— Я… пойду собаку покормлю…
— Оставь, — мягко обрубает он меня. — Я сам покормлю, а ты ступай, чайник поставь…
Дернув за молнию, снимаю свою куртку и убираю ее в шкаф. Прошмыгнув мимо застывшего в проходе Дубцова, смотрю в пол, бормоча:
— Пойдём…
Его шаги за спиной отдаются скрипом половиц. Пройдя мимо зала, влетаю на кухню и предлагаю Дубцову самому разобраться с тем, куда усадить свой королевский зад. Вариантов у него немного, они равны количеству стульев у стола. Их три, а стол стоит у большого окна, и это наше любимое с дедом место. Из этого окна видно улицу и кусок нашего запущенного сада, в котором нет ничего, кроме сугробов и тридцатилетней сосны, угрожающей когда-нибудь проломить нам крышу.
Схватив спичечный коробок, вижу, что садиться Дубцов не спешит. Опершись плечом о дверной косяк и сложив на груди руки, спрашивает:
— Живете вдвоем?
Кажется, с тем, чтобы чувствовать себя “как дома” у него проблем нет. Он спокоен и расслаблен, а я… его так много, что не знаю, куда девать глаза. Я чувствую запах его туалетной воды. Этот запах инородный и очень мальчиковский, и он будто перебивает родные мне запахи.
— Да. — Встряхнув коробок, обнаруживаю его пустым. — Я… ммм… сирота…
— Соболезную.
Подняв голову, снова тону в его глазах.
— А ты… у тебя есть братья или сестры? — выпаливаю, уже жалея об этом.
Чем меньше я буду о нем знать, тем лучше. Тем лучше, потому что у него есть девушка. Ведь та блондинка, она его девушка?
— Нет.
Он явно не собирается развивать тему, и вообще, мне никогда не было так сложно найти общие темы для разговоров с кем-либо. Все от того, что он наблюдает за мной. За каждым моим движением. Проходится глазами по моему телу. И хоть минуту назад я делала то же самое с его телом — это не считается!
Где же дед?
Отвернувшись, встаю на носочки и тянусь к верхнему ящику, чтобы достать новую упаковку спичек.
Один беззвучный шаг, и Дубцов оказывается за моей спиной.
Воздух застревает где-то в горле, когда его бедра касаются моих ягодиц, а грудь спины. И даже несмотря на то, что он касается едва-едва, меня с головы до пяток прошибает какой-то невообразимой горячей волной.
Роняю руку, заторможено следят за тем, как он открывает ящик над моей головой. От этого движения его тело соприкасается с моим уже совсем не едва, а каждым сантиметром.
Господи, он и правда твердый. Везде-везде.
Обхватив длинными смуглыми пальцами спичечную упаковку, он замирает.
Может я и наивная, но даже мне понятно, что посторонние люди не должны так влипать друг в друга, потому что это волнующе! Это самое волнующее из всего, что случалось со мной в жизни. Может поэтому я молчу, как идиотка, позволяя незваному гостю нарушать мое личное пространство?
— Дыши…
— Что? — Облизываю губы и закрываю глаза.
— Дышать забываешь.
Его голос тихий и ровный, и это приводит меня в чувства.
— Отойди, — прошу с угрозой.
Плюхнув на стол упаковку, он так и делает. Отходит, оставляя меня наедине с разбегающимся во все стороны мыслями. Вытянув вверх руки, потягивается на ходу, задевая кончиками пальцев потолок, а потом опускается на стул, широко разведя колени.
Это мой дом, но я вдруг чувствую себя так, будто это я у него в гостях, а не наоборот.
Этот Дубцов… он… он просто дьявол во плоти!
Достав из кармана спортивных штанов телефон, он просто берет и ныряет в него с головой. Перестав обращать на меня хоть какое-то внимание, и от этого мне опять становится дико обидно.
Нарезая для него и деда свой любимый сыр, пытаюсь не слушать, о чем они говорят, но это трудно, учитывая размеры нашей кухни, поэтому, поставив перед ними тарелку с бутербродами, объявляю:
— Пойду, переоденусь.
Развернувшись на пятках, покидаю кухню, не собираясь показываться на ней до тех пор, пока он… не отчалит восвояси. Плотно прикрыв дверь, падаю на кровать и, глядя в темный потолок, прислушиваюсь к дому. Прислушиваюсь к приглушенным голосам и собственному сердцу, которое ни с того ни с сего вдруг стало тяжелым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Под скрип половиц кусаю губы и, проклиная свою бесхарактерность, на цыпочках подхожу к окну, чтобы увидеть удаляющийся по улице силуэт. Упругую энергичную походку, которую впитываю каждой клеткой мозга. Злясь на весь свет, резко задёргиваю занавеску.
Глава 11
Кирилл
Ледяной воздух стынет с носу.
Перехожу на лёгкий бег, оставляя позади древний домишко и такую же древнюю улицу, о существовании которой до этого дня не имел понятия. Вместо нормальной дороги — колея, у ворот одного из домов припаркован старый ржавый «зил», признаки жизни вокруг равны нулю. Не удивительно, что за двадцать один год жизни эта Калинина ни разу не попадалась мне на глаза. Это все равно, что обитать на складе забытых вещей. Самая натуральная глушь.
Столовая моего дома больше, чем весь ее дом вместе взятый. Конечно, это небольшое преувеличение, тем не менее, разница с привычным мне уровнем жизни колоссальная. Настолько, что все здесь кажется мне другим измерением.
Ускоряюсь, быстро возвращаясь в универский парк.
До той глуши за моей спиной и правда пять минут пути.
Аня.
Профессорская внучка.
Беззвучно перекатываю это имя на языке, со свистом втягивая в себя ледяной воздух.
Она не прикидывается. Она, и правда, мать его, такая. Тихоня, недотрога, девственница. На последнее готов свою тачку поставить.
Реакция моего подсознания на все три утверждения однозначная — нафиг. Реакция моего тела — теснота в штанах даже не смотря на гребаный мороз.
Смотрю в пространство, офигевая.
Просто помешательство. Я на нее, твою мать, запал. Как лох. Как придурок. На тихоню-недотрогу. Дико запал. Она на меня тоже. Приехали…
Лоб прорезает складка, потому что я не чувствую ничего, кроме легкого ступора.
— Да. — Прижимаю к уху телефон, сворачивая к стоянке университета.
Вижу “мерседес” матери, который она вместе с водителем сегодня отдала мне.
— У тебя что, “командировка”? — с раздражением требует Марина.
— Нет.
— Я честно ждала, что ты мне позвонишь хотя бы из вежливости, Кир, — выговаривает. — Но терпение лопнуло.
Пф-ф-ф-ф…
Она с сестрой слиняла в столицу, на этом фоне необходимость в наших созвонах как-то вывалилась из моего расписания.
Забравшись на заднее сиденье машины, спрашиваю:
— У тебя шопинг, на фиг я тебе сдался?
— Дубцов, — замечает ледяным голосом. — Я два дня назад вернулась.
А вот это хреновая ситуация.
Ладно. Я забыл. Твою ж…
Машина трогается. Откидываюсь на сиденье, сжимая и разжимая пальцы на правой, ведущей руке.
— Кхм… как прошло? — Морщусь, чувствуя болезненное натяжение в суставах.
Зараза.
Если не считать потасовок на хоккее, в последний раз я дрался в начальной школе.
Я ведь даже не сразу понял, что это она. Кого тот дебил швырнул в кусты… А когда понял, у меня слегка сорвало крышу… Я не в себе, это факт. Просто нихрена, твою мать, не могу с собой поделать. Когда вижу ее рядом, не могу до нее не дотрагиваться!
— Отлично прошло. Спасибо, что спросил.
— Какие планы? — выдаю на автомате.
Несмотря на легкое чувство вины, мне хочется поскорее закончить разговор. В моей башке слишком тесно, чтобы вести непринужденные беседы. В моей башке бардак. Охренеть какой бардак…
— У меня спорт, — говорит все с тем же раздражением. — У тебя? Чем занимался?
Чем я занимался?
Даже Марина вряд ли может вообразить то, где я был и чем занимался последний час. Это фантастический сюрприз даже для меня самого.
Улыбаюсь, чувствуя прилив адреналина. Такой, от которого пальцы снова собираются в кулак.
Я девчонку считай пальцем не тронул, а она чуть из кожи не выскочила.
Представить ее на месте Марины вдруг оказывается гораздо легче, чем мне могло бы показаться. Собственно, в этом вообще никакой проблемы нет, кроме одной… она… маленькая тихоня, не из моего круга. Она вообще будто с другой планеты.
