Дик немного устал от этого шума и обрадовался, когда Петр Данилович пошел в свою комнату. Он последовал за хозяином и по обыкновению лег у двери.
Сквозь полудрему он слышал, как расходились по своим комнатам люди, забыв отвести собак назад, в баню. Объевшиеся, разомлевшие в тепле, они засыпали где придется: одни прямо под столом, другие в комнатах у своих хозяев, как и он, Дик.
Петр Данилович лежал поверх одеяла одетый — только разулся, курил хрипящую трубку и думал о чем-то своем. Один раз он встал, снял со стены рамочку с фотографией молодой женщины, долго разглядывал ее, тяжело вздохнул и лег спать, положив портрет себе на грудь.
Дик чувствовал, что хозяину не по себе, состояние Петра Даниловича передалось и ему, и он просыпался, едва задремав. Потом он услышал, как скребется в стены дома ветер, шуршит переметаемый через крышу снег. Начиналась пурга.
Петр Данилович, выкурив несметное количество своих трубок, так и не уснул в эту ночь. Когда ветер разгулялся вовсю, скатываясь с пологого склона сопки и пытаясь сбросить в океан прилепившиеся у ее подножия постройки полярной станции, Севрин встал, сунул ноги в теплые унты, надел шапку и полушубок.
— Пойдем посмотрим, что там творится, — сказал он Дику.
Все в домике крепко спали — и люди, и собаки.
Когда Севрин открыл наружную дверь, ведущую в тамбур, то оказалось, что он полузанесен снегом из-за неплотно закрытой второй двери.
— Будить ребят скоро придется, откапываться, а то заметет и не выбраться, — проговорил Петр Данилович, потянув на себя наружную дверь, за которой была ночь и неистово выла пурга. Двери во всех помещениях полярной станции открывались внутрь: если домик занесет даже с крышей, можно начинать откапываться — лопаты всегда рядом, в чулане. Петр Данилович отгреб снег, чтобы дверь захлопнулась и закрылась на щеколду.
Ветер гудел зло. Луч фонаря, включенного Севриным, уперся в сплошную снежную стену. Такого бурана Петр Данилович не помнил и решил посмотреть, какую силу ветра зафиксировал прибор.
Метеоплощадка находилась выше жилого дома. Чтобы добраться до нее, надо было завернуть за угол, там ухватиться за канат и идти, держась за него, мимо бани, склада и электростанции, затем пересечь небольшую ложбинку, где свирепый ветер пытается свалить с ног либо оторвать от земли и унести неведомо куда.
Дик шел вслед за хозяином, чувствуя, как давят на него плотные массы снега, поднятые ветром, как трудно удержаться на ногах. Он пригнулся — хотелось передохнуть. Этих нескольких мгновений было достаточно, чтобы потерять из виду хозяина. Дик рванулся вперед, почувствовал, что ветер переворачивает его, лег на брюхо и пополз в сторону метеоплощадки.
И вдруг ему почудился прорвавшийся сквозь вой ветра то ли стон, то ли приглушенный крик. Дик подался на этот звук и тут же учуял столь знакомый ему запах царя Арктики. Пес настиг белого медведя, терзавшего полушубок Петра Даниловича, не раздумывая, бросился на непрошеного гостя и вцепился острыми клыками ему в ягодицу. Медведь взвыл, оторвал передней лапой назойливого пса, вернее смахнул его с себя, и пустился наутек.
Дик, чувствуя, как от мощного удара у него болят голова и грудь, искал хозяина. Он почти полз по медвежьим следам и нашел Петра Даниловича в нескольких шагах за баней. Севрин лежал ничком, не подавая признаков жизни. Дик потрогал его лапой, попытался лизнуть в лицо, но язык попал только в ухо — Петр Данилович почти зарылся лицом в снег. Дик попытался тащить Севрина, ухватившись зубами за свитер, но чуть не взвыл от боли, когда напряг все мышцы для первого рывка. Перед глазами замельтешили черные и белые точки. Дик даже помотал головой, чтобы отогнать их.
Как ни бесновался ветер, пес все же расслышал слабый стон, вырвавшийся из груди человека, и решил, что надо побыстрее позвать всех, кто спят в доме, ничего не подозревая.
Назад возвращаться было легче, ветер подгонял, подталкивал. Пес упирался, чтобы не проскочить мимо жилого дома. Он добрался до закрытой двери, царапнул ее когтями, она не поддавалась. Тогда он начал изо всех сил бить лапами в толстые доски, отчаянно лаять.
Вроде бы внутри началось шевеление. Услышав голос вожака, сгрудились в коридорчике собаки. Дик снова забарабанил лапами, призывно, отчаянно залаял. Несколько собак ответили ему вопросительным гавканьем. Они не догадывались, что надо бежать к спящим людям, растормошить их. Дик продолжал лаять, надеясь, что кто-нибудь все же проснется.
Наконец кто-то недовольно забормотал, распихал собак, подошел к двери, откинул щеколду.
— Ты как тут оказался, Дик? — воскликнул Сергей Кузьмин. — Все собаки в доме, а ты на улице!
Дик схватил Кузьмина зубами за рукав и потянул за собой.
— Э-э, брат, постой, чую — что-то неладно, — окончательно отогнав сон, произнес Кузьмин. — Пойду разбужу Петра Даниловича.
Через несколько минут все полярники, поднятые по сигналу тревоги, были на ногах. Кузьмин торопливо объяснил им: Петра Даниловича в комнате нет. Дик царапался в наружную дверь, а когда он, Кузьмин, открыл ее, сразу потянул за собой на улицу. Не иначе, что-то случилось с Севриным.
Зарядив карабин, взяв мощный аккумуляторный фонарь, зимовщики отправились искать своего начальника. Дик шел впереди, за ним — Кузьмин, за Кузьминым — все остальные. Увязавшиеся за людьми собаки жались к ногам, мешали идти. Пурга бесновалась с прежним остервенением. В двух шагах ничего не было видно, свет фонаря желтел слабым размытым пятном.
Кузьмин ухватился за канат, который вел к метеоплощадке, но почувствовал, что Дик увлекает его куда-то в сторону. И он доверился собаке, тянувшей его в непроглядную снежную круговерть.
«При такой видимости медведю на лапу наступишь и не заметишь!» — подумал Сергей, крепче сжимая в руках карабин. Он снял висевший у него на груди фонарь, посветил назад — никого видно не было. Тогда Кузьмин выстрелил вверх, надеясь, что Севрин, если он жив, услышит, ответит выстрелом. Но в многоголосом хоре вьюги хлопок выстрела прозвучал беспомощно, и Кузьмин не был уверен, что его услышали идущие сзади. Он подождал Игошева, шедшего вторым, Игошев подождал Кухарчука, Кухарчук — Козлова. Они пошли, растянувшись цепочкой, крепко держась друг за друга, ощупывая ногами снег, и вскоре обнаружили полузанесенного Севрина. Петр Данилович был без шубы и без шапки. Кузьмин, не раздумывая, быстро снял шубу с себя и почувствовал, как ветер продул толстый свитер, словно он из кисеи. Шубу расстелили, положили на нее Севрина. Наклонившийся Кузьмин услышал слабый стон.
— Живой наш Петр Данилович! — обрадованно закричал он. — Потащили быстрей!
Он взялся за одну полу, Козлов — за вторую, Игошев и Кухарчук — за рукава. Дик тоже вцепился в овчину, пытаясь помочь людям.
Когда Петра Даниловича внесли в столовую, часы показывали десять часов утра первого дня наступившего нового года. Севрин дышал едва слышно, был без сознания. У него оказался рассеченным в нескольких местах затылок, ободрано плечо, обморожено лицо и кисти рук. Феликс Козлов взялся врачевать его: обработал раны, наложил повязки, смазал гусиным жиром обмороженную кожу. Сообща перенесли Петра Даниловича в его комнату. Он все еще был без сознания.
Козлов заметил, что Дик зализывает бок и постанывает. Он подошел к собаке и увидел, что весь левый бок у нее в крови.
— Никак вы вдвоем с Петром Даниловичем с медведем боролись?! — всплеснул он руками и побежал за бинтом и йодом.
Дик, понимая, что ему хотят помочь, не сопротивлялся, когда Козлов смазывал глубокие рваные царапины, оставленные медвежьими когтями, туго бинтовал бок.
— Вот друзья по несчастью, — тихо проговорил фельдшер, закончив работу.
Дик прилег на коврик у двери и уронил голову на лапы.
Козлов не сразу заметил, что Севрин очнулся. Первым уловил это Дик. Он вдруг вскочил, завилял хвостом и направился к кровати.
— Дик, на место! — тихо сказал Козлов, еще не поняв, в чем дело. Он сидел за столом, освещенным лампой-грибком, и читал.
— Что со мной? — спросил Петр Данилович, узнав Козлова по голосу.
— Ну, слава богу, очнулся, — обрадовался Феликс. — А очнулся, значит, с того света вернулся!
— Что со мной? — повторил вопрос Севрин.
— Теперь все в порядке, — ответил Козлов. — А ночью, наверное, вами хотел закусить мишка. Нашли вас за баней без шапки и шубы. Дик — молодец: прибежал, людей позвал, хоть и сам ранен.
Дик, ткнувшись носом в забинтованную руку Петра Даниловича, чихнул и лег рядом с кроватью. И все время, пока хозяин болел, он находился около него.
Когда унялась пурга, зимовщики расчистили дорожки, метеоплощадку и нашли шапку Петра Даниловича недалеко от бани. Полушубка нигде не было. Видно, его утащил медведь.
Собираясь в столовой, зимовщики пытались восстановить картину нападения белого медведя на их начальника. Андрей Кухарчук даже схему вычертил: как вышел Петр Данилович из дома, как шел, держась за канат, к метеоплощадке, как мог идти или где мог затаиться медведь.
