Вообще, в первый день он обошёл каждую лавку и записал цены на изделия. Сначала он брал самые дешёвые предложения, так как качество изготовления брони его волновало не сильно — надо будет, перекуют готовый металл во что-то своё, самобытное…
После стёганок, по количеству, шли кирасы. Двести семьдесят четыре кирасы, за которые пришлось отдать пять с половиной килограмм чистого золота, были разного качества, но Освальд был очень рад, что удалось купить сразу так много.
Третьим по количеству, но не по важности, товаром были шлемы. Сто сорок девять шлемов, половина из которых принадлежали к типу морионов, обошлись в два с четвертью килограмма золота.
Вообще, шлем — это одна из важнейших вещей для воина и солдата.
Кинематограф исказил представление современного Освальду человечества о данном виде экипировки, но заинтересованные лица всё знают — без шлема вообще никуда.
Освальд видел видео, в котором описывался анализ битвы при Висбю, где воины датчан забили до смерти готландское ополчение. Убито было, примерно, тысячу семьсот готландцев, что позволило археологам собрать богатые сведения о битвах тех лет.
Основную массу ударов тогдашние воины наносили по ногам и головам. Потому что это единственное, что выглядывает из-за большого щита и находится в доступе противоборствующего воина. Поэтому, примерно 15–20 % смертельных ранений было нанесено именно в голову.
В кино же главные герои рассекают по полю боя без шлема, а различные диванные специалисты по средневековью оправдывают это тем, что так лучше видно.
«А тупые средневековые солдаты не знали, что так лучше видно, поэтому старались найти или купить шлемы потяжелее», — улыбнулся своим мыслям Освальд.
На самом деле, в кино просто очень сложно передать эмоции носящих глухой шлем персонажей. Актёрская игра — это ведь не просто слова. Это ведь эмоции, мимика и так далее. А стальной топфхельм плохо помогает передать не только мимику и эмоции, но даже голос. И пусть голос поддаётся переозвучке, но без остального фильм просто не будет жить…
Поэтому шлемы важны. Но также важны и наручи с поножами.
К сожалению, наручей и поножей в Гавре, практически, не было. Ос смог купить только пятьдесят комплектов стальных поножей и сорок комплектов того же материала наручей. Пренебрегают местные наёмники бронёй рук и ног…
На самом деле, тащить на себе даже лишние полкило металла — это неприятно, и плохо сказывается на подвижности воина. С другой стороны, разрубленная нога — это еще более неприятно и совсем плохо сказывается на подвижности.
Следующим пунктом было оружие.
Двести девяносто девять аркебуз, четыреста арбалетов, семь тысяч арбалетных болтов — это было только дистанционное оружие.
Пушки ему не продали, так как нужно было разрешение от бургомистра, но тот дал принципиальный отказ. К счастью, удалось купить две тонны пороха, что будет весьма не лишним.
Мечи, топоры, копья — этого Освальд купил в изобилии, суммарно около двух тысяч единиц. Качество дерьмовое, полуржавое, но зато очень дешево.
Помимо этого, удалось купить качественные семена, целое семейство кур, а также десяток голов овец. Придётся потесниться, но бараны найдут своё место в Мексике, так как они — источник не только очень ценного белка, но и шерсти. Освальд надеялся, что Хуицилихуитл IV не забросил борьбу с расплодившимися на дармовых трупах волками…
В качестве кульминация, Освальд объявил скупку металла, причём, по троекратной цене.
Люди несли любое железо, которого на руках было довольно много. Горожане хранили старое оружие, которое было жалко продавать на металлолом за бесценок, а тут приехал Освальд с золотом и серебром.
Естественно, на них думали наехать местные криминальные личности.
Только вот Освальд прибыл со ста пятьюдесятью воинами, которые оперативно разберутся с местной шпаной, вооружённой всякими несерьёзными кинжалами и топориками.
Выкупив весь доступный металл, а также закрыв большую часть позиций своего крейгслиста (1), Освальд засобирался в путь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Французы, в целом, произвели благоприятное впечатление. Впрочем, когда у тебя куча бабок и силы, чтобы их защитить, окружающие склонны выказывать тебе уважение.
Погрузившись на изрядно потяжелевшую каравеллу, они пошли на Лондон.
В Париж Освальд идти не захотел, так как смотреть там сейчас нечего: Эйфелеву башню ещё не построили, Лувра тоже нет, а жилые массивы ничем не отличаются от тех, которые он уже видел в Гавре. Единственное, Собор Парижской Богоматери можно было бы посмотреть, но Ос никогда не был религиозным, чтобы это было так уж важно.
Ясно одно — во Франции ситуация тоже критическая. Люди боятся умереть от морового поветрия, но жить надо, поэтому локальная вялотекущая торговля всё ещё идёт. Правда, города фактически изолированы друг от друга, но это уже запоздалые меры. Вирус внутри. И он оставляет за собой трупы.
//Королевство Англия, г. Лондон, 19 марта 1522 года//
— Ви алл лив ин фзе йеллоу субмарин, йеллоу сумбарин… — напевал Освальд, видя приближающийся город.
Лондон — это столица Англии, а в будущем — Великобритании. Впрочем, пандемия гриппа может обернуть всё иначе и никакой Великобритании не будет.
В целом, очень сложно что-то прогнозировать, но у Франции шансы выйти из этого смертельного кошмара в нормальном состоянии всё-таки выше. Населения у французов существенно больше, чем у англичан, а значит, потеря определённого процента людей для французов будет не так экономически значимо, как для англичан. Скажем, если из условных четырнадцати миллионов французов (2) умрёт двадцать процентов, то это страшно, трагично, но не смертельно для Франции. А вот для англичан, которых сейчас на островах просто не может жить больше пяти миллионов (3), потеря двадцати процентов населения — смертельно опасная катастрофа.
В пути Освальд долго думал об этом. Французы размазаны по всей огромной площади Франции, с некоторой концентрацией людей в городах, а вот у англичан с пространствами дело очень плохо. Поэтому живут они сравнительно плотно, из-за чего грипп будет бить по ним очень больно.
Другое дело, что грипп убивает не 20 % людей. Вообще, Освальд не имел подробной и точной статистики, но некоторые ацтекские деревни, куда они заходили, порой вымирали почти полностью. Переболевшие были защищены от этого штамма гриппа, но имели склонность покидать родные деревни, чтобы найти местечко поспокойнее и без неприятных ассоциаций, поэтому Ос даже не знал, что и думать про точную летальность гриппа. Может, есть предположенные им 20 %, а может существенно меньше, он не вирусолог, чтобы делать какие-то конкретные выводы.
Главное, что нужно знать про эту пандемию — это трагедия.
Но для Освальда это невероятная возможность, так как ни о какой экспансии в Новый Свет, теперь уже точно, речи идти не может. Ближайшие лет двадцать европейцы будут решать свои внутренние проблемы, так как целые отрасли обязательно деградируют от пресечения торговых путей и сокращения численности рабочих рук. Обязательно возникнут соблазны решить неразрешимые проблемы с помощью малых, но очень победоносных войн, а ещё ведь религиозные проблемы никуда не делись.
Про лютеранство Освальд толком ничего не знал, но католический проповедник в сиротском приюте как-то рассказывал, что протестанты — это мерзкие скоты, а Мартин Лютер — это их идол. Ос некоторое время, по юношеской необразованности, думал, что Мартин Лютер Кинг, которого убили в Мемфисе, и Мартин Лютер, который начал реформацию — это один и тот же человек, просто его иногда называют не по полному имени. Потом ему объяснили, что Мартин Лютер — это вообще немец, причём он никогда не бывал ни в США, ни в Мексике, а Мартин Лютер Кинг — это негр, который боролся за права негров. Один потерпел успех, а другой крах.
«Что-то там было про гуситов… или про гусаров?» — думал Освальд, спускаясь по трапу. — «Нет, точно гуситов. Как с этим связана Жанна Д’Арк? Вроде никак… Мысли путаются, м-м-мать…»
