не может быть! Да как же так! Да нет, ерунда, у нас ведь уже пятая вакцинация, врачи из каждого утюга заверяли — мол, враг не пройдёт, вы защищены как никогда.
Но перед глазами стояло желтушное лицо Ждана, нет, не лицо, а мерзкая, тошнотворная рожа. Быстро метнувшись за градусником, сунул его маме в подмышку и в ожидании мерил шагами комнату из угла в угол. Тридцать восемь и пять! Господи, ни хрена себе приболела! Убью гада! Трясущимися руками схватил телефон, набрал номер, объяснил как мог ситуацию диспетчеру скорой и сел у маминых ног.
— Максим… Там, на верхней полке… В документах доверенность на тебя… И завещание… найдёшь…
— Ты что? Не думай даже! Всё будет хорошо! Ты просто слегка приболела, сейчас приедет врач ,сделает укол, и ты быстро выздоровеешь!
Мама только робко улыбнулась. Скорая приехала быстро. Мимо меня пролетело какое-то мелкое недоразумение в белом халате и в маске. Стрельнув в меня глазищами, оно запорхало вокруг мамы. Через минуту этот вулкан энергии умчался из квартиры. Я стоял и хлопал глазами как дурак.
Но тут медичка вернулась, волоча за собой сложенные носилки, и скомандовала:
— Быстро укладываем!
Словно заворожённый, я помог уложить маму на носилки, на полном автомате взялся за штанги средства переноски. Этот энерджайзер в халате рванул так, что ручки чуть не выскользнули из моих рук. Плохо помню, как оказался на улице, причём в одних носках, как грузили маму в машину, как мне отказали поехать с ними… Дав этой бешенной врачихе номер своего мобильного, проводил взглядом карету скорой и растерянно уселся прямо на асфальт.
Вечером Тарас чуть не заработал от меня в дыню и покорно выслушивал всё, что я думаю про бандеровских тухлодырых сифилитиков и весь Тарасов род в частности.
А утром позвонили из больницы и предложили мне пройти обследование: диагноз у мамы подтвердился. Недослушав мои вопли о вакцинации, врачах-пидарах и прочий словесный понос, молча повесили трубку.
Дядя Боря пообещал всё узнать и сообщить мне. Спустя какое-то время вдруг позвонил Гоблин. Ему резко поплохело прямо на рынке, товарки по прилавку дотащили Тараса до рыночных ворот и бросили там дожидаться скорой. Новость не вызвала никаких эмоций: в душе-то я понимал, что Тарас ни в чём ни виноват. Но! Одно большое «но»!
Дядя Боря навестил меня спустя день. Ничем обрадовать не смог, сказал только, что врачи продолжают борьбу и состояние стабильное. На мои крики в адрес нашей медицины зло ответил, чтобы я прекратил истерику и верил в удачный исход. Я, дурак, забыл, что дяди Борина жена тётя Лена — врач.
Ночью у меня поднялась температура, к утру растащило конкретно. Я крутился, стонал, метался по кровати как резаный. Сил хватало только дойти до туалета. Кашель напрочь выворачивал нутро. Мечталось заснуть, чтобы во сне пережить этот кошмар. Не хватало воздуха. Сколько это длилось, сколько я не спал — не знаю. Где-то на полу звонил телефон, но мне было не до него.
В полуобморочном состоянии доковылял до кладовки, с трудом открыл дверь, собрав в кучу все свои убитые силы, дотянулся до бутылки из горючих запасов Тараса. Открутил зубами пробку и жадно опрокинул посудину в рот. Жгучее пойло обожгло горло.
На периферии угасающего сознания уловил какие-то изменения в окружающем мире: удары в дверь, суета теней, увидел вроде, даже ту активную пигалицу из скорой. Вот ведь как, почти помер, а всё туда же — девуля, походу, чем-то зацепила!
Чёрная воронка и провал в темноту.
В себя пришёл в одноместной палате. Рядом стоял аппарат ИВЛ. Понятно, выжил, значит. Интересно, а за что это мне такие хоромы, и как я вообще сюда попал? А как там мама… Чёрт, мама! На глаза попалась большая красная кнопка. Недолго думая, нажал на неё, и в палату вошёл какой-то биоробот женского рода.
— Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, гораздо лучше. Как там моя мама?
— Скоро придёт доктор, он вам всё расскажет, — и женщина в скафандре отвела глаза.
Сердце сжал сильный спазм — я всё понял. Мамы больше нет. Приходил ещё один в скафандре, что-то говорил, потом замолчал и ушёл. Этот мир для меня умер.
Дни мелькали один за другим, часто заходили разные люди, что-то в меня кололи, брали всякие анализы, делали какие-то измерения. Я ни на что не реагировал.
Выписали меня через два месяца. Заявился дядя Боря и рассказал, что инфекцию мы подхватили, скорее всего от Ждана, и в России это первый случай заражения новым, самым опасным штаммом. Из всех подцепивших его в Зареченске выжил лишь я один. Дядя Боря отвёл меня на могилу к маме, где я просидел больше суток. Где схоронили Тараса — меня не интересовало.
Домой я вернулся другим человеком. Во мне закипала волна протеста против всех и вся. Я с юношеским максимализмом решил избавиться от «томительных оков цивилизации». Первым делом была продана дача. На толику от вырученных средств через того же Ашота был приобретён ствол. До этого держать в руках оружие мне как-то не доводилось.
С самого утра залив глаза, моё тело срывалось, на поиски приключений. И они находились в полной мере: драки, беспробудные пьянки, грязный разнузданный секс, первый триппер — это как первая любовь, незабываемо. Коньяк, абсент, анаша и гашиш стали прозой повседневной жизни, а спайс и соли дополняли это адский коктейль.
Протестовал я со всей страстью. В моей квартире перебывали представители всех маргинальных слоёв общества: бомжи, аферисты, барыги, «чудо-коммерсанты», воры, просто бандиты, сутенёры и, конечно, целый сонм разных проституток и блядей. С последними я любил ходить на свалку за городом, чтобы пострелять по собакам. Псин, правда, ни разу не находили, но знатно куражились по полной.
Утро, одно из очередных… О боже, как же болит голова! Окинул взглядом ближайшее пространство. Странно, вроде бы я дома, но как-то пустынно вокруг. Встал и двинулся в ванную. На полу валялась разбитая раковина, зеркала не было. Прошёлся по квартире, заглянул в кладовку. Веселее не стало. Жилище было похоже разграблено. Кроме старой поломанной мебели, наблюдались две большие кучи явно человеческого дерьма.
Да пошли все на шнягу! Никто мне больше не нужен, продам хату и сразу уеду в деревню. Так, стоп, я недавно был в какой-то деревеньке… Точно, там ещё этот весёлый толстенький мужичок попросил у меня ствол, чисто пострелять. Не, ну мужик-то хороший, чё не дать.
Помню, он ещё смешно бегал вокруг каково-то
