Харри упал на колени, стараясь обуздать накатившую Шаурму. Пищевод обжигало, дурнота отдалась острой болью в висках… Харри глянул на ладонь и… увидел сквозь нее землю! Но потом наваждение исчезло.
Спустя мучительные, бесконечно длившиеся мгновения толстячок справился с внутренним бунтом. Харри стоял на четвереньках и отдувался, высунув ставший ватным язык.
Джеймс Барахлоу похлопал его по спине:
– Ладно, мопс-переросток ты наш, пошагали, что ли…
Ребята двинулись дальше. Харри периодически сверялся с картой. Барахлоу замурлыкал под нос очередную песенку.
Ветер играл листвой, совершенно невообразимые по красоте пташки плели симфоническую какофонию… или какофоническую симфонию?.. Ну, плели, и шут с ними.
Пролетавшая мимо птица вдруг застыла, нелепо раскрыв клюв и растопырив крылья. Затем в воздухе зажглись буквы: «Птица зависла и будет удалена». Надпись поболталась немного и взорвалась вместе с несчастной птахой, оставив Харри и его спутникам облачко из пуха и перьев.
– Как?! И тут творения Мастдая Глюкообильного?! – очумело проговорил Барахлоу.
Своеобразный привет из школы ободрил детей. Они ощутили себя почти дома, в Хоботасте.
Но вскоре ребята были наказаны за беспечность: из чащи прямо на них выползла гигантская кобра. Гадина встала в боевую стойку, устрашающе раскрыв капюшон. Ледяные немигающие глаза следили за каждым движением Харри, Джеймса и Молли. Стоило пошевелиться – и змея угрожающе шипела.
– Давай, Проглоттер, – прошептал Барахлоу. – Ты же вроде как Заклинатель… Побалакай с ней по-ихнему.
– Ну, это всё брехня про заклинателя, – признался Харри.
Молли пихнула его локтем в бок:
– Не ломайся, тюбик самовлюбленный! Не время.
Проглоттер зажмурил глаза. «У меня должно получиться! я обязан!.. Сейчас, на счет три… Да!..» Поняв, что элементарно тянет время, юный чародей глубоко вдохнул и старательно, с выражением произнес:
– С-с-с-с-с-х-х-ш-ш… С-с-с-ш-ш-ш!
– Ниче не поняла, – молвила змея человеческим голосом. – Мальчик, ты че, больной?
– Да, очень больной, – на Харри накатило вдохновение. – И болезнь моя очень заразна. Видишь ли, я раньше был удавом.
Змея уставилась пронизывающим насквозь взором в глаза Харри Проглоттера, а затем как-то очень поспешно захлопнула капюшон и скрылась в чащобе.
– Н-да… – почесал затылок Барахлоу, затем довольно сносно спародировал учителя Бабаянуса: – Слегка авантюристично, на мой вкус, но эффективно, блин. Молодец, Проглоттер! Десять баллов Виммбилльдору.
Джеймс игриво хлопнул Харри по плечу, и ребята рассмеялись, сбрасывая напряжение.
Барахлоу решил не давать беседе угаснуть:
– Слушай, Проглоттер, а у тебя правда на пятой точке есть шрам в виде знака доллара?
– Есть, – нехотя отозвался Проглоттер.
– Значит, то, что пишут в книгах, ну, дескать, это тебе от Вольтаморда досталось, когда он исчез, тоже правда?
– Нет, – выдавил из себя Харри. – На кнопку, подложенную одноклассниками, сел, вот и порезался…
– В виде знака доллара?!
– Ну, ерзал человек, усаживался поудобнее, видимо, – помогла Проглоттеру Молли. – Чего пристал?..
– Всё, проехали, – сдался Барахлоу.
Харри с благодарностью поглядел на Козазель. Но поторопился – девочка задала ему больной вопрос:
– Может, тогда расскажешь об истинных целях нашей миссии?
– Э-э-э… – покраснел Харри. – Мне надо…
– Посоветоваться с шефом? – голос Козазель был холоден, как труп из морозильника.
– Да. Нет. То есть… – заметались мысли юного шаурмоеда. – Мне надо… надо по-маленькому.
И Харри побежал к кустам.
ХI
Старый друг лучше новых двух.
Пословица
В кабинете Мастдая властвовал полумрак. Глюкообильный совершал вечерний обход школы.
Одинокий Штирлиц сидел за ректорским столом и задумчиво раскладывал спички. Прозрачные пальцы норовили проскочить сквозь мизерные деревянные палочки, поэтому разведчик сохранял максимальную концентрацию.
Двигать небольшие предметы Штирлиц научился, вдохновившись примером привидения из художественного фильма «Призрак». Консервные банки штандартенфюрер пока пинать не умел, но фигурки из спичек составлял. По старой памяти.
– я прошу, хоть не надолго, боль моя, ты покинь меня, – тихо ворожил Штирлиц.
Надо признать, разведчик был сильным магопривидением. Вот и сейчас облаком, сизым облаком его боль полетела к родному дому.
Где-то далеко пошли грибные дожди, а в маленьком саду, прямо у реки, созрели вишни, наклоняясь до земли.
Но, к сожалению, память Штирлица была укрыта такими большими снегами, что он совершенно не помнил, где, в принципе, его дом. Оставалось лишь кропотливо собирать потешную спичечную фигурку Мастдая Глюкообильного. Озорной Штирлиц назвал свою картинку «Жаль, что он так и не научился кататься на лыжах».
Вдруг в шкафу застучало. Штирлиц насторожился.
Стук повторился. Это был не тупой монотонный стук дятла и не беспорядочная дробь кулака вернувшегося с попойки пьянчуги… В причудливом ритме ударов разведчик угадал азбуку Морзе.
– Эх, сюда бы радистку Кэт, – досадливо прошептал Штирлиц, впервые остро пожалев, что некогда прогулял в разведшколе все занятия по морзянке.
Стук усилился.
– Да открыто, блин! – вскрикнул штандантерфюрер.
Дверца шкафа немедленно отворилась, и оттуда выглянул Мюллер – такой же призрак прошлого, как и Штирлиц, только плохиш.
– Привет, Исаев! – Мюллер одарил старого сослуживца своей знаменитой ехидой улыбочкой. Как дела, шпионище вы мой ненаглядный?
– Во-первых, не шпион, а разведчик, – сухо ответил Штирлиц. – А во-вторых, спасибо, неплохо.
– Ага. Значит, могло быть и лучше, – удовлетворился визитер.
Тот-кто-Исаев перешел в атаку:
– Чего тебе тут надо, рожа фрицевская, прихвостень Зла, преступник против человечества?..
– Продолжайте, друг мой! Ваши слова ласкают сердце старика!.. – заржал Мюллер.
Штирлиц осадил:
– Итак, что тебе тут надо?
Мюллер вышел из шкафа и сел на свободный стул.
– Между нами, призраками… Ну, и бывшими соратниками по партии… Что задумал Мастдай?
Наш прославленный разведчик взыграл красивой бровью:
– Вот так наглость! Ты без приглашения вваливаешься в кабинет Глюкообильного, а я тут же рассказываю о планах моего работодателя… Где логика?
– Логика, мой дорогой Штирлиц, в оплате, торжественно изрек Мюллер, закидывая ногу на ногу.
– Сколько? – включился в игру Исаев.
– Два миллиона рейхсмарок. Да не напрягайтесь вы так, юморю, – пошутил агент врага и тут же взял быка за рога. – И даже, представьте, не в евро. я ведь отлично знаю, что вы тут под домашним арестом. Хочется на свободу-то?
Да, старый пройдоха знал, на какую мозольку наступить.
Однако и Штирлиц был не валенок.
– Ты можешь гарантировать мою депортацию? – сощурился он.
– Честное гестаповское! – пылко воскликнул Мюллер.
Штирлиц внутренне хмыкнул: он знал истинную цену стариковских обещаний.
– Клянись фюрером! – отрезал разведчик. Мюллер замялся.
«Врет», – подумал Штирлиц.
« Гад! » – подумал Мюллер.
Старик потер шею, справился с нервным тиком, поймав глаз рукой, и как бы сдался:
– Клянусь фюрером!
– Так-то лучше, – как бы поверил Штирлиц.
Мюллер посмотрел на него самым честным взором в мире, показывая, что как бы поверил в то, что Штирлиц как бы поверил в то, что старик как бы не врет.
Чертовски сложная эта штука – шпионская игра…
– Как ты меня депортируешь? – невинно поинтересовался разведчик, отлично зная, насколько прочную защиту наколдовал персонально для него Мастдай: броня-непробивайка!
– Легче легкого. В здоровом теле здоровая портация.
– Хм… Вариант! – просиял Исаев. – Планы Глюкообильного, говоришь? Слушай и конспектируй, старый лис.
Мюллер сосредоточился.
– Мастдай сейчас занят тремя делами сразу. Самое важное, по моим ощущениям, – пристройка к Хоботасту. Ректор с утра до вечера выбивает средства в Департаменте Открытий Чудных и Просвещенья Духа. Если смету утвердят, то будет возведен синхромаготрон, генерирующий магию Разумного, Доброго, Вечного. Это настолько важный проект, что обстановка секретности вокруг него похожа на кладбищенскую новогоднюю ночь, – Штирлиц явно разоткровенничался. – Вторая штука весьма щепетильна. Прямо изменником Родины себя чувствую… В общем, под Цитадель Зла роется подкоп. По легенде, строят метро в Тамбове, но на самом деле неуклонно приближаются к вашему форпосту. Гномы шарашат по пять норм. Им сказали, что у вас там эль халявный. Мастдай осуществляет магическое прикрытие. Вот… Ну, и этим двум делам сильно помешал побег трех детишек. Представляешь, скандал на всю школу! А ведь всего лишь хулиганы, двоечники, злодеи… Ваш контингент, короче. Куда ломанулись, зачем? Мастдай не знает, да и некогда. Он эту проблему на Бабаянуса повесил, а сам с утра в Департамент за деньгами ушуршал… Кажется, всё.
