— Как хорошо, что нас таких двое, — сжимаю пальцами баранку.
— Но я свои обязанности четко понимаю. И то, что семья — не просто красивая фотография, а еще работа над отношениями. Муж добывает мамонта, а жена заботится о его детях и доме. А страсть и любовь — дело наживное.
— Подумаю об этом на досуге, — паркуюсь у тротуара напротив салона красоты, в котором она постоянно зависает. Повернув голову, советую. — Но не бери себе за правило грузить меня этим дерьмом больше одного раза в неделю, потому что мне еще нужно думать о том, где найти мамонта.
Растянув губы в фальшивой улыбке, мурлычет:
— Тебе мамонта искать не нужно. Твой отец знает, где они обитают.
Щелкнув дверной ручкой, выпрыгивает из машины.
Приоткрыв форточку, пытаюсь выветрить из тачки запах ее духов. Запах мне нравится, но сегодня от него болит бошка.
Тронув машину с места, направляюсь домой.
Завтра у меня хоккейный матч, и в эту пятницу мне не хочется ничего, кроме как выспаться перед игрой. В последнее время только там я могу по-человечески спустить пар.
Открыв с пульта ворота дома, загоняю во двор “вранглер”, паркуя его рядом с отцовским “мерседесом”. Стукнув по клаксону ладонью, приветствую отцовского водителя Семена, которого с пеленок знаю. Достав из багажника голову, машет мне рукой. Забираю из машины рюкзак и спортивную сумку, глядя на окна дома. В столовой светло, поэтому чертыхаюсь.
Быстро взбежав по ступенькам крыльца, вхожу в дом и снимаю в фойе куртку. Сменив ботинки на домашние тапки, достаю из рюкзака телефон и трусцой отправляюсь в столовую.
Родители тихо переговариваются, сидя за столом. На матери платье в цветочек, из чего заключаю — она успела переодеться.
Взглянув на меня поверх очков, отец раздраженно требует:
— Сегодня какой день недели?
Пихнув телефон в карман толстовки, целую мать в щеку.
— Задержался, извини, — говорю отцу, поймав строгий предупреждающий взгляд матери.
— У нас в доме правила устанавливают, чтобы их исполнять, — стучит он пальцами по столу, провожая меня недовольным взглядом.
— Я же сказал, извини, — стараюсь звучать максимально нейтрально, усаживаясь на свое место.
Устанавливать правила — гребаное хобби моего отца. Я научился их исполнять давным давно, и, как мог, научился держать при себе свое мнение.
Совместный ужин по пятницам — это святое святых, так как в остальные дни с этим бывают проблемы. Мой отец мэр города, а мать декан моего факультета. Совместные ужины для нас — это целая проблема, потому что все другие дни недели у отца расписаны по часам.
— Какие планы на завтра? — спрашивает, вертя на скатерти столовый нож.
— Хоккей.
— Первое будешь? — открывает мама фарфоровую кастрюлю.
Киваю, отдавая ей тарелку.
— Хоккей… — тянет отец. — Как насчет чего-то полезного? Хоккейная карьера тебе в двадцать один не светит.
— Олег, — вздыхает мама. — Мы об этом уже говорили. Это хобби.
— Хобби, — сухо повторяет он.
Дикий аппетит, который притащил с собой, испаряется, собственно, как и каждую пятницу.
— Как дела у Марины? — интересуется мама.
— В норме, — смотрю в тарелку, зачерпывая ароматный суп, от которого воротит.
— Учись грамотно выражать мысли.
Подняв на отца глаза, даю себе секунду, чтобы остыть. Глядя на меня не моргая, спокойно ждет ответа.
— Ее дела полностью соответствуют понятию “в полном порядке”, — отвечаю с серьезной миной.
— Язвишь, — кивает отец. — Ключи от машины оставишь в прихожей.
Сжимаю ложку, пытаясь сохранить покер-фейс. Эти заскоки у него обычно длятся до следующей пятницы. Если я остаюсь без машины, пользуюсь водителем матери.
— Олег… — цокает она, ставя перед ним тарелку. — Он меня завтра в театр везет.
— Ничего, — принимается он за еду. — В другой раз отвезет.
Усмехаюсь, пихая в себя суп.
Час спустя, хлопаю дверью своей комнаты и сваливаю на пол сумки. Прежде чем рухнуть в кровать, отправляюсь в душ. Намылив голову, опять злюсь, потому что перед глазами миловидная веснушчатая физиономия рыжей тихони, которая смотрит на меня, как кролик на удава, хотя я повода не давал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хорошенькая. Такая теплая на вид, что хочется потрогать. Хочется сожрать или отыметь, сам не знаю. Может и то, и другое.
Пф-ф-ф…
Принципиально не узнавал ее имя, хотя это не проблема.
Это полнейшая фигня…
Опустив вниз руку, упираясь второй в стену.
Не собираюсь я ее иметь, но перед глазами ее губы и бледная шея, а в ушах ее визг, когда получила по голове волейбольным мячом.
— Зараза… — хриплю.
Лучше ей не попадаться мне на глаза в третий раз.
Глава 6
— Что будешь?
— Кофе. — Натягиваю рукава свитера на замерзшие ладони, глядя на Юру.
Нас разделяет маленький квадратный стол в кафе “Катрина”, которое в народе называют “Катюхой”. В народе — то есть, среди студентов, потому что именно они здесь главные посетители. Универ прямо через дорогу. Подсвеченный огнями фонарей за окном, в которое я смотрю, чтобы спрятаться от пристального и немного волнующего взгляда Юры. Развалившись на стуле, он смотрит на меня так, что начинают пылать щеки. После кино он предложил посидеть в кафе. Не знаю, почему пошла с ним в кино. Разумеется, я знаю. Я всерьез подумываю о том… в общем… чтобы он меня поцеловал. Может быть, это станет гарантией того, что сегодняшней ночью мне будут сниться новогодние эльфы, а не точеные черты лица Кирилла Дубцова. Его глаза и… его губы… и то, как он смотрел на мои…
— Замерзла?
— Ммм? — Перевожу глаза на задумчивое лицо своего “друга”, пытаясь быть непринужденной.
— Замерзла? — повторяет он свой вопрос. — Согреть? — шалопайски ухмыляется.
— Эмм… не надо. — Тереблю кончик своей косы.
Сегодня суббота, и в кафе полно народу. Мне кажется, будто на нас все смотрят, хотя это вряд ли. Вряд ли кому-то есть дело до того, что у меня сегодня первое в жизни свидание, и я понятия не имею, как перестать быть такой зажатой.
— Еще что-нибудь будешь? — Встает Юра со стула.
— Пирожное с вишней. — Провожаю его глазами, глядя снизу вверх.
Кивнув, кладет в карманы руки.
На нем рубашка в мелкую клетку и джинсы. Ему идет. Наблюдаю за тем, как мой сосед направляется к витрине с десертами, и перевожу глаза на входную дверь. Туда, откуда веет морозным сквозняком, потому что в кафе вваливается целая галдящая орава парней. Заглушая свои хохотом тихую, расслабляющую меня музыку, они привлекают к себе внимание, как слоны в посудной лавке.
Мое сердце делает неконтролируемый кульбит.
Среди незнакомых спин и разноцветных шапок я вдруг вижу профиль высокого брюнета в дутом пуховике, когда он сбрасывает с головы капюшон.
С шипением выдыхаю воздух, потому что волна дурацкого жара нахлынывает так же внезапно, как и исчезает, оставляя меня с колотящимся сердцем, как загнанного кролика.
Поправив огромную хоккейную сумку, висящую на плече, Кирилл Дубцов обивает о порог ноги в рыжих ботинках, стряхивая с них снег, а потом бросает взгляд через плечо, осматриваясь.
Встрепенувшись, отворачиваюсь к окну. За ним метет.
Закусываю губу, сжимая ладони. Минуту назад они были ледяными с мороза, а сейчас они влажные! Мне вдруг становится жарко, пока упорно смотрю на стекло, не собираясь выяснять, видел он меня или нет. Прошел один день, а этого вполне достаточно, чтобы вообще забыть о моем существовании…
— Прошу. — На стол передо мной опускается кофейный стакан и блюдце с пирожным.
— Спасибо, — блею, глядя в стол.
Юра усаживается на свое место, а я обнимаю ладонями горячий стакан. Себе он взял безалкогольное пиво. Мне кажется, будто его не было целую вечность! За это время я успела до дыры протереть глазами стекло и запутаться во лжи самой себе…
Я хочу узнать видел ОН меня или нет! Хочу до жжения под кожей…
— Ты прелесть, Калинка… — тихо говорит Юра.
— Что? — Поднимаю на него глаза.
Склонив набок голову, он смотрит на меня исподлобья. Протянув руку, берет мою ладонь в свою, спрашивая:
