Билетов домой не было. Ни в одном агентстве ни в Старом городе, ни в Новом… Нет, в Новом, как раз за мостом, мне предложили лететь во Владивосток, и я чуть было не согласился. Потом подумал: они-то свои 5 процентов за продажу билета получат, и дело с концом, а я то за что должен страдать?! «От Владика до Этого города чуть-чуть, от Владика до Этого города рукой подать…» На языке жангжунг, на котором были написаны книги древней тибетской религии бон, «чуть-чуть» – семь километров, но ведь не семьсот! А потом – денег у меня, прямо скажем, оставалось маловато… Я приехал к Наталье Витальевне и, как родной тете, посетовал на свои трудности. Она вытащила из маленькой тумбочки под большим телевизором пачку денег, похожую на кирпич в миниатюре. Ружин никогда ни до ни после этого не видел таких пачек денег, ни по телику, ни в жизни: обычно пачка денег – это банковская пачка стандартных размеров, сантиметр по ребру, не более, а здесь почему-то вспомнился красноречивый пример из школьного учебника физики, там, где говорилось об атомарном устройстве тел: если просто положить очень гладкий брусок свинца на столь же отшлифованный кусок олова, то примерно через 25 лет они срастутся, как бы приварятся друг к другу, – перемешивание молекул происходит не только на границах газов и жидкостей, но и тел… Увесистый кирпичонок денег вконец переполнил меня желанием поскорей улететь домой: я уже сильно тяготился сверхзаботливым и сверхинтеллигентным гостеприимством Натальи Витальевны – нельзя быть таким правильным, таким интеллигентным человеком: самой двигаться по своим же комнатам, как невесомая тень, и заставлять так же скользить тенью между спальней, ванной и кухней мужа и четырехлетнего ребенка, пока гость – соискатель Ружин ещё спит; предлагать в обед на выбор борщ или куриный суп, а на второе – котлеты по-киевски с овощным гарниром? А к чаю боорсоки? Наталья Витальевна аккурат вернулась из командировки, с научной конференции с юга Киргизии, из города Ош, к боорсокам, к воздушным мучным мячикам, словно три «о» в самом слове, её пристрастила профессор Нургалиева… Откуда деньги, продукты? Ну не из нищей же профессорской зарплаты! Не из полупустых магазинов ведь! Пятидесятилетний муж Натальи Витальевны с давно поломанными ушами профессионального борца руководил красноярскими «качками», «крышевал» казино и ночные клубы. Бывает и так.
Я отрицательно мотал головой так отчаянно, что профессор Верескова предложила не думать уже сегодня о транспортных проблемах, а взять Витю и прогуляться по университетскому городку.
Малыш под академическими соснами был спокоен и вальяжен, не то что в шумном городе, утыканном сетью магазинчиков и киосков с мелкими детским радостями. Белки жарким вечером прятались где-то в кронах сосен. Студенты спали в трех высоких общежитиях в зазоре между жизнью аудиторной и самостийной… Как спал в неурочное время когда-то и я…
Вышли на футбольное поле. Огороженное только соснами. Теплая зелень травы и прохладная зелень хвои. Футбольные ворота казались воротами в рай.
– Наталья Витальевна, а я окончил детско-юношескую спортивную школу по футболу. И даже, верите-нет, сыграл два матча за команду мастеров. Вторая лига. «Текстильщик» Атагуль.
– Андрей Васильевич, филолог – это… ну как сказать… нормальная профессия. Вы ведь об этом подумали?
– Наталья Витальевна, но ведь модус предложения и модус текста – это одно и то же!
– Конечно! Но я просто знаю, а вам нужно это доказать. Причем в диссертации. Доказывать что-либо в диссертации – не просто сложно, но и как бы недальновидно, если честно, обычно диссертация – это мелкие дополнения к давно известному. Иначе ее трудно защитить.
– А зачем тогда она нужна?
– Так вы хотите не просто получить степень, но и что-то доказать?
– Да.
– Так что ж вы сразу не сказали?!
Тут же, в парке университетского городка Красноярского университета, Наталья Витальевна, словно рассуждая сама с собой, за три минуты проговорила схему, план, «болванку» диссертационного сочинения. Вскоре мы вернулись в квартиру с тысячью книг и кухней без окон. Я взял простую шариковую ручку за тысячу двести рублей – бывшие рубль двадцать, и эту «болванку» записал…
А утром радионовости сообщили, что правительство вновь, как это уже было пару-тройку месяцев назад, разрешило авиакомпаниям страны поднять цены на билеты. С первого числа. Сегодня было тридцатое. Но зато в агентствах перестали лгать, что билетов нет, и в этот же день я смог взять билет на самолет, летящий домой. По маршруту Калининград – Нижний Новгород – Екатеринбург – Красноярск – Этот город.
…Оказывается, мало куда-то благополучно прилететь, как это ни банально – гораздо сложнее оттуда улететь. Любое путешествие – та змея, что силится укусить свой хвост. Никогда не укусит: хвост уже не тот, – ну да разве в этом дело?!
О, странный Ружин, наивный Ружин! Разве можно, даже имея билет в кармане, садиться на автовокзале в автобус и, благостно улыбаясь на мягких и зеленых холмах под Красноярском, катить в аэропорт, катить, обнимая сумку, где папка с протоколом о сдаче кандидатских экзаменов, листочек с «рыбой» диссертации – лучшей из рыб?! А позвонить прежде, нет ли задержки рейса? Она есть, она есть неотвратимая, как ночь ровно через три часа, когда раскаленная сковорода солнца окончательно закатится за вон тот холм, за тот вон лес, потому что на дворе конец очч-ень неприятного века не самого приятного из тысячелетий, год тысяча девятьсот девяносто четвертый от Р.Х., когда ещё трудно, почти невозможно купить виниловую пластинку с двойным альбомом The Wall уже погибшей, но всё ещё светящей звезды по имени Pink Floyd, а до эпохи, когда за двадцать минут можно закачать на свой домашний компьютер всё, что ты с таким трудом полюбил за всю свою жизнь, в форматах «doc», «jpg», «mp3» и «avi» закачать, – до той эпохи ещё лет семь-восемь, и их нужно ещё прожить, хотя бы улететь домой, а самолеты без керосина не летают, а керосина нет, хоть ты тресни, в городе Екатеринбурге, бывшем Свердловске, в свою очередь бывшим Екатеринбургом, а когда появится – никто не знает, и дежурный оператор оповещения пассажиров в который раз говорит, с хорошей дикцией, но все же голосом, который вряд ли стоит носить женщине, что рейс номер пятнадцать семьдесят три задерживается в аэропорту Екатеринбурга по техническим причинам. Сутки, двое, трое, четверо… Мне кажется, каждое кресло на втором этаже стало меня узнавать и извиняется, если я пришел с перекура, а оно кем-то занято… Пятеро, шестеро… После «десятеро» русские собирательные числительные заканчиваются… Шестеро… Я дважды прочитал единственную книгу, которая у меня есть – Гессе Герман. Вибране. Збірка / Пер. с нім. – К.: Фірма «Фіта Лтд.», 1993. – 464 с. – Рос. мовою. «Покидая рощу, где пребывал Будда и где оставался Будда и где оставался его друг, Сиддхарта почувствовал, что в этой же роще он оставил за собой всю свою прежнюю жизнь, что он навсегда расстался с нею». О, если бы всё было так просто, как в романах Германа Гессе!.. Наконец, летим. В ночь. Летим на «большой Тушке», «ТУ сто пятьдесят четвертом эМ». Они часто падают. Особенно по ночам. Но сил нет даже бояться. Обычно боишься, не прилагая усилий.
5
Этот мир состоит из четырех. Четыре стихии – огонь, земля, вода и воздух. Четыре стороны света – север, юг, восток и запад. Краеугольных камней всегда четыре. Из четырех времен сложен год. Всего четыре взаимодействия – гравитационное, электромагнитное, слабое и сильное – лежат в основании всего многообразия физических явлений. Из суммы четырех величин, последняя из которых – 4, состоит конечное число Вселенной: 1 +2 +3 +4 = 10. Из четверых – Бог-отец, Бог-сын, Святой Дух и человек – слагается динамика жизни вечной. У Бога всего четыре глагола: появляться, исчезать, стоять, идти.
Всё остальное – производные.
Можно и так сказать: от лукавого.
Четыре месяца я положил впереди, чтобы написать диссертацию. За четыре и написал.
Впрочем, справедливости ради надо бы сказать, что кое-какая подготовительная работа ранее всё же была проведена.
В 1989 году чудесная болгарская девушка Галина Лилова, – болгарки вообще-то чернявы и некрасивы, чаще очень зависимы от мужчин – Лилова сочетала в себе независимость француженки, красоту восточной, а не южной, славянки, блондинистость и кротость северянки – с каким-то, знаете, отнюдь не женским умом, – в 1989 году чудесная болгарская девушка Галина Лилова защитила в МГУ диссертацию «Авторизация и ее выражение посредством глагольных предикатов в предложениях русского языка». Это была одна из первых диссертаций в России по модусу, а может быть, и вовсе первая. Недаром защищалась иностранка. Им можно брать смелые темы. Нам нельзя. Нам можно заниматься серьезными вещами. Грамматикой, к примеру. О которой всё сказал ещё незабвенный профессор Федор Иванович Буслаев (1818 – 1897). А что не успел – довысказал Виктор Владимирович Виноградов (1894/95 – 1969) в труде «Русский язык» и прочих. И кому какое дело, что сидят они теперь на небесах и грустно взирают вниз и ногти грызут от бессилия оттого, что на всем пространстве уходящего под воду истории, как Атлантида, СССР сотни аспирантов и соискателей, подавших в советы заявления с указанием специальности 10.02.01 – русский язык, занимаются, в общем-то, ерундой, тем, что выеденного яйца не стоит, то есть стоит как раз именно выеденного яйца: «Семантика суффикса -к- в отглагольных прилагательных» – ну скажите, кому это нужно?..
