Из сарая вышел Самойленко. в руках держа хлыст. Увидев запряженного коня, он отбросил хлыст:
– Уболтал таки, чертяка.
– А то ж, – ответил довольный Матюшкин.
– С меня магарыч, – произнес прапорщик и уселся в повозку.
– Погоди Михалыч, возьми сахар. Когда доедешь, дашь ему.
– А не укусит?
– Смотря как давать будешь, если от души, то нет.
– Ладно, разберемся, – сказал прапор, взявшись за вожжи. – Но, поехали родимый.
До склада, где Самойленко нужно было получить обмундирование для нового пополнения, ходу было, примерно минут тридцать на машине, на повозке – не меньше часа.
Постукивание копыт, шуршание шин погрузили прапорщика в состояние некой отстраненности. Удобно устроившись на козлах, он покачиваясь в такт бега лошади, погрузился в свои мысли.
«Куда мир катится?» – рассуждал Самойленко, – «двадцать лет назад меня не хотели брать, пока я не освоил компьютер, а сейчас начальство опять велело книги учета вручную вести. Лошади, поди, теперь в каждой роте есть. Бензин, видите ли, слишком дорогой стал. Мы все же не кавалерия, а танкисты. Новых машин уж лет пять не получали, молодняк все больше рукопашной занимается, словно мы пехота, – прапор сплюнул с досады. – До чего дошло, на прошлой неделе командир построил всех и объявил: вводится новая форма. Теперь по уставу офицерам и прапорщикам положено носить сабли, рядовому составу палаши. Чтобы они без толку не висели, раз в неделю будут проводиться занятия по фехтованию, явка обязательна. Мужики думали, опять начальство дурит, причины всякие напридумывали, откосить старались. Но с батей такие фокусы не прокатывают. Смехота вспомнить, все откосившие на следующий день час по плацу строевым вышагивали под окрики комполка, с комментариями в их адрес от которых даже у бывалых вояк уши краснели. А опосля, батя вызвал сержанта из разведроты, который погнал несознательную часть офицерского состава части на полигон, – а это как-никак километров двадцать будет». – Самойленко тяжело вздохнул, ему тяжело было привыкать к новым веяньям. – «Президент наш точно маразмом страдает, – продолжал размышлять прапорщик, – оно и понятно, столько лет у власти. Нет, народ стал жить лучше, сомнений нет. Хочешь земли – бери, пожалуйста, паши, сей. Животину разводить – денег дадут, только старайся. А кузнецов, сколько развелось, а других мастеров! Дома стали нормальные строить, а не эти скворечники в которых все детство прошло. Сейчас у меня хороший дом, можно сказать усадьба. Сын не захотел тоже жить в городе, перебрался ко мне. Скоро и для него хату закончим, пусть внуки на свежем воздухе растут… Все хорошо, только одного не понимаю, – Самойленко несильно щелкнул поводьями, – зачем надо было лошадей в армию возвращать и железки на пояс вешать. Что они против пистолета?
Прапорщик полез в карман и достал оттуда пачку сигарет. Затянувшись, он с наслаждением пустил струю дыма. Дома ему не давали нормально покурить, все женщины в один голос начинали кричать, чтобы не травил, не подавал внукам дурной пример и так далее. Все словно помешались на здоровье. Спорт, правильное питание – только и слышишь со всех сторон.
«Нет, мир точно сошел с ума, – вновь тяжело вздохнул Самойленко, – взять хотя бы эти соревнования ролевых клубов. Когда он сам был молод, таких вообще считали за чокнутых. Но кто в здравом уме будет напяливать на себя железо, и рубиться на мечах. Да, мальцами они тоже делали доспехи из картона, щиты из крышек от кастрюль и деревянные мечи. Сейчас эти чудики для себя выстроили целые города, живут там без машин и электричества. Сами для себя ткут ткани, утварь всякую мастерят. Иностранцы толпами туда валят, побрякушки их за бешеные деньги скупают. Сам видел, как немцы сидели в харчевне, уплетали за обе щеки, вставляя свое «гут, гут».
-Тпррррр – прапорщик натянул вожжи. Он и сам не заметил, как добрался до места. Самойленко слез с повозки, направился к складу. Сделав несколько шагов, остановился, подумал, затем вернулся назад. Подойдя к жеребцу, прапорщик достал из форменных брюк сахар:
– Ешь, скотина, заслужил.
Конь недоверчиво покосился на прапора, но сахар взял. Самойленко потрепал гриву коня, направился на склад.
– А может не все так плохо, – подумал он. Настроение у него заметно улучшилось.
Подразделение «Святогор» было создано четыре года назад. Бойцов для него собирали по всей России. И вот осенью две тысячи двадцать седьмого года на одном из полигонов ГРУ, переданного службе безопасности при президенте России, собралось около пяти тысяч человек. Отбор кандидатов проводили по трем параметрам.
Первое – физическая подготовка. Здесь планка предъявляемых требований была высока, но практически все смогли её преодолеть. Второй этап отбора многих удивил. За дело взялись психологи. Помимо стандартных вопросов они задавали такие, которые многих ставили в тупик. Например, были ли в роду гадалки или колдуны, верят ли кандидаты в магию, участвовали ли в шаманских камланиях и тому подобное. После собеседования соискателей отсылали к очередному мозгоправу. Тот раскладывал перед бойцами перевернутые карточки и просил угадать, что на них изображено. По прошествии двух недель на плацу выстроили оставшихся претендентов, разбив их на три отряда. Первому, самому многочисленному отряду, дали позывной «Булава» и отправили на базу под Рязанью. Второй отряд, получив позывной «Стрела», отправился на Дон, где для них в степи был возведен городок. Третий, самый малочисленный, назвали «Кистень» и оставили на базе, в Подмосковье.
Первые два дня на базе ничего необычного не происходило. Все шло, как было заведено в их родных частях: подьем, зарядка, прием пищи. Чуть позже, правда, выявилась одна особенность. В общей казарме разместили вместе офицерский и рядовой состав. Форму выдали без знаков различия, всех бойцов называли «кандидат», несмотря на звания. На пятый день после завтрака инструкторы вместо привычного марш-броска повели своих подопечных в классы. Когда все расселись, в класс вошел крупный мужчина, своей манерой двигаться, он напоминал льва или тигра. «Смирно!» – раздалась команда инструктора, класс встал. «Вольно, сесть», – разрешил вошедший. «Вольно» – продублировал команду инструктор.
– Господа, вас отобрали более чем из ста тысяч военнослужащих для обучения по новой программе. Программа эта совершенно секретна и возвращения на старое место службы не будет. После прохождения обучения у вас будет должность инструктора. Вы будете подчиняться напрямую только мне и президенту России. Это пока все, что я могу вам рассказать. У тех, кто не готов для дальнейшего обучения сейчас последний шанс отказаться. – Говоривший сделал паузу, давая время для принятия решения. По истечении пяти минут мужчина вновь заговорил. – Время истекло, кто хочет уйти, прошу встать. В зале поднялось четыре человека.
– Господа, вам выдадут предписание на новое место службы с повышением должности. Должен вас предупредить, все случаи разглашения увиденного на базе будут строго караться. Короче говоря, суда не будет. Вы свободны.
– Извините, – поднял руку один из тех, кто решил уйти.
– Да.
– Могу я остаться?
– Нет, свой выбор вы сделали.
Четверо уже бывших кандидатов покинули зал. Как только дверь за ними закрылась, мужчина вышел из-за стола.
– Теперь позвольте представиться. Македонский Александр Викторович, начальник базы «Святогор».
В зале раздалось несколько тихих смешков, остальные прятали улыбку от нового командира.
– Всю жизнь при виде таких усмешек у меня чесались кулаки, и поверьте, многие после этого живут с кривым носом. Теперь я могу позволить себе куда больше, чем сломанный нос. После слов Македонского улыбки мигом слетели с лиц.
– Теперь поговорим о том, чему вам предстоит учиться. Пока я не буду раскрывать причину создания нашего подразделения. Скажу только, что задача состоит в том, чтобы новые теоретические разработки, созданные специально для нашего подразделения отшлифовать на практике. Вы должны будите научиться многому. Первый этап – это усиленное изучение холодного оружия и отработка техники боя с ним. Параллельно вы будете обучаться основам экстросенсорики, пройдете усиленный курс йоги, медитации.
– Разрешите вопрос? – поднял руку, сидевший в первом ряду кандидат.
– Да.
– Что вы имеете в виду под курсом экстросенсорики?
– Ели упростить, то можно сказать так, в процессе обучения мы постараемся сделать вас немного колдунами, – ответил Македонский.
– Позвольте? – поднял руку ещё один из сидевших в зале.
– Говорите.
– Александр Викторович, многие из прибывших сюда боевые офицеры. Мы выживали во многом потому, что быстро соображали. Я выражу, наверное, точку зрения многих: ваши слова нам непонятны. О каком колдовстве может идти речь. На дворе двадцать первый век, – недовольно произнес кандидат.
