Рейтинговые книги
Читем онлайн Школа Стукачей - Vincent Killpastor

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 48

Сказал что сроку у него тринадцать, по его статье пятнашка потолок, поэтому если он меня ща ёбнет, ему только два года добавят, а это уж похуй тринадцать или пятнадцать, все равно выйдет на волю через семь. Хочешь досидеть живым — меняй прописку.

* * *

Вот и стою теперь как три тополя на Плющихе, на этом ёбаном разводе.

Я — нарядчик. Указчик. Счётчик. Лекальщик. Перекличку делаю.

— Итбоев Калбой!

— Итбоев Калбой!

— Здесь!

— Бабаханов Насрулло!

— Здесь!

— Мамашарипов Абдураззок!

— Шу ерда экан!

— Наебджонов Гаримирза!

— Здесь.

Ну блять и типажи в тридцать третьей бригаде, насажали, бля, контингент! Химучасток. Смертники ебучие. Рожи смуглые от лаковых испарений. Черти. Туранчоксы.

Когда готовые калоши покрывают лаком, их вулканизируют в печи.

Щоб блястели. Простые парни — Калбой, Насрулло, Абдураззок помогают обувать Узбекистан. Их труд вливается в труд дехкан республики.

Беру пачку карточек другой бригады. Четырнадцатая. Лаковарка.

Перекличка продолжается.

Я — нарядчик. Идиотское название. Нарядчик. Подрядчик. Приказчик. Образчик.

Нарядчик — довольно специфическая специальность. Попробую разжевать для тех, кто пока на свободе.

Зоны обычно делят на две части — жилая зона и «промка», промышленная зона. У нас промка это флагман узбекской резиновой промышленности. Гандоны, правда, тут не делают. Тут делают галоши.

Поэтому для тех, кто сидит в нашей зоне выражение «сел в галошу» имеет особый, зловещий смысл.

Каждый вечер в «нарядную», во, тоже походу названьеце — нарядная, какая она нахуй «нарядная», скорее убогая, куцым дизайном интерьера смахивающая на комнату студента Раскольникова.

Ну, так вот — в «нарядную» приносят «заяпка».

Заяпка — это заявка руководства калошной фабрики на определённое количество «творцов материальных благ», то есть зэка.

Тут в дело и включаюсь я. В соответствии со списком бригад, я с вечера отделяю их личные карточки, с пугающей хичкоковской фоткой, номером статьи, сроком и отрядом-бригадой. После этого я укладываю карточки «производственников» в фанерный чемодан.

Вот уже вторую неделю, я, проспав завтрак, с очумелыми глазами мчу с утра за чемоданом в нарядную.

Нужно произвести «развод на работу». То есть перекличку. Карточка того, кто «есть» — идёт в чемодан. Карточка того, кто проебал развод — остаётся в жилой зоне. После переклички бригады выстраиваются пятёрками, и с тройным просчётом маршируют на промку.

На промке я сверяю количество карточек с фактическим количеством зэка, и если количество не совпадает «военизированный контролёр надзора», или проще говоря — «дубак», взыскивает с меня своей резиновой дубинкой размером с меч Джедая. Пять ударов. В область седалища. Такова вековая традиция учреждения.

Три выдерживаю легко, последние два — уже так себе. Болеть начинает обычно на второй день. А синяки от дубинки это скорее фиолетовики или багровяки, но точно не синяки, я уже имел шанс их рассмотреть.

Бывший нарядчик, суетливый, юркий человечишка по имени Бектаз, такими красками разрисовывал мне эту волшебную должность, что получалось, будто лучше нарядчика в зоне живёт разве только Хозяин. Ну, может ещё директор промки Мамут, капитан с застенчивым взглядом потомственного заводского несуна. Капитан галошной мечты.

Это вам, вконец зажравшимся, может показаться должность директора галошной фабрики чем-то вроде клоуна. В Наманганской области Узбекистана — это Эльдорадо.

Поле чудес в стране с великим будущим.

Для сельского узбека основой материальных благ являются: «мошина, уй и калиш». «Мошина» — это понятно, «уй» — это не хуй, это дом, а «калиш» — это галоши. Любит галоши простой узбекский народ.

Калиш, новый, блестящий лаком калиш, это образ жизни. Символ процветания и независимости от ленинградской фабрики «Скороход». Или Ленвест. Не цепляйтесь, к словам, вы слушайте, что дальше будет!

А я вот — полный лох по жизни. Спешу вам сообщить. За одиннадцать дней работы по мне уже три раз прогулялись резиновым джедаем. И что я им бухгалтер? Счетовод? У меня сроду трояк был по математике!

Перед экзекуцией мне предоставляют право демократического выбора — пять дубиналов или водка на обед «надзорам».

То есть бабло, «за пузырём мы сами слетаем!»

А откуда ему взяться — баблу? Из дома никто пока ни разу не приехал, спиздить в «нарядной» нехуй… карточки разве?

Выбираю дубинал. Это злит надзоров, как будто это именно я настаиваю на «шпицрутеннах». Всю горечь похмелья они вымещают на моей спине.

Один только пожилой надзор Мерзаев, с седыми, обвислыми, как у моржа усами, проявил человечность, и перед тем как пиздить меня, со вздохом сожаления сказал: «Ии-эх, хуйня, а не нарядчик ты оказывается!»

Вот. Перекличку провёл. Теперь, пока менты будут несколько раз пересчитывать толпу, можно курнуть. Вот единственная привилегия нарядчика. Можно потихоньку покурить на разводе, другому кому за это менты башку снесут. Достаю из бушлата припасённый с вечера бычок «Полёта».

Первоклассно «Полет» двигает в череп с утра, по голодняку. И название, наверное, связано с этим неповторимым эффектом.

Полёт навигатора! Полёт на гнездом кукушки! Грустно шутить с самим собой. А больше не с кем. С мужиками из бригад не пошутишь — нарядчика презирают, ментовский шнырь. Ну и насрать мне на их компанию, велика ли потеря. Большинство их диалогов вращается вокруг слова «хуй». Хуй как некий символ эксклюзивности.

По их понятиям у блатных шнырить — это достойно, а у ментов нет.

Система. Хотя какие блатные и «отрицала» может быть в стране, где президент стер в порошок всю, даже кукольную оппозицию? Сами понимаете, какие. Верноподданные.

В отличии от блатных, я не скрываю своей «красной» сущности. Не играйте по чужим правилам и выигрывайте.

У блоти как — днём, при свете так «авторитет», а как ночь, так в кумотдел. Кумотдел это оперчасть.

Я вам не стукач подпольный. Я … просто бухгалтер. Крупье карточек судьбы. И не хуй меня судить!

А вообще погано, конечно, стоять одному перед целой толпой, которая тебя ненавидит, и выкрикивать им в морду их корявые фамилии.

«Бешбутаев Карабалта!» Этан — Метанов Пропан Бутанович.

Тьфу. Тоска. Никакой поэзии. Кто ни будь из вас в детстве мечтал стать нарядчиком?

И вот спрашивается нахуя начал права качать! Как хорошо было в библиотеке! Всё ебанутый мой характер. Вечно доведёт до головняков.

Курю бычок Полёта без фильтра. Ёжусь под злобными взглядами.

Думаю «за жизнь».

Ой-ой-ой бля, проебал, последняя колонна выходит, запизделся я тут с вами, ща ворота закроют, останусь с моими колодами краплёными на жилой, тут уж пятью дубарями не отделаешься! Бегом! Бегом!

Глава 2 Промка

Любое массовое передвижение зыков больше чем на сто метров называется звучным словом «этап». Этап — это просто путешествие.

Если бы целевая аудитория Сенкевича находилась за колючей проволокой, то он стал бы ведущим «Клуба киноэтапников».

На воле я очень любил путешествовать.

Перед каждой поездкой испытывал радостное волнение. Предвкушение новых впечатлений. Свежесть новизны. Но, как правило, это сопровождается ложкой паранойи — я почти всецело уверен, что непременно опоздаю на самолёт или поезд, чемодан мой перепутает свой рейс, и я обязательно начну звенеть в зоне спец контроля. А так как летал я обычно с небольшим количеством дурь-травы, для собственных нужд, разумеется, звенеть в аэропорту было смертельно опасно.

В зазеркальной тюремной системе все с точностью до наоборот. Как в зеркале. Я уверен, что Льюс Кэррол тоже имел проблемы с правосудием. Отсюда и «Алиса в зазекалье». Перечитайте ее, когда вас посадят, оцените глубину.

Когда выглядываешь из-за решётки в мир «нормальных» людей, реальность выглядит отражением. Вот выгляни в щёлку в стене несущегося по улице воронка — увидишь, как люди идут и едут по своим делам, а ты чувствуешь, что до них очень далеко, несмотря на видимую близость — протяни руку и достанешь — но ох как нескоро ты сможешь влиться в их поток. Ох, как не скоро.

Зазеркалье.

В зазеркальной системе всегда все наоборот. Там во время путешествий ты почти не волнуешься. Зато от волнения сходит с ума вся охрана.

Менты снуют туда-сюда, постоянно вас пересчитывают, сбиваются, орут друг на друга на разных тюркских наречиях и грозно размахивают дубинками. Казаки в плену у мамелюков. Неизвестная акварель.

С философской иронией ты сидишь на корточках и наблюдаешь за всем этим сумасшествием с высоты собачьего роста.

Я теперь понимаю природу иронию кошек и собак в отношении людей — снизу это выглядит настолько нелепо, что совершенно подмывает концепцию о венце творения. Безумное и трусливое стадо бесхвостых обезьян, узурпировавшее мир.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 48
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Школа Стукачей - Vincent Killpastor бесплатно.

Оставить комментарий