– Что ж, Гретхен с брони – «Тигру» легче… Спасибо, дружище, – Мюллер встал и похлопал Штирлица по плечу. – А теперь нам пора. Готов?
– Так точно.
– Вот ответ истинного арийца! – похвалил Мюллер и сплел заклинание. – Телепортвешок – это по нашему!
Раздался оглушительный треск молний, заклубился сизый дым, и запахло серой.
Через сущие мгновения это волшебное явление пропало. Штирлиц так и остался сидеть в кресле Мастдая, а Мюллера нигде не было.
Потом снова бухнуло – вернулся старый фриц.
– Не судьба, Исаев, – развел он руками, ехидно глядя на убитого горем Штирлица. – Счастливо оставаться.
И Мюллер телепортвешокнулся насовсем.
Штандартенфюрер Исаев улыбнулся: он снова переиграл извечного соперника, втюхав ему всю дезу, какую только смог наимпровизировать.
Мастдай вернулся раздраженным. Очевидно, в Министерстве снова не дали денег, поэтому подвиг нашего разведчика остался тайной.
Такова тяжкая доля завербованных героев.
ХII
Двое в комнате – я и Ленин…
В. Маяковский
Габриэль-Пауль-Дитрих-ван-дер-Блох Амадеус фон Лохкарт был, ясное дело, магом. Чрезвычайно талантливый, с самого младенчества Лохкарт блестяще постигал науку колдовать и попал в школу Хоботаст, имея навыки второклассника.
Закончив школу экстерном, Лохкарт двинулся дальше: изучал грифонов, драконов, сифонов и прочих миелофонов, достиг понимания истинного каталитического крекинга и идей Хайдеггера, а также совершил массу геройских поступков.
Нужно ли упоминать, что к двадцати пяти годам Лохкарт не менее трех раз спасал Землю от катастрофы? Нужно.
В первый раз он отвернул от планеты силой своего гения гигантский астероид (послал нескольких шмуглов-бурильщиков, чтобы они заложили в астероид атомную мину). Потом он магическими средствами вовремя остановил широкое распространение музыкального направления black-metal, которое, по прогнозам, привело бы человечество к ядерному суициду. Третий подвиг Лохкарта не имел отношения к атомной энергии. Молодой ученый закрыл маленькую черную дырочку (до чудесного воздействия мага в нее бесследно просачивались бюджетные средства таинственной России).
Трагизм Лохкарта состоял в абсолютной безвестности этого человека. О его деяниях не знали, его персоной не интересовались, его книги «Моя магическая борьба», «Я и мир», и «Это я, Амадеусочка» не раскупались. Высокий статный брюнет со скорбными усиками-мустанго не был востребован этим светом.
Причиной столь несправедливого отношения судьбы к Лохкарту являлся самый банальный сглаз. Но, к сожалению, неснимаемый.
Единственное, чем славился Амадеус фон Лохкарт, – это была безумная страсть к карточным играм на фоне чудовищного невезения. Лохкарт проигрывал всем подряд и всё подряд. Таковы последствия фамильного проклятия: Лохкарты были лохами в картах.
Вконец обедневший маг пришел в родной Хоботаст и стал преподавать защиту от сглаза и порчи.
Ректор Мастдай всецело полагался на Лохкарта, ибо знал его с пеленок. Поэтому Глюкообильный решил поручить слежку за Харри Проглоттером именно Амадеусу.
– Вникнете, Лохкарт, в щепетилово ситуации, – сцепил пальцы Мастдай Глюкообильный, когда преподаватель защиты сел в кресло. – Бабаянус приготовил нечто страшное, что съел наш с вами ученик Харри Проглоттер. И маг-алхимик незамедлительно отправил мальчонку за лекарством. А мне, между прочим, соврал, мол, Харри отсиживается в туалете. Нет, я всё понимаю: скорее всего, мастер-маг не хотел волновать меня, старика…
– Именно так, верю всецело, – чопорно кивнул Лохкарт .
– Однако, как говорится, доверил – проверил, по результатам передоверил – перепроверил, и так пока не иссякнет кадровый потенциал, ха-ха…
– Ха-ха, – эхом откликнулся преподаватель защиты, прикидывая, кого мог бы послать Мастдай для слежки за ним, Лохкартом.
– А тут еще неполадки в коммуникациях. И очень некстати профсоюз почтовых сов объявил забастовку… Я набросал краткий прогноз-гороскоп. Вышла галиматья какая-то. Впрочем, как обычно… Да-с… Все мировые линии сошлись на этом толстом сосунке – Харри Проглоттере. Тогда я кинул кости, откинул копыта и склеил ласты. И что бы выдумали?..
– Результат тот же, – предвосхитил кульминационную реплику Мастдая Лохкарт.
– Именно, мой мальчик! – Глаза ректора заблестели, как новогодняя мишура. – Затевается что-то особенное, что-то из ряда вон выходящее. В общем, мир снова на грани катастрофы. И я подумал: там, где Армагеддон, там всегда мой лучший ученик Лохкарт!
– Спасибо, Мастдай, – церемонно склонил голову лучший ученик.
– Я, конечно, послал в Министерство Магии тревожную записку с почтовой черепахой. Но вы знаете эту контору. Пока… Да какой там «пока»! Если!.. Если мое сообщение и дойдет до высших эшелонов власти, то я не уверен, дойдет ли его смысл! И поскачет мое письмецо по инстанциям от чинуши к чинуше!..
– Я волком бы выгрыз бюрократизм! – зарычал доселе спокойный Лохкарт и превратился в огромного черного волка.
Амадеус фон Лохкарт был зверомагом-оборотнем. Фокусу с трансформацией он обучился у самого Мастдая, который легко превращался в муравьеда.
– Тише, друг мой, спокойнее, – успокаивающе, но строго сказал ректор. – Не будем уподобляться… всяким… – Лохкарт вернул себе человеческий облик.
– Итак, юноша, – Мастдай торжественно встал из-за стола. – Ступай. Сей разумное, доброе, вечное. Сделай их всех! Задай перцу! Порви, как Тузик грелку! Но пасаран! Патриа о муэрте! Мир победит войну! Со щитом иль на щите! В серебре, а может быть, в нищете! Но как можно скорей!
Амадеус благоговейно кивал и даже кое-что записывал в блокнот.
Мастдай хлебнул водички прямо из графина и свернул речь:
– Вот тебе волшебный компас. Куда бы ты ни пошел, один шут выйдешь к Харри Проглоттеру. Дерзай!
Стройный эффектный мужчина покинул кабинет ректора и гордо проследовал мимо Маннис Пфенингз. Она глядела вслед этому импозантному красавцу и только вздыхала: его путь лежал не в ее альковы, а к толстому сопливому школьнику-второгоднику с Шаурмой в желудке.
Мисс Маннис Пфенингз всхлипнула в батистовый платочек, чуть надорвав его острым носиком, и включила радио.
Дикторский баритон рассыпался проникновенным бисером:
– И по многочисленным заявкам наших друзей шмуглов звучит следующая песня – «Шмуглянка».
Под балалайку, гармонь и три ситара запел красивый бархатистый голос:
Как-то утром, на рассвете, заглянул в соседний сад.Там шмуглянка-партизанка составляла хит-парад.Говорит: – Чего стоишь-то и глядишь, дегенерат?Мы шмуглянский куртизанский собираем здесь отряд.Я краснею, я бледнею, захотелось вдруг сказать:Раз ты куртизанка, буду я твой курти-зять!
Секретарша не выдержала и разревелась.
ХIII
Это глупость вообще, но мне это знакомая песня.
В. С. Черномырдин
Харри зашел за пышный куст гортензии и задумался. Поводов для раскидывания мозгами набиралось ровно два.
Прежде всего, надо было что-то решать с ненавистной правдой. Проглоттер не сомневался: расскажи он сейчас о своем чревоугодническом низком поступке, и Джеймс с Молли покроют его самыми страшными проклятьями. И наверняка бросят на произвол судьбы.
А идти в одиночку мальчик боялся. Во-вторых, Харри сильно удивился тому, что действительно хочет по-маленькому. Бабаянус Двуликий уверял: никаких нужд Проглоттер испытывать не будет, так как выданные ему таблетки сообщают организму принявшего волшебное свойство всё свое носить с собой. А вдруг произойдет нечто ужасное?
В последние дни шрам в форме значка доллара нещадно зудил. Так всегда бывало, когда активизировались Темные Силы.
Харри Проглоттер неистово чухался, но шрам беспокоил его всё сильнее и сильнее. «Понятно, – рассуждал мальчик, – я же сам носитель Зла».
В конце концов он рискнул пописать.
Гортензия тут же стремительно увяла, листья ее почернели и опали, а стебли в одночасье скрючились, и из них повылезали отвратительные колючки. На каждой выступило по капельке темной маслянистой жидкости.
«Наверняка яд, – решил Проглоттер, – я проклят, проклят… Жирный сосуд со злом, вот чем я стал…»
– Маг ты, видимо, незнакомец! – неожиданно раздался голос за спиной школьника, заставив его вздрогнуть.
Харри резко развернулся и увидал маленького бледного эльфа-домового. Эльф был зелен лицом и совершенно лыс. Большие острые уши бодро топорщились И потешно шевелились, «жестикулировали», как бы помогая хозяину в беседе. Домовой был одет в коричневый балахон из грубой ткани. На поясе у него висела блестящая металлическая трубка.
– Ты кто?.. Шрек? – тупо спросил Проглоттер.
– Йода, – поклонился незнакомец.
– у меня нету, – развел руками Харри. – А ты порезался, да?
