резкий, но удар наносит взгляд.
Между нами повисает жаркая удушливая тишина. Мертвый груз трупа, тлеющего под ногами. Видение друг друга затуманивается дымкой нашего разлада.
– Благодарю за разъяснение, теперь я знаю, что ты на самом деле обо мне думаешь. – Аура Рипа струится вокруг него, и, поскольку теперь я знаю, что в ней таится подавляемый пар гнойной силы, мне хочется сбежать и скрыться. – Отличное напоминание о том, насколько искажены твои суждения.
Ненавижу его. Ненавижу теперь с такой силой, что жжет глаза. Жжет так, что я больше не могу сдерживать язычок пламени. По щеке стекает жгучая слеза, и Рип проводит по ней взглядом, пока она не падает мне на подбородок.
– Вероятно, мои суждения не были бы так искажены, если бы люди, которым я доверяла, не пытались хитрить, изворачиваться и лгать, – резко отвечаю я и смахиваю еще одну случайно вырвавшуюся слезу.
Сломанная клетка в тени за его спиной глумится надо мной. Она – напоминание. О том, что может произойти, когда тот, кому я доверяю, водит меня за нос.
– Аурен… – В его голосе звучит то, что мне не по силам услышать.
Я опускаю взгляд, сосредоточив внимание на расползающихся под нашими ногами тенях, и из груди у меня вырывается вздох.
– Ты стоял рядом, целовал меня и пытался убедить выбрать тебя, тогда как я даже не знала тебя настоящего, – безжизненным тоном произношу я и снова смотрю на Рипа. – Ты заставил меня чувствовать себя самым ужасным человеком на свете за то, что я выбрала его, хотя я снова и снова предупреждала, что должна это сделать.
Услышав последнее, Рип резко поднимает голову и прищуривается в темноте.
– Должна?
Я вмиг жалею о неосторожно произнесенном слове.
С тем же каменным выражением лица я говорю:
– Я хочу, чтобы ты ушел.
На его лице снова появляется тот темный, мрачный гнев, на покрытом щетиной подбородке сплетаются линии, обозначающие его силу.
– Нет.
Сердце у меня сжимается сильнее кулаков. Ненавижу, что отчасти чувствую облегчение от того, что Рип здесь, словно теперь мне ничто не угрожает, словно он по-прежнему мой союзник.
Потому что это не так.
У меня нет союзников, и я должна помнить об этом. Кого бы я ни видела в Рипе, теперь я должна об этом забыть. У меня никого нет.
Разжав пальцы, я поднимаю руку и провожу ею по лицу. Как же я устала. Чертовски устала от лжи. От его лжи. Мидаса. Даже своей. Я опутана обманом и создана для манипуляций, до отказа набита всем, что мне пришлось сделать, чтобы выжить.
Я хочу избавиться от всего этого. Хочу снять обвивающие меня путы прежде, чем превращусь под ними в мумию.
Напряжение Рипа такое сильное, что он почти дрожит от него, как готовое разразиться громом грозовое облако.
– И все? Я буду нести бремя твоего гнева, а ты продолжишь пресмыкаться перед Мидасом?
Я с гневом смотрю на него.
– Мои действия тебя не касаются.
– Проклятье, Аурен…
Я резко его перебиваю:
– Чего ты хочешь, Рип? Для чего ты здесь?
Он скрещивает на груди руки, шипы плавным, непринужденным движением исчезают под кожей.
– Я? Я просто прогуливался.
– О, отлично, список пополнился еще одной ложью, – злобно говорю я. – Стоит ли мне взять перо и бумагу, чтобы вести счет?
Рип вздыхает и трет пальцами лоб, в его холодном выражении лица появляется столь редкая брешь.
– Ты драматизируешь.
Я замираю, ошарашенно уставившись на него.
– Я только что видела, как ты из короля превратился в командира так же быстро, как другие надевают пальто, – колко произношу я. – Несколько часов назад ты разрушил гнилью двор Рэнхолда, просто по нему пройдя, и угрожал городу войной. Я более чем уверена, что за спиной у меня сейчас полная комната стражников, которых ты убил. Ты только что признался, что все время нашего знакомства обманывал меня, и все же… Считаешь, что я драматизирую?!
У него на скулах начинают играть желваки.
– Скажи, что из перечисленного волнует тебя сильнее всего?
– О, не знаю, я не любительница вранья, но и бездумное убийство тоже меня не прельщает.
– Это не бездумное убийство.
Я проглатываю ком в горле, пытаясь примириться с подтверждением того, что в соседней комнате действительно лежат мертвые стражники.
– Ты убил их гнилью?
– Меня намного сильнее интересует твоя сила, – отвечает Рип, и внутри у меня все переворачивается, когда он смотрит на статую женщины внутри клетки. – Это первый человек, которого ты превратила в золото?
– Это была случайность, – выпаливаю в ответ, потому что уж я точно не бездумный убийца.
Он торжествующе пробегает взглядом по моему лицу, и я корю себя за то, что буквально только что подтвердила его предположения.
На его лице мелькает понимание, и в глазах блестит любопытство.
– Случайность… Выходит, это происходит от прикосновения? Поэтому ты всегда прикрываешься одеждой? Ты не умеешь управлять собственной силой?
От его высокомерных вопросов меня переполняет стыд. Этот мужчина, по-видимому, обладает неудержимым контролем над своей магией, и я не должна удивляться, что он обратил внимание на мою никчемность, но все равно обидно.
– И как это происходит? – требовательно спрашивает он, когда я не отвечаю.
– И вот опять ты пытаешься вырвать у меня правду, на которую не имеешь права, – говорю я. – Тебя поэтому зовут Рипом?
– А ты позволяешь называть себя позолоченной наложницей, – парирует он, чем приводит в ярость. – Похоже, все, что ты во мне ненавидишь, Мидас уже демонстрировал тысячи раз.
Он прав, и за это я тоже его ненавижу.
Я щурюсь, но ничего не произношу, потому что говорить мне мешает презрение к самой себе.
Рип наклоняет голову и оглядывает меня.
– Как хорошо всех обставляет этот царь без силы. Пользуется тобой с такой скрытной продуманностью. Неудивительно, что он держит тебя в клетке.
Меньше всего я хочу обсуждать свое пребывание в клетке. На спине выступает холодный пот, стоит даже услышать это слово.
– Как ты меняешь свою внешность? – переводя тему, спрашиваю я. – Какого черта никто до сих пор не понял, что вы двое на самом деле один и тот же человек?
Сколь бы ни злилась я на Рипа за его обман, еще сильнее я злюсь на себя саму за то, что не поняла все с самого начала. Даже с гнилыми линиями, ползущими по его лицу, даже с этими зелеными глазами и окутывавшей его тенью я все равно должна была его узнать. Я пробыла с Рипом довольно долго и могла его раскусить.
У Ревингера точно такой же волевой подбородок, точно
