– Томсон, вам не кажется поведение русских странным, – задал вопрос мужчина, надменно взиравший на всех остальных. – Мне доложили, что они свернули несколько космических программ и это после того, как им удалось с большим трудом вырваться вперед. Они должны понимать, в этом бизнесе нельзя останавливаться. Чуть притормозишь и все, деньги, вложенные в него, вылетят в трубу.
– Да, я тоже слышал, что некоторые программы русских заморожены, уважаемый Саид шах. Во всем виновата тяга русского президента к экологическим программам. В России за последние десять лет слишком усилилось влияние «зеленых». Взять хотя бы их казачество. Я слышал, что в районах, где в основном проживают казаки, запрещена всякая промышленность. Даже автотранспорт не имеет права проезда по территории, кроме государственного, – ответил арабу тот, кого назвали Томсоном.
– Знаете, – поддержал начатый разговор японец, – господа я не стал бы русских называть глупцами. Чистые продукты очень высоко ценятся на мировом рынке, а за последние пять лет именно Россия производит самые экологически чистые. Доля русских продуктов на этом рынке растет, только они могут позволить вкладывать огромные суммы в этот проект. Пройдет лет тридцать, от силы пятьдесят, и все, кто захотят есть здоровую пищу, будут вынуждены кланяться русским. Знаете, я через своих агентов скупаю их продукцию для себя и весьма доволен ею.
– Нехорошо, Ямура, поддерживать конкурентов, – рассмеялся единственный чернокожий.
– Нехорошо, – согласился японец, – но каждый из нас имеет маленькую слабость.
Собравшиеся в зале заулыбались. Некоторые из слабостей членов конгломерата тянули на годовой бюджет некоторых стран.
– И все же поведение русских у меня вызывает подозрение, – вернулся к прерванной теме араб.
– Прекратите, Саид шах. В России находятся тысячи наших агентов. Неужели вы полагаете, что они не смогли пропустить действительно что-то серьёзное, – возразил арабу обладатель орлиного носа. Он сидел, закинув ногу за ногу. Его «казаки» из крокодильей кожи резко выделялись на фоне элегантной сдержанности в одежде других участников совещания. – Скажите лучше, как идет заполнение хранилищ нефтью?
– Все по графику, сами понимаете, у нас связаны руки. Русские суют свой нос повсюду. На прошлой неделе их представители в ООН подняли такой шум на заседании по распределению квот добычи нефти.
– Достаточно, Саид шах. Все знают, что русские наступили вам на мозоль, уведя месторождения в Арктике. Но мы здесь собрались не для того, чтобы выслушивать претензии каждого из нас к нашим врагам. В наше сообщество вложено столько средств, что каждая минута разговоров дорого обходится, – раздался голос с другого конца стола.
– Согласен, господин Ямура – поддержал японца Томсон, – как обстоят дела с анабиозом?
– Испытания вступили в следующую стадию. Заморожена ещё одна тысяча воинов. В последней партии после разморозки, в себя пришло сорок процентов испытуемых. Это на пять процентов больше предыдущего результата, – ответил Ямура курировавший разработки криогенных установок, – если так пойдет и дальше, то через пять, от силы семь лет после разморозки в живых будут оставаться от восьмидесяти до девяносто процентов.
– Господа, меня все же мучают сомнения в необходимости столь радикальных мер, – встрял в разговор, вечно сомневающийся Стивенсон.
– Стивенсон, я в прошлом году потерял из-за русских больше миллиарда. Они вытеснили нас из Намибии. Ещё немного, и нам не будет места на юге Африки. Эти черномазые обезьяны, которых мы посадили в кресла президентов, стали мнить, что они и в правду хозяева на своей земле. Их запросы обходятся нам все дороже.
– Позволите говорящей обезьяне тоже вставить слово, – возмутился чернокожий член конгломерата.
– Прекратите, мистер Диккенс, – отмахнулся от упрека негра Джонсон. Он убрал сапоги из крокодиловой кожи со стола, взял сигару из шкатулки, стоявшей рядом на специальном столике, потом с помощью миниатюрной гильотины отрезал кончик сигары. – Вы такой же негр, как я монах. У вас от них только цвет кожи. – Джонсон взял массивную инкрустированную разного достоинства бриллиантами принялся раскуривать сигару. Выпустив облако ароматного дыма, он продолжил. – Те, кто имеют столько денег, не имеют ни расы, ни родины. Каждый из нас не раз продавал интересы родной страны, и плевал на остальных представителей своего племени. Поэтому, господа, давайте отбросим сопли, и будем вести себя, как положено людям нашего круга.
– Да, Джонсон, к вам не стоит поворачиваться спиной, – произнес китаец.
– Конечно, как, между прочим, и к вам, – парировал Джонсон.
– Согласен, мистер Джонсон, полностью с вами согласен, – улыбнулся мистер Ли.
– Господа, если вы закончили, то давайте выслушаем доктора Вебера, – подытожил Томсон, который обычно брал на себя роль председателя.
Все присутствующие посмотрели в дальний угол, где стояло большое кресло. Сидящего в нем человека не было видно, только длинные худые ноги, которые, казалось, выросли из самого кресла, говорили, что там кто-то сидит. Сам Вебер не был бизнесменом, он походил на привычный стереотип гения-маньяка. Вечно взлохмаченные, седые волосы, воспаленные красные глаза, бегающий взгляд.
Разбогател доктор на вакцине против гриппа. Эпидемия вспыхнула в 2011 году и захватила весь мир. Болезнь косила людей миллионами, каждый десятый случай был смертельным. Правительства не жалели денег, чтобы справиться с болезнью. И в этот момент о себе заявил Вебер. Он выставил на продажу препарат, способный без побочных эффектов справиться с болезнью. Вебер запросил астрономическую сумму, оставляя все права на производство препарата за собой. Положение было критическое, и первым уступило требованиям доктора правительство Германии, где грипп особенно свирепствовал. Вслед за немцами последовали все остальные. Вебер стал одним из самых богатых людей в мире. Некоторые газеты писали, что доктор-маньяк сам вывел этот штамм вируса гриппа, затем выпустил его, но доказать ничего не смогли, и скандал потихоньку затих. Лишь сидящие в этом зале знали, что так оно и было. Почувствовав в нем своего, члены конгломерата пригласили доктора вступить в их сообщество, предложили безграничные финансовые возможности и поставки материала в любом количестве. Деньги Вебера уже не интересовали, их было более чем достаточно, а вот с материалом, над которым можно проводить испытания, были трудности. Когда доктор принял предложение конгломерата, для него организовали лабораторию в Африке на Тихоокеанским побережье. Чтобы не привлекать внимание к лаборатории, конгломерат поддерживал в регионе состояние постоянного напряжения. Тянущиеся многие годы конфликты скрывали исчезновение людей. Никто уже не обращал внимание, если где-то вдруг находили захоронение обезображенных участников конфликта. Война все списывала. Ели нужен был материал с белой кожей, эту потребность восполняли с помощью пиратства, процветавшего на побережье. Вебер выглянул из своего убежища и обвел взглядом собравшихся.
– Господа, работа над эликсиром продолжается, – произнес он и снял свои старомодные очки, – есть определенные успехи, но, к сожалению, его действие имеет много побочных эффектов. Я сделал несколько роликов, чтобы показать, как продвигаются дела.
Вебер взял пульт и нажал несколько кнопок. Окна потемнели, одна из панелей отъехала, открыв огромный экран.
– Пожалуйста, господа, перед вами первый испытуемый, – на экране появился обезображенный человек. Его тело покрывали жуткие наросты, а тело имело синеватый оттенок. – Вот, господа, это образец номер один. Он принял эликсир, пять лет назад, как только мы запустили нашу программу. До принятия эликсира испытуемый имел тяжелую форму рака легких. По прогнозам врачей ему осталось жить примерно полгода, сейчас, как видите, он живет пятый год. После принятия препарата был выявлен ряд побочных эффектов. Такие, как облысение, пигментация, не свойственная этой расе и кожные наросты. Также присутствует расстройство психики, еще ряд побочных явлений, таких как метеоризм и недержание.
– Да, зрелище малоприятное, – произнес Джексон.
– Теперь, перед вами образец номер два, – на экране появилась камера, обитая мягким материалом. – В отличие от первого образец номер два не склонен к депрессии, наоборот, он агрессивен, волосат, у него отсутствуют кожные наросты. Побочный эффект – постепенная деградация личности. Препарат был введен три года назад, в течении восьми месяцев испытуемый пришел в такое состояние. И, наконец, образец номер три. – На экране появился атлетически развитый молодой человек. В отличие от номера один, номер три выглядит гораздо привлекательней. Нам удалось снизить его агрессивность и повысить интеллект до уровня десятилетнего ребенка, но уже на третьем этапе выяснилось – испытуемый стал полностью стерильным. Сейчас у нас на подходе препарат четвертого поколения, – закончил свой доклад Вебер.
