Да-да, зловещий Вольтаморд, чье фото красуется в каждом учебнике по Темным Силам. Злой волшебник манил Харри Проглоттера пальцем.
– Арона-а-акс! – истошно заорал Харри совершенно неуместное заклятие, падая и пряча лицо в песке.
– Какой в брамбафлегор Аронакс?! – услышал Проглоттер слабый голос Джеймса Барахлоу. – Хватит валяться, пора скарб собирать.
Харри поднял лицо, выплевывая песок, и открыл глаза. Свет ослепил его, но ненадолго.
Прозрев, Харри увидел, что лежит на пляже, рядом стоит на четвереньках Молли, а чуть поодаль качается на неверных ногах Барахлоу.
Харри перекатился на бок и попробовал сесть. Удалось. Теперь он мог видеть озеро, горы и полоску берега с разбросанными по ней вещами.
– А как мы спаслись? Где пещера? – просипел Проглоттер.
– Я помню, как мы попали в тот круглый зал и почти утонули, – ответила Молли. – Потом дно стало подниматься. Вы с Джеймсом лежали без сознания, я даже подумала, вам кранты. В дне открылся люк, и оттуда вылез человек. «Привет, сказал он, – меня зовут капитан Немой». Да, Немой… Или как-то так, не важно. Важно то, что я вырубилась. А потом мы все пришли в себя. Здесь.
– Странная история, – почесал нос Проглоттер. – И, между прочим, где мой Нельзяблик?
Кабысдона нигде не было: ни за пазухой у Харри, ни в рюкзаке, ни на берегу.
– Утонул. Прощай, Кабысдон, – прошептал мальчик.
И тут у него в животе громко ухнуло.
– Ипатьевская мандрагора! – выбранился Харри. – Я должен принять таблетки!
К счастью, его рюкзак был цел и невредим. В одном из карманов лежал антифесталиум несвариус. Харри Проглоттер проглотил несколько таблеток, запивая их водой из припасенной для этого случая фляжки.
Вещам Молли Козазель повезло куда меньше. Юная заучка зачем-то набрала кучу книг. Почти все они вывалились из мешка и теперь плавали у берега: мокрые и жалкие.
Молли стояла на коленях и плакала, сжимая в побелевших кулачках два кинжала. Погибли и «Сборник непечатных заклинаний» Виктуара Темнолицына, и «Отмороженность. Руководство для начинающих» маркиза де Огорода, и «Тысяча волшебных трав и грибов» Викториуса Пелевиниума, и «Сказочные существа и места их обитанию» Торча Ганджубаскова, «Сила разума: руководство по самозащите.» Иммануила Ахримановича Бабай-оглы…
– Брось реветь, стыришь из школьной библиотеки новые, – попытался успокоить девочку Джеймс. Как обычно, в своем духе.
Дети подобрали то, что смогли спасти, и побрели от берега. Впереди был лес – густой и потому темный. Между деревьями стояла автомашина с открытыми дверями и багажником. Рядом была разбита палатка и горел костер. Пятеро людей сидели на подстилке, ели, пили и громко разговаривали. Однако содержание беседы осталось для Харри и его друзей загадкой, так как из авто неслась сумасшедшая музыка.
3азевавшиеся птицы, пролетавшие над гремящей машиной, теряли ориентацию в пространстве и валились наземь подобно подбитым игрокам в квидиш.
Вокруг этого своеобразного стойбища валялся разноцветный мусор: целлофановые пакеты, бумага, бутылки и прочий хлам.
– Проклятые шмуглы! – возмущенно потряс кулаком в сторону лагеря Проглоттер.
– Вообще-то, шмаглы по-любому, если ты хочешь правильно грубить, – заметила Молли.
Проглоттер посмотрел на нее и сказал примирительно:
– А, забудь, разница переводов.
– Чего?! – не поняла Молли.
– Забудь.
И они вошли в лес.
По звериной тропе шагалось легко. Повеселевший Джеймс снова запел. Теперь это была бравая песня о странном лихом Интернационале – бессмысленном и беспощадном:
Гоп-стоп, проклятьем заклейменный!
Мы подошли из-за угла.
Кипит наш разум возмущенный:
ты много на себя взяла.
Теперь расплачиваться поздно
до основанья, а затем
ты посмотри на эти звезды:
кто был ничем, тот станет всем.
Это есть самый модный в синагоге отходняк,
с Интернационалом всегда везде ништяк!..
Тем временем над миром сгущались сумерки. В том смысле, что уже вечерело.
Путники залезли на раскидистый многовековой дуб, где при помощи банальной магии быстро сотворили знатный шалаш. Молли и Джеймс наскоро поснедали, стараясь не дразнить худеющего Харри. Он еще в пещере соврал им, что сел на диету.
В полночь на прогалину перед дубом явился умрун. На мертвяке была старинная форма царского офицера времен 1812 года, изрядно посеченная осколками бомбы.
– …Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны. Да, вот он, дуб… – бормотал пришелец. – Да, он прав, тысячу раз прав, этот дуб, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!..
Правда, ребята его не услышали: то ли говорил тихо, то ли монолог был и вовсе внутренним…
На другом конце леса из чащи вышли два кентавра. Они долго глядели на безоблачное звездное небо.
– Что ж, – изрек один из них через два часа. – Луна-то нынче отливает красным…
– Дурной знак, – его спутник топнул задними копытами.
– Однозначно.
И они удалились в самую глушь. Большая грустная Луна мерцала холодным серебром. От чуть ущербного ее диска вправо сбегала красненькая струйка. Она, конечно, рассеивалась, но зрелище было воистину зловещим…
VII
А Швейк, не вставая, всё сидел и сидел у телефона…
Я. Гашек
Нужно подчеркнуть, что школа магии Хоботаст занималась не только абстрактной ерундой, но и приносила конкретную пользу. В частности, уже известный читателю магистр животнологии Биогумус Плодовитый вывел замечательное насекомое мантравошь.
Самочки этого уникального животного умели извлекать долгий звук «ом-м-м-м», а самцы – музыкальное «рам-м-м-м». Мантравошь издавала столь приятные буддийскому уху звуки исключительно в брачный период. Таковой начинался сразу же, как только носитель входил в состояние медитативного сосредоточения.
Таким образом, мантравошь размножалась, а ищущий делал еще один шаг к Божественной Истине, слушая правильные песнопения.
Настоящие просветленные внимали «ом-м-мам» И «рам-м-м-мам» беспрерывно. К вящей радости насекомых.
Школа гордилась и другими изобретениями. Ее преподаватели и талантливые ученики дали миру водку с антиперегарным покрытием, сухую воду, сладкую стекловату, вечный двигатель отседова, ментальное протезирование, пломбирование кармы и прочие примочки типа специальных графитовых щеток, снимавших с круга сансары халявное электричество.
Двуликий Бабаянус прославился тем, что породил материалистическую диалектику, которая позволяла объяснить любое явление без магических выкладок, силой одной лишь демагогии. Эту социальную инновацию незамедлительно внедрили в среду шмаглов (так маги называли тех, кто не был отмечен даром ворожбы). С тех пор пудрить им мозги стало значительно легче!
Бабаянус как раз сидел после уроков в своем кабинете и полировал медаль «За лучшую иллюзию XIX-XX веков», когда дверь открылась и на пороге появилась мисс Маннис Пфенингз, секретарша ректора. Она обвела острым, как ланцет, взглядом комнату чародея-алхимика, от чего на твердых предметах появились глубокие царапины, а на мягких (вроде портьер) – порезы, и сказала:
– Бабаянус, вас вызывает М.
Так секретарша называла ректора Мастдая.
Голос мисс Маннис Пфенингз был неимоверно высок. Несколько реторт и пробирок лопнули. Зелья выплеснулись на пол. Произошла бурная алхимическая реакция с выделением тепла и света, в народе называемая взрывом.
Бабаянус отвлекся от натирания бляхи, убрал последствия взрыва, рассеянно махнув волшебной палочкой, и стакан спирта. Потом со вздохом отложил любимое занятие и поплелся за секретуткой.
Мастдай Глюкообильный сидел за столом и, по обыкновению, вершил многие дела сразу: что-то писал левой рукой, чесал нос правой пяткой, вел беседу по волшебному телефону, прижав плечом трубку к уху, курил, выпуская кольца, правой рукой гладил кошку и при этом качал пресс.
Конечно, почерк был неразборчив, пятка постоянно попадала в глаз, трубка падала, и ее приходилось поднимать, отвлекая одну из рук, дымные кольца получались квадратными, а кошка стоически терпела наглаживание против шерсти.
Но факт был налицо: многозадачность – реальность, а не миф.
– Проходи, Двуликий, садись, – указал взмахом брови на свободное кресло Мастдай. – А? Это я не вам… Конечно… Безусловно… Непременно перезвоню… Хотя вы правы, могу и сейчас… После сигнала?.. Тьфу, ты! Никем-В-Приличном-Обществе-Неназываемый тебе в мембрану!.. Это автоответчик!!!..
Мастдай разъяренно бросил трубку мимо телефона, но не стал подбирать, а лишь махнул рукой. При этом пятка снова угодила в глаз.
– Слушайте, Бабаянус, – проговорил, морщась, ректор. – Слышал я, вас там гадостью всякой травят…
– Не меня, Мастдай! – смутился мастер-маг. – И не травят. Так, мальчонка один, Харри Проглоттер, несвежую Шаурму съел. Вот брюшко-то и скрутило. Он сейчас в Потайной комнате отсиживается безвылазно.
