Чтобы прочитать полуторачасовую лекцию, мне приходится «перелопатить» 120—150 страниц печатного текста из разных источников, на подготовку одной лекции у меня уходит около 8 часов чистого времени. В результате, получается лекция объемом около 15 страниц. После прослушивания лекции у студентов остается в тетрадях 4—5 страничек рукописного текста. А на экзамене студенты «выдают» уже… полстранички.
Технология «у них»
Работая в ИНЯЗА, у меня имеется возможность иногда вместе со студентами слушать курсы западных преподавателей и специалистов.
На первом этапе работы преподаватели экономических дисциплин выдают каждому студенту объем литературы иногда до 80 страниц, который студенты должны проработать к следующему занятию. А на занятии со студентами уточняются основные положения изученного самостоятельно материала, или решаются задачи на его закрепление. При этом обязательно выдается новый материала для работы с ним дома.
После сравнения методов обучения, я пришел к печальному выводу, что мы первыми запустили космический аппарат с человеком на борту скорее вопреки нашей системе образования.
Как-то, один директор спросил меня, если в России нет технологии, то как объяснить что у нас столько достижений в самых разных сферах? Я подумал про себя, что действительно мы всех обгоняем, когда что-то делаем в одном экземпляре. Один – это опытный образец, а два – это уже технология. У нас, пока, все в одном экземпляре…
Третий сон Веры Павловны
И снится Вере Павловне сон. Что идет в правительстве совещание, И на этом совещании решается вопрос – «Что делать?» И решают правители, что нужно делать то, что мы умеем делать, и поддерживать это. Совещаются правители и догадываются вдруг, что умеем мы делать… кино. То самое кино, что у нас в таком загоне. А «не умеем делать» … нефть, при добыче которой столько всего разрушается и загрязняется. И приходит на совещание правительства сам Борис Николаевич и, послушав правителей, говорит им: «Умные, оказывается, у меня помощники. И вообще, понимаешь, не пора ли разобраться, в чем России быть первой, а где пусть и другие впереди окажутся. Нехай работает на русский люд закон разделения труда, в данном случае на международном уровне, воспетый классиками марксизма, тьфу ты, классиками политэкономии – Адамом Смитом и Давидом Рикардо». На том и порешили – выделять средства там, где у нас действительно есть шанс победить на мировом рынке.
Сон в руку, Вера Павловна! Действительно, кино мы не просто умеем делать, а есть много факторов, имеющих стратегическое значение по мнению известного специалиста Майкла Портера, способствующих тому, чтобы кино у нас стало конкурентоспособным:
– и потребитель-то у нас привередливый, не будет смотреть халтуру;
– и специалистов для постановки киношедевров у нас готовят не «тяп-ляп», многие из них прошли театральную школу;
– и конкуренция на нашем рынке высокая – есть с кем соревноваться – американцы захватили весь рынок;
– и, к удивлению, даже система кинотеатров до сих пор сохранилась.
В чем же дело? Почему нет баснословных прибылей? Задремала снова Вера Павловна и вот что узнала в конце третьего сна:
«Пришли к выводу Члены правительства, что для продвижения российского кино не спонсоры западные нужны, а маломальская поддержка российской киноиндустрии со стороны государства – если пригласить наших же, недавно оперившихся консультантов по стратегическому маркетингу, они „раскрутят“ русское кино так, что от американцев одни перья останутся.»
Что делать не надо
Последний сон Веры Павловны
И снится Вере Павловне четвертый сон. Что приходит к ней Директор и спрашивает: «А что мне делать не следует?» А Вера Павловна отвечает: «Если я скажу, от этого ничего не изменится. Скажи сам, что делать не надо.» И отвечает Директор: «Думаю, что не следует мне заниматься сразу многими вещами, а следует сосредоточиться на чем-то одном. Да так сосредоточиться, чтобы это дело выходило лучше, чем у других». «А чем ты занимаешься?» – спрашивает Вера Павловна. «Наша фабрика мебель делает. Да все торопимся. Делаем как при плановом хозяйстве – дерево используем сырое, у покупателей наша мебель трещит со временем. В мягкой мебели используем поролон, который проминается через год, а даем мы гарантию как раз на этот год. Все что произвели стараемся сбыть, не думая о том, чтобы покупатель снова к нам пришел. А те, кто сырье нам поставляет, работает еще хуже нас. Вот вместе и тонем.»«А как же „новые русские“?» – спрашивает Вера Павловна. «Да какие они „новые“, это про них журналисты напридумывали, что они новые. На самом деле они все старые, в том смысле, что это ребята с моей фабрики. Кто из них производством мебели занялся, те такую же халтуру делают, что и я. А кто иностранное продает, так те такие же продавцы, как я производитель. Ведь вежливое обращение продавцов, что у них в магазинах работают, это еще не есть качественная продажа. Продавать учиться надо. Им пока все с рук, так как у них конкуренты вроде них самих – необученные. Мне же тяжелее, мои конкуренты – итальянские да немецкие производители, не нашим чета. А мы все ждем, что может как-то „рассосется“, как раньше было, ну, например, с той же госприемкой. … Половину народа с фабрики ушло, видать уже не рассосется.»Вера Павловна улыбнулась и… проснулась.
Правительство у нас замечательное, молодое, да энергичное. Того и гляди, всех нас работать заставит. И думающее главное. Все думает, а что нам делать? А что, если бы силы нашего правительства действительно направить на решение другой – противоположной задачи. Пускай подумают, а что нам следует… не делать? Ведь если, по большому счету, разобраться, что нам делать не надо, то может на самом деле ясность наступит – то что останется, то и делать. «Эх, кабы мне в правительство, да подсказать им, что не туды движемся». Например, не надо было пересаживать чиновников на российские машины. Ух ты, сколько времени появится у молодого вице-премьера в этом случае, поскольку меньше внимания придется уделять этой неразрешимой проблеме. Глядишь, и об образовании вспомнят – одной из прибыльных сфер 21 века (это по оценкам Римского Клуба). А то, может, придет понимание, что сильно пьющий русский человек – это не источник дохода государства, а реальное уменьшение валового внутреннего продукта.
Я спрашивал у немцев, французов, американцев, англичан: австрийцев и даже у японцев – с чем ассоциируется у них Россия? Все отвечали одно и тоже – с пьянством, не с русской водкой, а именно с пьянством.
А если мы перестанем пить, то ЧТО НАМ ОСТАНЕТСЯ ДЕЛАТЬ? – УЧИТЬСЯ.
Любозн. гендир. – Что-то я не очень понял? У нас же уже более 20 лет учат тому же менеджменту, разве не успешно?
Автор – Вполне успешно. Управленческое образование в нашей стране – это нормальный бизнес. И как положено бизнесу, он имеет своей целью получение прибыли (ну, или соблюдение бюджета, если мы говорим про обучение за государственный счет). Точка. На развитии страны это, по моим наблюдениям, пока никак не отразилось. А вот «почему?» – об этом мы поговорим в главе, которая называется «Пять «почему?»
3. С чего начать?
Маркетинг Церкви
Итак, пункт номер один…
Маркетинг Церкви
Где бы найти в России реальный пример, когда организация, пользуясь современной теорией маркетинга, достигла невиданных результатов или хотя бы смогла успешно функционировать длительная время.
Все чаще с самых разных трибун приходится слышать, что ответ на вопрос «С чего начать?» лежит в возвращении к Богу.
Поставим вопрос уже — с чего следует начать предпринимателю, если он намерен поставить у себя современную систему маркетинга.
Я предлагаю начать с изучения опыта… Церкви, «спрос» на услуги которой не уменьшается в течение многих сотен лет. Говорят, что религия заботится о нашей душе. А душой у нас занимается еще и психология. Может быть разгадка лежит в психологических особенностях человеческого поведения?
Посмотрим более внимательно на этот опыт тысячилетий
Марксизм и религия
До недавних пор считалось, что ошибки могут быть у кого угодно, но только не у Маркса или Ленина. Фактически и марксистское и ленинское учения канонизировали. Именно в этом, как мне кажется, близость православия и «социалистических идей», которые продолжают проповедовать сторонники Зюганова.
