— Это плохо?
— Не обязательно. Все было предусмотрено.
— Но неужели именно поэтому за мной следили?
— Да, все, что касается моего проекта, тщательно проверяется.
— Значит, вы в опасности?
— О, несомненно. Существует вероятность в 1,7 процента, что меня приговорят к смертной казни, хотя, естественно, она не помешает проекту. Все учтено. Да и не в этом дело. Насколько я понимаю, мы встречаемся завтра утром в Университете?
— Да, — подтвердил Гаал.
4
Комитет общественной безопасности… Аристократическая коалиция пришла к власти после удачного покушения на Клеона II, последнего из дома Энтуизов. В основном эта коалиция внесла элемент порядка в период нестабильности и беспокойств в Империи. В конечном итоге под предводительством великих князей Ченов и Дивартов она превратилась в слепой инструмент для поддержания существующего порядка…
Комитет не отошел полностью от государственной власти до отречения последнего из сильных императоров, Клеона II.
Первый начальник Комитета…
Крушение власти Комитета началось после процесса над Хари Сэлдоном, который состоялся за два года до начала Эры Основания. Этот процесс был описан в биографии Хари Сэлдона Гаалом Дорником…
Галактическая Энциклопедия
Гаал не выполнил своего обещания. На следующее утро его разбудил приглушенный звонок. Гаал снял трубку, и служащий гостиницы очень вежливо и внятным голосом сообщил, что по приказу Комитета общественной безопасности Дорник взят под домашний арест.
Гаал тут же подошел к двери, но та решительно не хотела открываться. Ему оставалось только одеться и ждать.
За Гаалом пришли. Это был самый настоящий арест. Вопросы задавали чрезвычайно вежливо. Все выглядело очень пристойно. Гаал объяснил, что он всего-навсего провинциал из Синнакса, учился в таких-то и таких-то школах и институтах, тогда-то и тогда-то получил степень доктора математики, его пригласили работать в группу Хари Сэлдона, и он согласился. Вновь и вновь Гаал повторял все сначала, но допрашивающие неустанно возвращались к вопросу о его присоединении к группе Сэлдона: как он узнал об этой группе, каковы его обязанности, какие тайные инструкции он получил, в чем заключается сэлдоновский проект?
Гаал ответил, что ничего не знает, что не получал никаких тайных инструкций. Он ученый, математик, и совершенно не интересуется политикой.
В конце концов Гаала спросили:
— Так когда же будет разрушен Трантор?
Дорник запнулся.
— Моих знаний недостаточно, чтобы ответить на этот вопрос.
— А кто может на него ответить?
— Как я могу говорить за других?
Гаалу стало жарко, он даже вспотел.
— Скажите, вам говорил кто-нибудь о возможности такого разрушения и о том, когда это должно произойти? — спросил следователь. И, когда молодой человек заколебался, добавил: — Учтите, доктор, за вами следили. Мы были на космодроме, когда вы прибыли, на обзорной башне, когда вы ждали свидания, и, конечно, нам ничего не стоило подслушать вашу беседу с доктором Сэлдоном.
— В таком случае вы знаете его взгляды на существующую проблему.
— Возможно. Но нам бы хотелось услышать это от вас.
— Сэлдон придерживается мнения, что Трантор будет разрушен на протяжении пяти веков.
— Он доказал это… гм… математически?
— Да.
— И вы подтверждаете, что его математические концепции верны?
— Если доктор Сэлдон так считает, то они верны.
— Ну что ж, у меня больше нет к вам вопросов. Но я вас пока задержу. Это все.
— Подождите. Я имею право на защитника. Я настаиваю на своих правах как имперский гражданин.
— Вам никто в них не отказывает.
Защитник не заставил себя долго ждать.
В камеру вошел высокий человек. Лицо его выглядело таким узким, что казалось, будто оно состоит из одних вертикальных линий и на нем нет места для улыбки.
Гаал поднял глаза. Он чувствовал себя разбитым и усталым. Произошло столько событий, а он не провел на Транторе еще и 30 часов.
— Меня зовут Лоре Аваким, — сообщил человек. — Доктор Сэлдон направил меня защищать вас.
— Вот как! Тогда послушайте. Я требую немедленной апелляции к императору. Меня задержали безо всякой на то причины. Я не виновен ни в чем. Ни в чем! — Гаал взмахнул руками. — Вы немедленно должны сделать так, чтобы о моем деле стало известно императору.
Пока Дорник говорил, Аваким медленно и тщательно выгружал на стол какие-то предметы. Если бы Гаал не был во власти своего негодования, то узнал бы в этих предметах металлические листы протоколов и карманный магнитофон. Не обращая никакого внимания на негодующего узника, Аваким сказал:
— Комитет, вне всякого сомнения, попытается подслушать нашу беседу. Это незаконно, но тем не менее они постараются это сделать.
Гаал скрипнул зубами.
— Однако, — тут Аваким медленно уселся в кресло, — прибор, который вы видите перед собой и который на первый взгляд кажется обычным магнитофоном, имеет еще одно свойство — он создает мертвую зону для любого подслушивающего устройства. Думаю, такой орешек они не сразу раскусят, пока это — техническая новинка.
— Значит, я могу говорить свободно?
— Вне всякого сомнения.
— Тогда я требую, чтобы о моем деле немедленно доложили императору.
Оказалось, что для ледяной улыбки все же есть место на лице Авакима,
— Вы из провинции, — утвердительно заметил он.
— Это не мешает мне быть гражданином Империи, таким же, как вы или любой другой.
— Несомненно, несомненно. Я просто хочу сказать, что, будучи провинциалом, вы не совсем понимаете, что такое жизнь на Транторе. Император не занимается слушанием дел.
— К кому же тогда апеллировать после Комитета? Или существует другая процедура?
— Ни о какой апелляции и речи быть не может. Официально вы имеете полное право апеллировать к императору. Но дело никогда до него не дойдет. Император в наше время — совсем не то, что император из династии Энтуизов. Боюсь, Трантор сейчас находится в руках аристократических семейств, члены которых и составляют Комитет общественной безопасности. В свое время такое положение вещей было четко предсказано психоисторией.
— В самом деле? — удивился Гаал. — В таком случае, если доктор Сэлдон может предсказать события на пятьсот лет вперед, то…
— Он может предсказать их и на 15 тысяч лет вперед.
— Пусть на 15, не буду спорить. Что же он тогда не предсказал моего ареста и не предупредил меня о нем? Хотя нет, простите… — Гаал сел и подпер голову руками. — Я вполне понимаю, что психоистория — статистическая наука и не может точно предсказать будущее для отдельного индивидуума. Надеюсь, вы понимаете, что я сейчас не в своей тарелке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
