Она ударяет его кулаком в грудь, молния пронизывает его тело. Он кричит, все его тело содрогается, как у наэлектризованного паука. Он сгибается пополам, кашляя и хватаясь за грудь. Он в ужасе протягивает руки.
Он все еще монстр.
— Нет, — говорит он, — нет, пожалуйста, это не то, чего я хотел…
— Ты просил человечности, — сказала она, — красивое тело не было частью сделки. Ты познаешь, каково это — быть человеком, Харон. Страдать. Быть слабым, тщеславным, боязливым… и всегда помнить, что сам просил этого.
Огромное пространство заполняет его вой — достойная иллюстрация того, что я чувствую внутри.
Эпилог
Аид исчез.
Я не сказала ему, что люблю его.
Но он знал. Знал ведь?
В той пещере, я сказала ему? Дала понять, что не виню его? Сказала, что мне жаль?
Нет, нет, я позволила ему говорить. Позволила ему потратить наше время, говоря мне, как он меня любит, когда я уже знала, когда он был тем, кого нужно было убедить, кто заслуживал знать…
— Сефи, — говорит Эметрия, — мы прибыли.
Мы выходим из лодки перед дворцовыми воротами. Охотники Артемиды приветствуют нас вместе с Ирмой, несколькими нимфами и пикси, другими созданиями, которых я не знаю. Псы тоже там, они хромают вперед, чтобы поприветствовать меня. Все трое утыкаются головами мне в шею, когда я наклоняюсь, чтобы обнять их.
Я кладу руку на их раненную лапу, из меня струится сила. Я представляю себе мышцы и кости под их кожей и думаю о вязании, о том, как ткани соединяются вместе.
Я исправлю кое-что сегодня, обещаю я. Одну маленькую, незначительную вещь.
Мои пальцы излучают тепло и свет, а псы тявкают от восторга.
Это не сила Аида. Это мне досталось от моей матери.
Я снова встаю, толпа смотрит на меня, и у меня уходит всего секунда, чтобы посмотреть им в ответ, чтобы осознать, что происходит.
— Ты возглавляешь восстание, — понимаю я.
Эметрия кивает.
— Да.
— Против Зеры.
— Да.
— Аид знал?
Эметрия смотрит вниз.
— Почему вы не…
— Потому, что мы никогда не были уверены, кому он предан, — перебивает Артемида. — Он почти не скрывал своих чувств к матери, но она все еще оставалась его матерью, и он был юн. Всегда была шанс, что он использует нас, чтобы примириться с ней. И кроме того, он действительно хорошо постарался в последние годы, изображая из себя злодея. Можешь ли ты винить нас?
Да. Уверенно. Но не больше, чем могу винить себя.
Я открываю двери. И тут мне приходит в голову, что больше никто, кроме Аида, не должен мочь открывать их, но я всегда могла. Он дал мне эту силу задолго до того, как отметил меня, задолго до всего остального.
Аид.
Теперь я правящий Аид.
Это имя наполняет меня ужасом. Оно не мое, оно принадлежит ему, я не хочу этого, заберите его!
— Я так понимаю, ты хочешь использовать это место в качестве своего прибежища, теперь, когда ты публично заявила о своей преданности? — говорю я Эметрии, когда мы переступаем порог.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Если ты не возражаешь.
— Не возражаю, — говорю я, направляясь к тронному залу. — Можешь делать с этим местом все, что захочешь. Можешь просить меня о чем угодно, делать со мной все, что угодно. Но у меня есть условие.
Эметрия сглатывает.
— Да?
— Когда мы соберем достаточно большие силы, я снова открою печать и отправлюсь в Тартар, чтобы вытащить его оттуда.
— Сефи, мы даже не знаем… С появлением твоих способностей он почти наверняка…
— Луливер жив, — говорю я ей. — Он провалился в Ад, в самую глубокую яму. Мир лишь думает, что он мертв, но это не так.
— Сеф…
Я закатываю рукав. Метка Аид виднеется на моем запястье, она она сформирована лишь наполовину. Наполовину серебристая, наполовину черная.
Потому что сила не полностью моя. Я разделяю ее.
По лицу Эметрии пробегает незаметная дрожь облегчения. Аполлон тоже выглядит облегченным, и Ирма. Даже у Артемиды плечи расслабляются, совсем немного.
— Он жив, — говорю я более решительно, — и я хочу, чтобы вы помогли ему вернуться.
Эметрия склоняет голову.
— Все, что угодно, — говорит она. — Я сделаю все.
Псы толкаются в мои руки. Я оглядываюсь и вижу зал, полный людей. Двор. Восставшие против Зеры, против всего, что она еще запланирует. Хотелось бы мне сказать им несколько трогательных слов, но у меня их нет. И кроме того, лидер — Эметрия. Не я. Я буду номинальным лидером, если они этого хотят. Я стану всем, чем они захотят, пока они помогают мне.
Я подхожу к помосту, к трону из костей. Когда я касаюсь его, черные виноградные лозы переплетаются с узором, образуя шипы и розы. Я провожу пальцами по своей броне и превращаю ее в мантию. На моей голове появляется корона.
Я не хочу ее. Не хочу ничего из этого. Я просто хочу его. Сам масштаб потери скрывается за волной шока, и в любую минуту эта волна может разбиться. В любую минуту я могу осознать, что произошло.
Но не сейчас.
Я опускаюсь на трон, стараясь не думать о том, где он.
— Да здравствует Королева Ада, — сказала Артемида, склоняясь передо мной.
Я закрываю глаза, прогоняя слезы, заставляя их подождать еще немного.
Я иду, Луливер. Я иду. Только держись. Я верну тебя обратно.
Чего бы это ни стоило.
Продолжение по подписке в группе BookBook vk.
