не могу соображать, чувствуя на лице его дыхание, его едва ощутимое прикосновение.
Я должна помнить, кто он такой, на что способен. Должна теперь пуще прежнего быть настороже.
– Тебе приходится их прятать, – тихо говорит он, и по какой-то причине глаза снова начинают слезиться.
Мне не по душе окружившие меня чувства. Я хочу придерживаться гнева, воспользоваться им, чтобы оттолкнуть Рипа. Воздух между нами сгущается, словно мы миновали кромку деревьев и ушли дальше в лес. Он настолько зарос ветвями и колючими кустами, что я не могу пройти через него, не оцарапавшись.
С усилием мне удается прочистить горло и прошептать:
– Уходи, Рип. Пожалуйста.
Что-то мелькает на его лице, и момент, в котором мы только что пребывали, развеивается. Рип отпускает ленту, и она тут же повисает, увядает молчаливым вздохом, как цветок, покорно склонившийся к земле.
Когда Рип отходит, я чувствую и облегчение, и пустоту. А вместо того силюсь не чувствовать ничего.
Рип открывает рот, словно хочет заговорить, но, что-то услышав, тут же замирает и наклоняет голову.
Я настораживаюсь.
– Что?
– Хм, похоже, пока я не могу уйти.
– И с чего бы это?
На его лице снова появляется эта усмешка, что выводит меня из себя, но она иная. Эта ухмылка… злорадствующая и приводит в ужас.
– Потому что сюда идет твой золотой царь. Пожалуй, я останусь и поздороваюсь.
Глава 2
Аурен
Я распахиваю глаза.
– Что? Мидас возвращается?
Рип выгибает бровь.
– Что не так? Тебя это опечалило?
От охватившего меня огорчения я поджимаю губы. Если Мидас рядом, то я упустила шанс улизнуть.
Хотя, положа руку на сердце, признаю: это все равно было неосуществимо. Мне бы пришлось изучить каждый уголок этого замка и только тогда бы крайне повезло выбраться без ведома Мидаса. Даже если бы мне по чистой случайности удалось сбежать, рано или поздно он бы все равно вышел на мой след. Мидас никогда не позволит мне его оставить.
Я в ловушке. Наложница, опутанная узами.
– Ты должен уйти сию же секунду, – упорствую я.
Рип просто глядит на меня, не сдвинувшись ни на дюйм, чем раздражает еще больше.
– Почему?
Не веря своим ушам, смотрю на него.
– Потому что если Мидас увидит тебя здесь…
– И что он сделает? Превратит меня в золото? – с мстительным блеском в глазах глумится Рип. Разумеется, он уверен в себе. Почему бы и нет? В его руках величайшая тайна Мидаса.
Меня сковывает напряжение.
– Не…
Рип лукаво мне улыбается.
– Прошу простить, сменю личину.
Я не успеваю взять себя в руки, как его сила вырывается наружу, и меня начинает тошнить. Я приваливаюсь к дверному косяку, сдерживая рвотные позывы, когда взбудораженная магия пробивает себе дорогу.
Рип снова начинает меняться, и я смотрю, как исчезают острые черты его лица. Заостренные уши фейри смягчаются, высокие скулы разглаживаются, а серая чешуя пропадает. В мгновение ока коротких шипов над бровью как не бывало, так же быстро исчезают шипы на руках и спине.
Когда Рип исчезает и его место занимает король Ревингер, все его тело трясется. Он ведет мускулистыми плечами, и на шее под кожей проступают темные коварные линии. Они расползаются до его подбородка, как корни в поисках более благодатной почвы.
Я втягиваю воздух, пытаясь побороть осевшую в животе тошноту. Но, прежде чем она успевает поглотить меня полностью, его сила стихает. Мое тело с облегчением обмякает, и я, дрожа, смотрю на него.
Перевоплощение завершено, и когда он снова открывает глаза, в них нет знакомой черноты. Вместо того я вижу темно-зеленую радужку глаз короля гнили.
Отвернись, убеждаю я себя.
Я должна отвернуться, потому что каждый раз, когда наши взгляды пересекаются, внутри у меня все переворачивается, в груди ноет, и появляется ощущение, будто я не знала его вовсе.
Сердце снова начинает гулко биться, но я не знаю, в чем причина: в том, как воздействует на меня его сила, или потому что он пугает меня в этом обличии, – меня пугает король Ревингер. Забавно, что он прячет шипы и чешуйки и вместе с тем становится еще более пугающим.
Мне не по душе видеть этот облик. Сколь бы ни пыталась я убедить себя, что это просто Рип, он все равно кажется мне незнакомцем. Незнакомцем, которому я не осмелюсь довериться.
Мое беспокойство превращается в страх, я поворачиваюсь и, спотыкаясь, иду в спальню Мидаса от необходимости оказаться от Ревингера как можно дальше, от необходимости сбежать.
Но успеваю сделать лишь пару шагов, потому что спотыкаюсь обо что-то, лежащее на полу. Мне удается обрести равновесие, не грохнувшись на пол, и только тогда я понимаю, что споткнулась о тело.
– Великие боги… – Поднеся руку ко рту, я с ужасом смотрю вниз на распростершегося у моих ног человека.
Глаза стражника закрыты, а рот разинут. Золотые нагрудные доспехи блестят, но под ними кожа поблекла и стала серого цвета. Как виноград, сорванный с черенка и брошенный на землю вянуть на солнце.
Я быстро перевожу взгляд на второе тело – еще один стражник в том же состоянии. А потом еще один, еще и еще.
Из горла у меня вырывается сдавленный крик, а в ушах звенит от леденящего кровь страха. Но я не в силах отвести взор от лежащих ничком трупов, от высушенных глаз, в которых застыл ужас. Не в силах отвернуться от потрескавшихся губ или впалых щек.
Потому как… вот на что способен Ревингер.
В один миг все эти стражники живы, а в следующий – от них остается всего лишь высушенная кожа.
Чувствую, как от сбивчивого дыхания поднимается и опускается грудь, но как бы часто я ни дышала, воздуха мне не хватает, потому что в голове гудит одна-единственная мысль.
А поступила бы я так же?
Если бы солнце не село и моя сила золотого прикосновения еще была в действии, смогла бы я взломать эту дверь, стала бы я той, кто убил стражников вместо Ревингера?
Чувствую, как подступают слезы. Возможно, пелена перед глазами – это единственный способ моего тела защититься, но он безуспешен.
Помогает только, когда Ревингер встает передо мной и загораживает вид. Я веду взглядом вверх по его телу и наконец смотрю ему в глаза. Зеленый взор скользит по моему лицу, как пар по горячей воде.
– Ты должна дышать, Аурен.
– Я и дышу, – огрызаюсь я.
– Ты часто дышишь и задохнешься, если продолжишь в том же духе, – спокойно отвечает он. – Ты когда-нибудь видела, как золотится смерть только в твоей силе?
