Я уж начал бояться, что засветло мы не управимся. А делать цветной портрет миллионера на фоне особняка при вспышке — мягко говоря, странно. И время поджимало. Портрет этого самодеятельного Вильгельма Телля планировался на обложку. Впервые мне предложили сделать что-то на обложку. Провалить задание было смерти подобно.
Я даже не догадался взять с собой хоть газету, не говоря уж о книге. Хотя обычно таскаю с собой по меньшей мере три штуки. Дурная привычка тех времен, когда мне казалось, будто на жизнь можно заработать в книготорговле, и еще более странных времен — когда я преподавал историю.
В грохоте, впрочем, было некоторое разнообразие. Тир, как я понял, состоял из двух бетонных сараев. Так в одном — их высочество палило из пистолета, а в другом какой-то фанатик упражнялся на винтовке. Если мушкеты и аркебузы производили такой же грохот, то все герои Дюма ходили по страницам бессмертных романов навеки глухие. А вот фанатик, будь он неладен, не оглохнет! У него наушники! А у меня наушников нет. Я — оглохну.
О том, что у меня за спиной появились два человека, я догадался не сразу. Дай они сперва не знали, что за жестяной стенкой с художественными дырками есть что-то живое. Такое уникальное кафе, с таким трогательным заоконным пейзажем и такой ненавязчивой музыкой, могло быть украшено только жестью!
— Тут нам никто не помешает? — спросил голос номер раз.
— Я же говорил, — проворчал голос номер два. И далее последовал примерно такой диалог, перебиваемый то винтовкой, то пистолетом.
— Значит, Башарин Валентин Сергеевич у вас тренируется?
— Ну, у меня.
— Давно его знаете?
— Учились в одной школе. И родители вместе работали.
Где-то я слышал эту фамилию — Башарин. И не один раз...
— Часто он сюда приходит?
— Как договоримся.
Башарин, Башарин... Валентин... Откуда он взялся в моей голове, этот Башарин? Что он там делает? И почему я помню все фамилии, которые хоть раз в жизни произносил вслух? Кто-нибудь может мне это объяснить?..
— У него свое оружие?
— Нет, конечно.
Ответ был чересчур быстрый.
— Константин Федорович, это очень важно. У Башарина было свое оружие?
— Если и было — сюда не брал.
Так. Выходит, за стенкой сидит сам Сафари. Посмотреть бы на пистолетного гения. Просто так — интересно, как может выглядеть человек, всю жизнь посвятивший тому, чтобы дырявить бумажку с черным кружком ровно посередке.
— Значит, стрелял из вашего оружия?
— Дам я ему свое оружие! Пишите так — из пистолета ТТ, принадлежащего тиру. Выходит, все-таки допрос.
— Его супруга сказала, что он хочет получить сертификат охранника и устроиться в банк. Вы в курсе?
— Да собирался. Только там ведь не одну стрельбу сдавать надо.
— Есть у него шансы?
— Если заплатит кому следует.
— А как у него именно со стрельбой?
— Нормально. Я бы сказал — более чем нормально. Тут голос отвечавшего несколько оживился.
— И какие результаты? — спросил голос номер раз.
— Начинал — было где-то восемьдесят — восемьдесят пять. Сейчас из девятки не выпадает. Стабильно.
— Значит, девяносто — на двадцать пять?
— На двадцать пять.
Я человек штатский. В последний раз стрелял еще в школе. Ну, не интересны мне эти мужские игрища на свежем воздухе. Девяносто — это уж точно были очки, а двадцать пять, скорее всего, метры. Я напряг память и воображение — получилось, что тот, о ком толкуют люди за жестяной стенкой, неплохой стрелок. Выбить десять девяток для меня было бы фантастическим подвигом. Но как ко мне в голову попал стрелок Башарин? Стрелок Башарин, стрелок... Тепло, тепло, еще теплее...
— Очень хорошо... — заметил голос номер раз. Задумчиво как-то заметил, и что любопытно — ему совершенно не понравился этот результат.
— Это его потолок.
— Нормальный потолок. А навскидку?
— За молоком, но всяком случае, не ходит.
— На двадцать пять?
— Ну, я же сказал.
Ходить за молоком на двадцать .пять метров — это было уже выше моего разумения. Хотя при таком грохоте Сафари мог претендовать на молоко за вредность. И гонять за ним Башарина... впрочем, меня уже заносит...
— И когда же Башарин был у вас в последний раз?
— Когда?
Я не имел намерения подслушивать. Но если полчаса наслаждаешься исключительно диалогом пистолета и винтовки, то даже таблица умножения, не к ночи будь помянута, покажется тебе сонетом Петрарки.
Двое за жестяной стенкой устроили возню над карманным календарем. А потом тот, что .отвечал на вопросы, сказал, что у него больше нет. времени. Что клиент ждет. И выслушал благодарность за содействие.
Стрелок Башарин, долбил я, эй ты, стрелок Башарин, заблудившийся в моих извилинах! Выдь, покажись на свет Божий! Или ты не стрелок вовсе?
— Вот что у нас получилось, — сказал голос номер раз. — Это, извините, должно быть оформлено как протокол допроса. Вот тут распишитесь, что с ваших слов все верно.
Сафари внес поправку — мол, прогресс с Башариным случился за полтора месяца занятий. Почему-то это для него было важно. После чего гениальный инструктор с представителем власти и распрощался.
Я видел его не то что краем глаза, а вообще непонятно чем, когда он подошел к стойке, заглянул на кухню, никого там не увидел и ушел. Парень лет тридцати, поджарый, физиономия почему-то очень круглая и, что любопытно, волосы почти до плеч. Несхваченные в хвост, как теперь повелось, а просто так. А на шее болтаются наушники. Такие теперь, выходит, снайперы.
Ну и где же ты, снайпер Башарин?
Тьфу! Я и впрямь чуть не плюнул. Никакой он не стрелок, а — ходок! Я даже услышал средним ухом явственные слова:
— Ну, Башарин — это ходок! Имелось в виду — по части слабого пола. Человек за жестяной стенкой уронил авторучку. Удивительно, как далеко может укатиться эта штуковина без всяких к тому физических предпосылок. Если бы я не настиг ее в нырке под стол, она бы пронеслась через все кафе.
С добычей в руке я повернулся и увидел выглянувшее из-за стенки лицо.
— Васька! — сказал я.
— Игорешка! — ответил он.
Вот именно теперь, когда я встретил собрата — туриста, с которым год как не видались, и появилось его треклятое высочество.
— Отстрелялся! — бодро сообщил Александр Четвертый, государь-император королевства Гриль. Нет, точно, торчащие на всех углах повозки, где миллионами жарятся бройлеры-гриль, — его личная собственность. Примерно год назад он завоевал этими бройлерами сперва район, потом — город, а теперь и на всю область распространяется. У него есть и другие дела, не такие заметные. И не бройлеры сделали его самым богатым в окрестностях человеком. Но если так пойдет дальше — он восстановит в России монархию, потратив на это менее трети своих доходов, коронуется и действительно станет Александром Четвертым. Мои снимки войдут в учебники истории — но вряд ли я получу за них гонорар.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
