ни прискорбно оставлять тебя одну, пойду-ка я... Спортзал еще не прикрыли?
- Куда там... Работает, - кивнула Агнесс. - Слушай, а привези мне из Токио кимоно!
- Да не вопрос, - заверил Сэм. - Какого цвета?
- Сам выбери... А когда привезешь... - она вдруг заговорила многозначительным, хотя вполне однозначным на самом деле тоном. - Вместе примерку устроим...
- Так! Когда ближайший самолет до Токио?! - взревел медведем Сэм - Э-э-э... Только, я надеюсь, ты меня не заставишь кимоно мерить? Ибо на гейшу я не очень тяну...
Засмеявшись вслед за прыснувшей Агнесс, он вышел в коридор.
На площади ярко светило солнышко, гладившее по головам расходившихся граждан, еще пару минут назад бившихся в религиозном припадке. Стоило бойкому проповеднику закончить свое шоу, и все те мужчины и женщины, что с такой страстностью внимали каждому святому слову, принялись торопливо расползаться в разные стороны, превращая почти монолитную толпу в архипелаг маленьких группок.
Сэм задержался на лестнице, прикуривая новую сигарету. Пару раз затянувшись на ступеньках штаб-квартиры, он наблюдал, как пространство вокруг трибуны пустеет. Он как-то пробовал засекать время, и выходило, что после традиционной пятиминутки экстаза люди расходятся по делам за три минуты сорок две секунды ровно. Вот и сейчас мощеная старомодным шлифованным булыжником площадь уже дышала во всю свою каменную грудь, свободная от людских ног.
Ватанабэ спустился по ступенькам вниз и зашагал через площадь. Краем глаза он заметил, что у большого рекламного щита, загораживавшего одну из многочисленных клумб, что предваряли фасады здешних строений, заливисто шумит детскими голосами группка людей. Около дюжины детишек лет шести-семи окружили строгого вида женщину в очках, указывавшую в сторону изображения на плакате. Изображен же там был широкоплечий мужчина, едва вышедший из того возраста, когда таких называют "мальчиками" и "юношами", в темно-синей форме офицера. Только вместо традиционных погон на плечах у молодого военного были нашиты плотные серебристые пластинки с изображением креста. Грудь героического офицера украшали ордена с лазурной лентой, тоже крестообразные. Он смотрел куда-то вдаль и вверх, взгляд его синих, в тон форме, глаз был полон благородства и незапятнанной грехом чистоты. Аккуратная прическа, волосок к волоску, четкие, но мягкие черты лица, прижатая к сердцу рука со скромным распятьем. Таким образом, количество крестов на картинке просто зашкаливало. За героически распрямленной спиной виднелось поднимающееся из-за невидимого горизонта солнце, окрашивающее задний план в уютно-ласковые тона. Надпись над красивой головой героя гласила: "Крестоносцы - опора Слова Божьего на Земле". Сэм отлично помнил, когда здесь, в числе прочих наглядных украшательств, поставили эту агитку: когда "соседи" Восьмого отдела торжественно осели на бывшей американской военной базе в Японии. Как Крестоносцы пыжились тогда, радуясь, что утерли нос коллегам, как рекламировали себя везде и всюду... Теперь они могли развивать сферу влияния со всей своей слоновьей грацией. В ту пору шеф, часто нервничая, разгрыз трубку и перешел на сигареты. Стрелял он их тайком от Агнесс у Сэма.
Женщина, очевидно, школьная учительница, вытащившая первоклашек на экскурсию, что-то вещала. Почти машинально Сэм направил стопы в сторону детишек, слушавших с открытыми ртами и только изредка отвлекавшимися, чтобы дать подзатыльника соседу или попробовать ущипнуть соседку.
- Тогда-то силами Крестоносцев, которых только что собрали вместе... - вдохновенно говорила учительница. - ...Было разбито восстание католиков. Весь мир только-только признал, что Новая церковь - истинная, и многие не хотели подчиняться Синоду. А вы, дети, знаете, что Синод - это самые правые, самые умные и самые справедливые люди в мире, так?
- Та-а-ак! - дружно протянули тоненькие голоса.
- И вот католики, при помощи своих сообщников в других церквях, устроили в Ватикане центр террористов. Они писали листовки, говорили по радио и телевидению ересь. А вы, дети, знаете, что ересь - это ложь, так?
- Та-а-ак!
- И вот, когда Синод посовещался, они решили, что Ватикан следует разгромить. Тогда уже во всем мире поддерживали Новую церковь, наш город переименовали в Меркури в честь первого главы Синода, святого Фредерика. И для защиты от таких, как католики, собрали Крестоносцев. Это были люди из старых армий Европы и Америки, собравшиеся вместе для защиты нашего Союза после Последней войны, которую остановил Спаситель. Крестоносцы должны были защищать волю Спасителя. Вы ведь помните, что Спаситель, спасший мир, призывал прекратить войны жадности?
- Да-а-а-а!
- И вот Крестоносцы на самолетах, машинах, танках, которых тогда еще было много, пришли в Ватикан и сразились со всеми самыми страшными еретиками. Бои были страшные, дети. Много людей погибло. Но в итоге знамя Крестоносцев, самое первое, развевалось над папским дворцом в Ватикане, а главный еретик Папа Римский был казнен судом Синода.
- Позволю себе не согласиться, - за спинами детишек показалась широкая фигура Ватанабэ. Учительница, словно подавившаяся собственным пафосом, пару раз моргнула, вглядываясь в незнакомца. Пухлая фигура, нехорошая ухмылка, легкомысленная бородка, сигарета в зубах и засунутые в карманы руки ей явно не понравились. Но вот значок на лацкане внушал немалое уважение.
- А, господин из "CDM", - она улыбнулась тонкими губами. - Вы, конечно, поправите меня, если я неправа?
- Поправлю-поправлю, - он покивал. - Вы как-то забываете, что тогда, десять лет назад, Папа был приговорен уже после смерти. Он погиб во время завершения операции Крестоносцев.
- Э... - женщина замялась. - Ну, э... Как бы это сказать...
- И главной целью был, вообще-то, не он, а главы правительств в изгнании, что собрались в Ватикане на встречу после того, как их пинками повыгоняли из родных стран после того, как на поля посыпались болванки ядерных ракет. А также многочисленные влиятельные банкиры и прочие весомые личности, что озаботились переходом их активов в перевернувшихся государствах в руки наших нынешних святых. Жадные капиталисты хотели отнять свои нечестные деньги у Синода, и их... - Сэм характерно провел вынутой из кармана рукой по шее. - Спрофилактировали. Поскольку в противном случае эти ребятишки могли собрать достаточно сил, чтобы кровавой, так сказать, поступью пройтись по недавно потерянным землям, чтобы снова усесться людям на головы. Так что не Папа был опасен, а те, кого он вокруг себя собрал.
- Э... - она смутилась еще больше. - Э... А... Кхем...
- Хотя это как-то не для детей младшего школьного возраста, - понимающе глянул в запотевшие стекла очков Ватанабэ. - Детали. Детали... Да, знамени никакого тогда не было. Знамя у Крестоносцев появилось только через полгода после операции в Ватикане. И назывались до того они не Крестоносцами, а Последней армией. Добровольцы, решившие защититься. Это уже важно.
- Э... Простите, - она, кажется, совладала с собой. - Вы не могли бы... Не мешать? Это вне школьной программы.
- Понимаю, понимаю, - Сэм развернулся, не обращая внимания на порывавшихся подергать его за полу пиджака детей, и зашагал прочь по площади. За спиной у него голос учительницы, слегка подрагивающий, вещал:
- Так вот, дети, когда Синод провозгласил, что отныне Новая церковь будет вести народы...
Вечером того же дня
Зеленый огонек над клавишами замка, казалось, подмигнул ему, когда Сэм добрался до своего дома. Дома - это, конечно, громко сказано. Так, конура в ведомственном жилом здании. Здесь Сэм бывал нечасто, но всегда со странным чувством умиротворения переступал порог.
Отстукав код квартиры, Ватанабэ прошел в прихожую, ослабляя узел галстука. Заперев дверь изнутри, разулся. Рука потянулась к выключателю.
Бледноватый свет залил помещение. В широком зеркале на стене напротив входной двери он увидел себя на фоне светло-коричневых обоев и платяной шкаф, смотревшийся настолько ветхим, что страшно было до дверцы дотрагиваться - как бы не рассыпалась в труху. Больше в прихожей никаких предметов обстановки не наблюдалось. Взглянув в глаза отражению и хмыкнув, Сэм просунул ноги в тапочки и зашагал в сторону жилой комнаты.
