Минуло время. Похолодало. Макс надел шубу. Топот гвардейцев, вой сквозняков баюкал. Макс клевал носом и, чтоб встряхнуться, слез с паланкина, а пойдя следом, выяснил, присмотревшись, что цветом кожи, ростом и статью десять носильщиков выделяются. Изо ртов их от холода сеял пар; они были лохматы, ноги босые.
– Эти из ваших? тоже из хáтнъ рун10? – Макс спросил у Батаки.
– Йáнкун11. Рун-льама12.
Макс смысл не понял. Он огляделся. Ход, коим двигались, плоскостенный, широкий, сёкся тоннелями под прямым углом.
– Вы прорыли их? – Макс спросил у Батаки.
– Было до нас.
– Понятно… Ну, и куда идём?
– Лучезарный увидит. Скоро увидит! – встрял объявившийся Чкау-о, чтоб, глядя на Макса, сыпать вопросами: – Лучезарный пешком идёт? Недоволен? Что он с мужланом, не в паланкине?
– Долог путь? – вставил Макс, перебив.
– Недолог. Будет Ущелье, Мёртвый Лес… – Жрец умолк, прогнусив затем: – А Волшебный луч Лучезарный взял у Отца? У Солнца?
Макс подтвердил: – У Солнца.
– Что у Посланника на боку, здесь? – Жрец тронул рацию, что виднелась в кармашке комбинезона.
– Это речь Солнца. Я говорю с Ним.
Жрец отскочил, приблизился и, потрогав жезлóм край рации, успокоился, вновь пошёл рядом с Максом, задал такой вопрос:
– Наш Отец послал Лучезарного, чтоб проверить, как Его чтим?
– Да. Именно.
Жрец рванул к паланкину и завязал там с Уáскаром тихий диспут.
Кто-то стал кашлять. Макс обернулся. Женщина зябла, к ней жались мальчики. Скинув шубу, он прошагал к ней, вынудил дар накинуть. Топая рядом, войско косилось, но не сбивалось с дружного марша. Вскоре начальник Рýми воскликнул:
– Шире шаг! Царство Хладных Потоков!
Плоские стены разом исчезли. Ход влился в полость, мрачную, стылую. Дули ветры, рвавшие пламя факелов… Начался мост над бездной в виде ущелья. Тросы с настилом страшно качались. Старец вцепился в борт паланкина. Макс брёл у поручня. Далеко внизу, на дне бездны, голые люди били по скалам звонкими кирками, пёрли глыбы; свет костров освещал их. Макс, дивясь, повернулся к Батаки, чтобы спросить его и о пропасти, и о людях в ней.
– Люди Инки там. Также йáнкун там. Рубят камень строить в столице.
Мост вёл к площадке, где на утёсе были два стражника близ большого костра – гвардейцы. Войско застыло. Жрец побежал на утёс шептаться. Макс осмотрелся. Пропасть мерцала трепетным заревом, а свод полости крылся мраком. В скалах напротив были проёмы; в большем – дорога, в меньшем и узком – вроде, ступени, что подымались, видел Макс, вверх, во тьму. Он пошёл туда… не успел. Жрец пал ниц ему в ноги с путаным лепетом:
– Лучезарный сердит? Исправим! Возобновим Грот! Он, Отец-Солнце… Я ни при чём! Всё Уáскар! Он заставлял меня!
Макс едва что-то понял, видя волнение подземельцев. Все ожидали, чтó он ответит. Старец покашливал в паланкине; войско шепталось; Рýми с Батаки замерли; бородатые и в рванье носильщики напряглись.
– В путь. В путь, скорей, – предложил Макс.
Жрец растерялся; после опомнился и взмахнул жезлом.
– В путь! Не медлите!
Снова тронулись – и вошли в проём в скалах. В лица дул ветер, рвал пламя факелов да мотал дым, словно бечёвки. Сверху срывались крупные капли, щёлкали в шлемы. Грот влился в полость; слева стена в отвес, справа – быстрый, шумливый, в брызгах, поток; беснуясь, он нёсся рядом, пока кортеж не свернул под свод. Макс согнулся, брёл так минуты… Свод расступился. Гвардия извлекла мечи, вздела факелы. Путь лежал через лес – иссохший лес, почернелый, затканный мраком. Мёртвые ветви жадно тянули чёрные пальцы; прах под ногами плакал о смерти. Здесь было душно, но и теплее. Вскрикнув, Батаки вдруг показал рукой. Под внезапный треск сучьев к ним устремилась медве-гиена страшных размеров. В рёв вплелись вопли. Часть войск сомкнулась близ паланкина, прочие – кинулись на чудовище, что спасалось от факелов и мечей прыжками… Точный взмах Рýми, главного гвардии, – и одна из лап монстра вяло обвисла. Пара гвардейцев доблестно бросилась, помавая мечами. Тварь их подмяла, но тут же рухнула. Макс, увидев вторую медве-гиену, выскочил из кольца людей, чтоб, направив фонарь ей в морду, вытащив сорок пятый свой кольт, прицелиться, благо та от луча застыла. Грохнули выстрелы, и чудовище пало с рёвом и хрипом. Спрятав оружие, Макс вернулся. Люди дрожали у паланкина.
– Славен Посланник!! Непобедим он, посланный Солнцем!! – взвыл жрец. – Узнайте же! Он пришёл служить Уáскару, Сыну Солнца, Владыке! Он судья Солнца неодолимый!
Мёртвых стащили в пару носилок.
Путь продолжался. Лес поредел, попятился… За стволами в конце концов показалась стена с проёмом… дальше – тоннель… Теплело, и сонный Уáскар сбросил с плеч шубу… Выезд взял влево, в новый грот, под уклон. Ускорились… Час спустя перешли на шаг, и Батаки промолвил: «Всё, Ниатуки…»
На потолке – сплошь лохмы, яркие и густые. Войско гасило чадные факелы… Появился тупик в стене. Рýми вышел вперёд стучать. За скользнувшей плитой спросили:
– Кто там?
– Великий!
Блок плавно сдвинулся, и открылся тоннель со стражею и с людьми вдали… Чкау-о близ Батаки, чтобы не слышал Макс, прогнусил:
– В Царство Красных Песков валяй. Забирай свою модницу… – жрец снял с женщины шубу, – да отправляйся. Выделят хижину… И – молчание! – Чкау-о погрозил жезлóм.
А кортеж, устремясь вперёд, вышел в правильный, циклопический зал-объём на проспект, ведший к блёклому и далёкому свету, схожему с шаром.
6
Всюду кварталы, низкие, плосковерхие и обшарпаны… Очень сумрачно… Толпы в шапочках, в робах серого цвета падают в ноги… Далее к свету, – тусклому шару, – всё двухэтажное, побогаче, публика ярче: в красных одеждах, в шапочках и в добротных сандалиях. Люд выкрикивал:
– Инка!! Царствуй, владыка!
Длинный проспект, коим плыл кортеж, влился в набережную вдоль речки либо канала и – в мост из бронзы, что вёл на круглую площадь-остров в маленьких зáмках. Цвет, формы, окна их различались. Призмы, цилиндры, конусы, сферы и пирамиды были зелёные, полихромные, голубые и красные. В центре высился главный дом – двухэтажный куб золота при колоннах. Идол у входа. Окна – за шторами. Плосковерхую, с балюстрадою, крышу увенчивал шпиль под «солнцем», маленьким, блёклым. Выше был копотный потолок от зала… Близ зáмков – женщины и мужчины, все в белых робах, в ярких сандалиях на платформах, уши под дисками серебра в смарагдах.
Поезд достиг моста. Взвыли дудки, грохнули бубны; знать вмиг ссутулилась.
Войско замерло. Бородатые, опустив паланкин с носилками, сбились в кучу и припустили прочь на проспект и из зала.
С охами вставши, Уáскар притопнул в плиты гранита (либо базальта) зáмковой площади и сказал Максу в комканном по обычаю стиле:
– Мда… в наш Дворец?
Макс понял и согласился. Знать окружила их. Чкау-о поднял руку. Музыка стихла. Сразу от белых роб отделилась одна, претолстая и с блудливыми глазками, поклонилась.
– Как путь владыки? Внял Солнце просьбам Инки Великого?
– Кýнти? Мда… мы… Устроилось. Наш Отец, как всегда… Свою плоть нам и… – Уáскар сделал жест, – Лучезарного, чтоб хранить, сберегать нас…
Знать подступила, глядя на Макса.
– Он… Луч… Волшебный… – путался старец. – Луч этот всякого… кто не хочет либо кто против… Мы, засим…
– Да продлится век Уáскара, щит которому Солнце в лике Посланника-Лучезарного! – провопил жрец в падении. Улеглись все гвардейцы, знать, музыканты. Дамы придерживали причёски.
С возгласом из Дворца вышел юноша в жёлтой робе, в жёлтой же шапочке с жёлто-красной махрой к виску, также с солнцами на ушах из золота. Миновав жреца, он брёл к старцу, громко взывая:
– Царствуй, Великий!
Он заступил жрецу его жёлтую длиннополую робу. Тот, собрав ткань в кулак, её вырвал и встал, гнуся:
– Принц Аминка… Приветствую…
Встали прочие.
– Ездил… Выпросил у богов… мда, солнечной плоти, – выложил Уáскар. – Будут довольны… Пир начнём…
– Что за вáръ13? – заприметил принц Макса.
Уáскар, смутившись, свесил свой сизый нос. – Он Посланник.
Юноша свистнул.
Двинулись во дворец со шпилем: Инка с «Посланником» впереди, все сзади.
– Вождь Соримоа, – бросил принц не понять кому, – Унка что же, в лесу?
– В лесу, принц.
– Унка скучает?
– Да.
Знать шепталась. Принц лишь вздыхал.
Жрец, видел Макс, с чёрным круглым мешком в руке повернул вскоре к чёрному одинокому зáмку.
С площади все вошли во Дворец. Сплошь – золото. Светоносные шарики в вазе нутрь освещали. Ряд дверей – по стене. На второй этаж – лестница. Потолки очень низкие.
Старец стал. – Утомились. Мёртвый Лес и Ущелье, мда… Уходите.
Все затолкались прочь.
– Стой, Наáпу! – Уáскар опомнился.
Длинный мрачный тип замер.
– Я долго ездил… Ты… Здесь порядок?
