Часа общения с Лайлой хватило для того, чтобы понять: она живет и дышит своей работой. До этой встречи я бы тоже сказал, что живу работой, но для меня она была всего лишь карьерой, а для нее – образом жизни. Разница предельно ясная, как по мне.
– Помнишь, в прошлом году средства массовой информации много внимания уделяли судебному спору из-за того дерева на пляже Шелли?
– Что-то припоминаю, – солгал я.
Если я и слышал, то не обратил внимания, поэтому не запомнил. Я, кажется, где-то видел статью на эту тему, но не стал читать, сочтя глупостью в стиле хиппи.
– Это дело вела моя фирма. Застройщик хотел свалить дерево, растущее на краю заказника, чтобы оно не заслоняло вид на море, открывающийся из его кухни.
– Я даже не знал, что там есть лесной заказник. – При виде того, как округлились ее глаза, я поморщился. – Извини. А что, дело было громким?
– Громким… Ты что, смеешься надо мной? – помрачнев, спросила Лайла. – А ты вообще слышал о нем?
– Уверен, что слышал…
Очередная ложь, только не очень убедительная. Она наклонила голову и прищурилась.
– Я не помню деталей.
– В спор была вовлечена вся община, Каллум. Она организовывала мероприятия, чтобы собрать деньги для выплаты юридических издержек! Были встречи с общественностью, протесты в соседнем квартале! Как ты мог не заметить того, что целых шесть месяцев дискуссии и споры велись, что называется, на пороге твоего дома?
– Минутку. И вся эта суета поднялась из-за одного дерева?
– Этому дереву уже две сотни лет. И оно никому не мешало, кроме одного жирного корпоративного кота, который пару недель в году желал проводить отпуск в доме на берегу моря и любоваться видом из окна.
– И ты шесть месяцев своей жизни потратила на спасение одного дерева?
– Ты ничего не понял, Каллум. Оно многое значило для целой общины, и мы остановили нахала с толстой чековой книжкой, не позволили ему срубить это дерево. И знаешь что? Пройдет сто лет, застройщик давным-давно умрет, а дерево все еще будет расти на прежнем месте. Это сделали мы!
Глаза ее светились радостью, гордостью и решительностью. Рассказывая о деле, Лайла заметно оживилась. Она порывисто жестикулировала. Когда Лайла говорила о своей работе, та обретала истинный смысл, почти космическую важность, о которой я прежде даже не подозревал. Лайла, что называется, зациклилась на этом своем чуде. Она спасала виды, находящиеся под угрозой вымирания, боролась за компенсации и сражалась с экологически опасным горным производством. Когда ей сопутствовал успех, она сохраняла экосистему местности либо существенным образом улучшала жизнь ее обитателей. Когда же успех сопутствовал мне, продажи увеличивались, а товары расходились. Общее впечатление от ее деятельности оставалось неизменно позитивным, а вот моя работа невольно ассоциировалась с нездоровым образом жизни, бедностью и нуждой, вне зависимости от того, насколько богаты были мои клиенты.
Такой резкий контраст должен был вызвать конфронтацию, но вместо этого я нашел нечто притягательное в той страсти, с которой Лайла отдавалась своей работе. Быть может, дело было в ее убежденности в своей правоте, а быть может, просто в энтузиазме, который она излучала. Так или иначе, а Лайла была само очарование.
– Я тебе сама покажу, – вдруг заявила она.
– Что покажешь?
– Дерево. Ты поймешь, когда увидишь.
Мы с Лайлой допили вино и доели вторую пиццу. Стены пиццерии как будто сдвинулись. Время уходить. Я и надеялся уйти отсюда с ней, но предполагал, что мы пойдем ко мне, а не куда-то в другое место.
– Сейчас?
– Да.
– Темно же.
– Тут пятнадцать минут ходу. Туда ведет протоптанная тропинка. Я смогла бы найти путь с завязанными глазами. А ты его разве не знаешь?
– В общем…
Глаза ее округлились, потом сузились.
– Пожалуйста, не говори мне, что никогда там не был.
– Ну, я помню, где это… Понимаешь, главный пляж ближе, а я слышал, что пляж Шелли очень маленький.
– Ты опять надо мной смеешься? Ты живешь в Мэнли и никогда на бывал на пляже Шелли?
– Я многого никогда в жизни не делал.
– А что ты вообще успел сделать? Если ты не бывал на пляже Шелли, то в Париж ты уж точно не поедешь. Пошли со мной.
– Но… ты босиком.
– А зачем мне туфли на пляже?
– Не боишься наступить на шприц?
– Господи, Каллум! Если бояться малейших рисков, то вообще ничего не добьешься.
Она засмеялась, укоризненно качая головой. Рука Лайлы потянулась к счету, а я попытался перехватить ее.
– Позволь мне?
– Я заплачу половину, – бросив на меня решительный взгляд, сказала Лайла.
Непреклонность в ее больших голубых глазах подсказала мне, что возражать не стоит.
– Хорошо.
Мы вышли из тепла пиццерии в полумрак улицы. Воздух был уже довольно прохладным. Я собирался в последний раз высказать свои опасения насчет ночной прогулки, но Лайла лишь молча вложила руку в мою ладонь. Слова замерли прежде, чем спорхнули с языка. Я инстинктивно сжал ее пальцы.
Рукопожатие было вполне невинным. Ничего похожего на ту интимность, какой я достигал с другими женщинами, ничего похожего на то, о чем я уже мечтал, глядя на Лайлу, но ее рука в моей… мягкая нежность ее кожи… тепло наших ладоней… У меня перехватило дыхание. Я посмотрел сверху вниз в ее глаза. Там светились обещание, страсть и внутренний жар. Мы обменялись улыбками. Я простоял бы так довольно долго, наслаждаясь этим приятным рукопожатием, но у Лайлы были другие планы. Она мягко потянула меня за руку, и я последовал за ней к морю.
– Не могу понять, как человек, живущий в этом пригороде, мог ни разу не заняться сноркелингом[5] в заливе Капустного дерева. Ты ведь знаешь, что это заповедник водной фауны?
– Знаю.
Лайла то ли засмеялась, то ли застонала.
– Это единственный заповедник водной фауны в Сиднее. Люди приезжают отовсюду, чтобы его увидеть. Он насчитывает почти две сотни видов, включая пять, занесенных в Красную книгу. Ты когда-нибудь нырял с аквалангом?
– Нет… но не против нырнуть. Я люблю фотографировать. Думаю, когда-нибудь я попробую поснимать под водой.
– В Мэнли есть школы ныряльщиков. Тебе даже не придется выбираться далеко от дома.
В ее голосе звучало замешательство. Теперь я понял. Моя инертность иногда и меня самого ставила в тупик. Казалось, я был не в состоянии заставить себя делать даже то, чего по-настоящему хотел. Что же мне оставалось? Иногда весь мой мир сужался до офиса, а все остальное я бесконечно откладывал на потом.
– А ты ныряешь с аквалангом? – спросил я у нее.
– По правде говоря, мне не понравилось. Я все время страдала от клаустрофобии, но это не значит, что тебе не стоит попробовать.
Мы остановились у проезжей части, ожидая, когда поток машин иссякнет. Наши пальцы до сих пор были переплетены. Мы шли, а наши лэптопы качались в сумках, переброшенных через плечо.
– А как ты отдыхаешь, Лайла? – спросил я.
– Отдыхаю? – повторила за мной она. – А разве то, чем мы занимаемся, не отдых?
– Разве можно назвать отдыхом прогулку к пляжу среди ночи вместе с незнакомцем, равнодушно относящимся к охране окружающей среды?
– Прогулка к пляжу в лунном свете с новым другом – это отдых, или ты из тех, кто называет отдыхом лишь ничегонеделанье?
Я рассмеялся.
– В общем, да.
Пока мы шли от коммерческих кварталов к заказнику, свет, льющийся из витрин, сменился лучами уличных фонарей, а затем сиянием полной луны. Переход был постепенным, но неуклонным. Вместе с лунным светом пришла тишина, когда шум дорожного движения и людской гомон уступили место плеску волн.
– Ты и правда никогда там прежде не был? – спросила Лайла.
Я никогда не бывал на главном пляже ночью, не говоря уже о том уединенном месте, куда вела меня сейчас Лайла. Прежде я уже обращал внимание на тропинку и смутно догадывался, что она ведет к крошечному пляжу, но сам не испытывал особого желания пойти по ней и проверить, так ли это.
– Нет, не был. А что, там на самом деле настолько красиво?
– Сам увидишь через пару минут… Ночной вариант на этот раз…
Через пару шагов она взглянула на меня.
– Я этого не понимаю… Как можно жить рядом и не сходить посмотреть?
Я пожал плечами.
– Ну, вот я сейчас иду смотреть. Я люблю, когда приключение само находит меня. Так безопаснее.
– Ничего безопасного в этом нет, – заверила она меня. – Ты серьезно рискуешь умереть от скуки.
– Я не скучаю, – пытаясь оправдаться, возразил я и поспешно добавил: – Я доволен жизнью. Разве не ради этого стоит жить?
– Все зависит от того, кто тебя спрашивает. – Остановившись, Лайла указала рукой куда-то перед нами во тьму. – Там, внизу, лежит водоем, затопляемый только во время приливов, так что мы уже прошли половину пути.
– Ты часто так делаешь?
– Как так?
– Читаешь на ночных свиданиях лекции об охране окружающей среды?
