Он улыбается мне, но это та же улыбка, что и у королевы, лишенная всякой теплоты.
— Эм, не уверена, что хочу дальше играть, — шепчу я.
Несколько человек смеется, но многие другие отводят глаза.
Либби делает шаг вперед, протрезвев.
— Эй, смотрите, ей не нравится… — гоблины сжимаются вокруг нее. — Послушайте, я не трону вас. Уйдите с дороги.
Они не двинулись.
— Либби, — продолжаю я, мой голос слегка дрожит, — Либби, я бы хотела пойти домой прямо сейчас…
— Вы слышали ее, — говорит Либби, отталкивая копья. — Дайте ей…
Меня тащат в центр.
— Сефи! — кричит Либби. Она пинает одного гоблина в голень, вырывая у него копье и одним плавным движением сметая несколько других, но двое вышибал хватают ее за руки, прижимая их к спине. — Отпустите! Отпустите меня и ее.
Она продолжает бороться, но даже ей не сравниться с их силой и количеством. Ее глаза широко раскрыты, и, думаю, она так же, как и я, понимает, что со всем этим что-то очень, очень неладно.
Нас накачали наркотиками и втянули в какой-то изощренный культ?
Или… или я действительно вижу то, что, как мне кажется, я вижу?
— Дворы Благих, мы собрались здесь в Самайн, чтобы отдать дань уважения нашему Неблагому Двору, предложить им дар в обмен на еще один год мира, — пропевает королева. — Король Валериан, ты принимаешь нашу жертву?
Жертву. Это слово стучит в моей груди, как барабан.
— Принимаю, — произносит он торжественно.
— Превосходно. Лорд Арес, вы не возражаете?
Где-то во мне восстает дочь профессора литературы. Арес? Как греческий бог войны?
Я бы подумала об этом больше — о странности пересечения, о фэйри, слившихся с греческой мифологией, — но мой разум захвачен словами королевы.
Жертва.
Меня дергают, ставя перед широкоплечим мужчиной с мечом, и я думаю, что сопротивляюсь, но не могу быть уверена. Мне кажется, могла даже закричать или заплакать. Думаю, Либби тоже.
— Пожалуйста, — шепчу я, — я опаздываю домой. Мой отец будет искать меня…
Очередной смех, громче, чем раньше.
Они собираются убить меня?
— Довольно, — произносит мрачный, холодный голос. — Боюсь, я могу предъявить право на эту жертву.
Парень, укравший поцелуй, прорезал толпу, нервные взгляды заметались по комнате, словно это предъявление права было хуже, чем человек с огромным мечом.
— О, милый, нет, — говорит сильно накрашенный человек за одним из столиков, мужчина или женщина, не могу точно сказать. — Смерть для бедняжки будет милосерднее.
Я стараюсь не дрожать. Что, черт возьми, происходит?
— Лорд Аид, — ледяным тоном произносит королева, — какое право вв можете предъявить?
Аид. История с Аресом явно не было совпадением.
— Она выпила мое вино, — говорит он, и но его щеках появляется ухмылка. — Любой смертный, выпившая мое вино, по праву принадлежит мне в течение семи месяцев. Вы это знаете.
— Но я не… — я затыкаюсь. Поцелуй. Вкус граната. — Это не считается! Ты заставил меня…
— Правило есть правило, — говорит он.
— Правило есть правило, — признает королева, ее челюсть напряжена. — Но мы уже выбрали ее…
— Осмелюсь предположить, что Лорда Валериана сможет соблазнить другая… — он шагает вперед, и на одну ужасную секунду мне кажется, что он собирается схватить Либби, но вместо этого он вытаскивает мужчину в шелковой рубашке и бросает его к ногам того, кого они назвали Аресом. Мужчина дрожит, но глава остекленевшие и расфокусированные.
— Кровь есть кровь, — говорит Аид. — Вас это удовлетворит, Король Валериан?
— Удовлетворит.
— Хорошо.
Он вытаскивает меч из ножен Ареса. Это огромное золотое лезвие, похожее на топор и отполированное до зеркального блеска. Мужчина вздрагивает, ловя свое отражение.
— Пожалуйста, — говорит он. — У меня есть…
Аид не останавливается, не разговаривает, не говорит ничего. Он отводит оружие назад и одним ударом пронзает человека насквозь. Когда он выдергивает лезвие, раздается тошнотворное бульканье. Пространство заполняет запах крови, и я опускаюсь на пол.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это не было инсценировкой
Этот человек мертв.
Я только что увидела, как кто-то умирает.
Меня охватывает холод, тело больше не кажется своим. Я не понимаю, что только что видела. Я попала в сети какого-то кошмара, такого же темного и густого, как кровь на мраморном полу.
Аид, смеясь, возвращает меч Аресу. Мужчина постарше не выглядит счастливым.
— Не унывай, брат, — говорит он, — в мире еще много людей, которых можно убить.
— Лорд Аид, — произносит королева твердым голосом, — это совершенно неуместно.
— Но это делает все интересней, не так ли, Моя Королева? Вы принесли свою жертву, мир может продолжаться, и у меня есть маленький сувенир, который я хочу забрать домой, — он тянет меня за локоть. — Вставай, смертная. Пойдем отсюда.
— Эм-м, Лорд Аид? — заговаривает женоподобная особа рядом с фуршетным столом. — Не могли бы вы, пожалуйста, не разрушать ее? Крики, что издавала последняя смертная… — они содрогаются. — Знаю, она всего лишь человек, но… это отвратительно.
Я не могу пошевелиться, но когда он поднимает меня на ноги, нахожу в себе силы бороться. Либби тоже.
— Сефи! Сефи! Отпусти ее, или, клянусь Богом, я…
Аид щелкает пальцами, и кто-то приставляет к горлу Либби нож. Он наклоняется и шипит мне на ухо
— Если не пойдешь спокойно, она умрет. Идем со мной, и вы обе останетесь живыми.
Я перестаю сопротивляться. Разум ускользает. Всякое чувство покидает меня. Воздух пропитался медным запахом крови, мир перевернулся с ног на голову.
И я присоединяюсь к нему, погружаясь в глубокое забвение.
Глава 3
Я не знаю, как долго была без сознания, но просыпаюсь в темноте под шелковыми простынями. Всю комнату заволокло покровом черноты, более плотным, чем ночь. Я могу различить лишь слабые очертания кровати, мебель… и человека на слуде рядом со мной.
Я вскрикиваю, падая с матраса и увлекая простыми за собой. Я все еще в своей одежде. Ботинки сняты, шаль исчезла. Но все остальное там, где и должно быть. Если он планировал сделать со мной что-то, то еще не сделал.
Тысячи темных мыслей терзают меня. Я хочу закричать, но горло перехватило. Обретаю дар речи только в тот момент, когда изнутри поднимается волна тошноты.
— Меня сейчас стошнит, — выдыхаю я.
— Здесь есть ванная…
Пытаюсь ухватить у темноте за что-нибудь, и пальцы натыкаются на прохладный круглый предмет рядом с кроватью. Я выплескиваю в него все содержимое своего желудка.
— Или эта бесценная ваза династии Мин, конечно.
Пальцы дрожат на керамической губе, холод леденит вены. Я жду, что последует дальше, но с телом ничего не происходит.
Что-то прижимается к моему рту.
— Выпей
Я знаю, что не должна, но хочу пить и напугана, и, честно говоря, какая разница?
Я проглатываю все залпом. Это не вино. Что-то теплое, покалывающее и сладкое, как горячий шоколад или расплавленное серебро.
Мое дыхание замедляется.
— Прости меня, — говорит мой похититель, отступая от меня, — оказывается, есть несколько способов наблюдать за спящей незнакомкой, которые были бы не так жутки. Я не хотел тебя напугать.
Если не хочешь пугать людей, наверное, не стоит их похищать! Но я не нахожу в себе сил сказать это. Вместо этого выходит жалкое:
— Кто… кто ты?
— Разве ты не слышала? — он вытягивает руки, скрещивая ноги и откидываясь на спинку стула. — Я — Аид.
Я сглатываю, сердце бешено колотится. Он же не может быть тем Аидом, верно?
— Что ты?
Нелепый вопрос. Никогда не думала, что придется кого-то об этом спрашивать. Но после увиденного сегодня, не знаю, чему верить и кто есть кто на самом деле.
Аид делает паузу.
— Насколько ты знакома с Древней Грецией?
