Ее рука снова отыскала его естество. Она впервые в жизни исследовала мужское тело, совершенно не сдерживаясь. Из него вытекла липкая жидкость. Изабель потерлась бедром о головку, и Блэквуд опять начал тяжело дышать. Его пальцы все еще порхали, едва прикасаясь к деликатным губам ее естества, лаская ее чересчур нежно, а она жаждала давления и трения.
И когда желание сделалось невыносимым, Блэквуд прикоснулся к ней. Его пальцы нашли местечко, где она нуждалась в них сильнее всего. Изабель выгнулась дугой и закричала, но к этому он был готов. Блэквуд заглушил ее крик, накрыв ее рот своим, и продолжил обводить пальцами неистовый влажный бутон, доводя ее до безумия, до такого абсолютного наслаждения, без которого, как ей казалось, можно просто умереть — или же умереть от него. Изабель хотела только, чтобы он никогда не останавливался.
Блэквуд ввел в нее пальцы и принялся ее ласкать, пока Изабель не поняла, что больше не выдержит. Она вцепилась во влажную смятую ткань его рубашки и только всхлипывала.
И тогда он устроился поудобнее и вошел в нее. В это же мгновение Изабель воспарила еще выше, она дрожала, обволакивала его, затягивала его в себя. Ей казалось, что она парила целую вечность, а едва начинала опускаться на землю, как новый сильный толчок возвращал ее обратно на небеса.
Когда Блэквуд застонал и в последний раз вошел в нее, Изабель чувствовала себя истощившейся, обессиленной и насытившейся наслаждением.
Он обнимал ее, пока они восстанавливали дыхание, и нежно ласкал, накрыв обоих своим плащом, чтобы прикрыть разорванную одежду и не дать холодному ночному воздуху остудить ее разгоряченную, влажную от пота кожу. Блэквуд приподнял ее подбородок и повернул к себе ее голову, чтобы нежно поцеловать. Движения его были неторопливыми, медлительными и просто восхитительными. От его пальцев пахло ее естеством. Его опытный язык снова возбуждал в ней желание вопреки всему. Изабель вздохнула и потерлась об него бедрами.
— Предлагаю на остаток ночи найти более уединенное место, — пробормотал Блэквуд ей на ушко, покусывая мочку.
Внезапно Изабель будто окатило холодной водой. Она оттолкнула его. Блэквуд скатился с узкой скамьи и рухнул на пол, изумленно охнув и снова запутавшись в ремне и мече. Изабель лихорадочно завязывала ленты на панталонах, затем начала искать на темном полу кафтан, туфли и маску. В ужасе кинула она взгляд на Блэквуда, все еще неподвижно сидевшего на полу павильона. Он, конечно, озадачен, но ей необходимо уходить. Если ее тут застанут… Изабель зажмурилась.
— Может быть, нам уже пора сорвать маски? — произнес Блэквуд с пола. — Я Финеас Арчер. — Изабель была слишком растеряна и слишком занята, возясь с одеждой, чтобы ответить. — Ну? Разве вам не кажется, что после случившегося нам следует по всем правилам представиться друг другу? — поторопил ее он.
— Нет! — выдохнула Изабель. — О Боже мой! Этого вообще не должно было случиться!
В темноте она никак не могла найти вторую туфлю, а громыхание меча предупредило, что Блэквуд поднимается с пола.
Перепугавшись окончательно, Изабель схватила единственную найденную туфлю и босиком помчалась по выложенной камнем дорожке так быстро, словно ее догонял сам дьявол. Блэквуд не стал ее окликать. Она нырнула в тень рядом с домом и дрожащими руками начала поправлять костюм, чувствуя, как поет все тело после занятий любовью. Изабель торопливо натянула маску, вошла в бальный зал и поманила лакея, чтобы он подогнал ее карету.
Финеас послушал удаляющийся звон колокольчиков на ее костюме и снова занялся одеждой, только раз споткнувшись о проклятый меч. Эротическое приключение закончилось слишком быстро, но было еще не поздно, он вполне мог вернуться в дом и найти то, за чем сюда пришел. Больше никто не помешает ему войти в дверь кабинета.
Он едва не расхохотался вслух, обнаружив, что не сможет застегнуться, так как все пуговицы на бриджах оторваны. Кем бы она ни была, это самая страстная женщина из всех, кто ему до сих попадался. В отличие от большинства его любовниц она вела себя простодушно, стремилась ублажить его и получить удовольствие сама. Финеас бы вообще назвал ее невинной, да только невинные леди не допускают, чтобы их соблазнили в темном саду, в то время как более двух сотен гостей находятся буквально в нескольких шагах. И все же, несмотря на ее маскарадный костюм и анонимность всего случившегося, он не почувствовал в ней ни капли фальши.
Блэквуд усмехнулся в темноту. Сегодняшняя миссия осталась невыполненной, и лорд Реншоу временно сохранит свои тайны. Жаль, что она не задержалась еще немного. Стоило только о ней подумать, и он снова возбудился, и восставшее мужское естество с надеждой вырвалось наружу сквозь прореху в бриджах.
Ясмина. И это все, что у него есть, — придуманное имя. Он покачал головой, все еще ошеломленный, и начал шарить по темному павильону в поисках плаща и сюртука. Обычно, выполняя работу, Финеас не отвлекался с такой легкостью, но эта леди оказалась исключительно привлекательной.
Он легко отыскал предметы одежды, но вот с пуговицами пришлось повозиться. Если садовник или какой-нибудь гость найдет одну пуговицу, вряд ли он оповестит о ней окружающих, но шесть разбросанных пуговиц в таком укромном месте неизбежно вызовут скандал. Финеас Арчер был большим специалистом по избежанию скандалов. Разумеется, за исключением тех случаев, когда хотел, чтобы его поймали.
Он отыскал пуговицы и затолкал их в карман. Затем накинул плащ, прикрыв прореху в бриджах, повернулся и едва не упал, споткнувшись обо что-то. Это что-то отлетело в сторону и с едва слышным звоном ударилось о стену. Блэквуд поднял вещицу и поднес к свету. В руках он держал дамскую туфлю, изящную, расшитую жемчугами, с загнутым носком, с которого свисал колокольчик.
Финеас затолкал в карман свой сувенир, небрежно направился к боковой калитке, как бывалый повеса, за которого его принимали, и выскользнул на Брук-стрит, где его ждала карета.
Глава 3
На следующее утро Финеас приоткрыл один глаз, услышав, как камердинер с тихим шорохом ходит по его спальне. В одной руке Барридж держал порванные бриджи, в другой пуговицы. Экзотическая туфелька лежала на столе.
— Я не рассказываю сказки, Барридж, поэтому лучше ни о чем не спрашивай, — произнес Финеас.
Камердинер усмехнулся:
— Нет, милорд, разумеется, нет, но бьюсь об заклад, сказка могла бы получиться очень интересной.
— Не важно. Я ждал тебя, чтобы ты привел меня в порядок.
Брови камердинера взлетели вверх, под аккуратно причесанные волосы.
