Два месяца Дрыгина допрашивала контрразведка, шла проверка по всем каналам… Через два месяца ему вернули погоны и отправили на передовую…
«Кадры решают все»
Эта сталинская формулировка была для Дрыгина ключевой на протяжении всей вологодской командировки. Один из бывших партработников стал свидетелем телефонного разговора Анатолия Семеновича с молодым секретарем из Кириллова. Было это в начале шестидесятых.
– Все хоть там тебя слушаются? – спрашивал он, видимо, уже имея какую-то информацию с места.
– Да есть тут один председатель колхоза неуправляемый. Не слушается. Спорит и возражает до тошноты.
– Так вот! – зарокотало в трубке. – Если он плохо работает, собери бюро и сними с работы. За неделю сними. Но если он хорошо работает, то собери бюро, собери актив и поезжайте все к нему учиться. И учитесь, да спасибо говорите за учебу.
…Сидим у костра в лесу под Тотьмой с лесником Павлом Шаровым. Случайная встреча. Напились чаю. И почему-то разговор коснулся Дрыгина. И вот это случайный встречный такую историю выдает:
– После окончания Молочного института меня назначили директором Тотемского маслозавода, – мой собеседник угли прутиком мешает в кострище. – Маслобойки размещались в обычных крестьянских избах. Тем не менее, масло получали высокого качества. Но как вывезти его? Район огромный, дорог нет. И тут из Великого Устюга проездом побывал у нас начальник областного управления молочной промышленности Иван Петрович Толмачев. Поглядел он на наше хозяйство, пожал мне руку и заявил при всем коллективе, что из первой же пришедшей в область партии вездеходов Зил-157, одну машину он направит к нам в Тотьму.
Мы обрадовались, ждем. Но вот приходит разнарядка, а Тотьмы там нет. Я звоню Ивану Петровичу:
– Может ошибка какая закралась?
– Нет, никакой ошибки! Вам дадим машину в следующей партии.
А когда эта партия будет, Бог ее знает… А у нас продукция тоннами пропадает…
Я парень настырный был. Обидно стало. Лечу самолетом в Вологду – и к Толмачеву. Он меня из кабинета выгнал: «Не будет вам машины». Вышел я на улицу: куда идти, кому жаловаться? А перед глазами вывеска: «Обком партии». И решился я на обман. Захожу в вестибюль и… к милиционеру. Вот, говорю, прибыл на прием, вчера из райкома позвонили, говорят – должен быть у первого секретаря обкома в одиннадцать. Вот моя командировка, вот паспорт. Милиционера прошел, попал в приемную, ту же историю излагаю.
– Да нет, – говорят, – Вас в списке приглашенных.
Я скандалить начинаю, чтобы погромче было.
– Что вы думаете, – напираю, – я сам, что ли, это выдумал? Что мне, делать больше нечего?
– Доложите, – кричу, – первому секретарю. В общем, добился я приема. Кабинет большой, столы буквой «Т». Выходит мне навстречу огромный мужчина, глазами меня сверлит.
– Что это Вы, молодой человек, меня добиваетесь, скандалите в приемной, хотя никто Вас не приглашал?
Я ему все, как есть, выложил. Простите, говорю, за обман, но этот вопрос только Вы можете решить…
– Да, – покачал он головой. – Вот есть у нас еще такие областные руководители. Ездят, обещают, руки жмут, а потом ничего не делают! Сколько, -спрашивает, -тебе, сынок, лет?
– Двадцать четыре…
– И уже директор? А что? Правильно! Вот таких молодых, энергичных и нужно на руководящие должности ставить! Тут он снимает трубку:
– Товарищ Толмачев! – голос, что из бочки гудит. – Слушайте меня внимательно. Из приходящей партии вездеходов две машины направьте в Тотьму. Не одну, а две! Тот, слышу, начинает что-то блеять.
– Вы меня поняли! Я проверю. Все!
Обернулся ко мне: – Вот тебе мой номер телефона. Если опять обманут, звони мне!…
Звонить ему не пришлось. Уже тогда Дрыгина никто не смел ослушаться. Действительно, правил он круто. Рассказывают, однажды в кабинете первого секретаря Вашкинского райкома партии раздался ранним утром звонок из обкома. Первый секретарь был в отпуске, и на его месте находился второй.
– Как там у тебя с заготовкой кормов?
– Анатолий Семенович? Одну минуту, только возьму сводку.
– Не надо! Вы уже не секретарь!
По мнению Дрыгина, секретарь райкома настолько обязан владеть обстановкой, что подними его ночью с кровати, он должен без запинки ответить – какие в районе надои, сколько заготовлено сена, силоса, сенажа…
Своего преемника Валентина Александровича Купцова Дрыгин приметил еще в 60-годах. Простой сельский парень из деревни Миндюкино после армии трудился грузчиком на металлургическом комбинате. Из Воркуты приходили вагоны с углем, смерзшимся дорогой в монолит. И нужно было отбойным молотком вновь вырубать его. Работа – тяжелей не придумаешь. У Валентина отец, деревенский портной, ставший со временем председателем колхоза, незадолго до своей смерти увидев, как раздевается сын, заплакал. Все тело его было сплошным синяком от отбойного молотка. Но тут же отец и признался:
– За тебя, Валька, я не боюсь. Ты любую дорогу осилишь.
В 1974 году, когда Купцов работал уже вторым секретарем Череповецкого горкома партии, его присмотрели для работы в аппарате ЦК. Присмотрели-то, видимо, задолго до этого. Еще вовремя чехословацкого кризиса. Купцов был в то время в Чехословакии в качестве посланца череповецких металлургов. Тогда братские страны любили делиться опытом. И, стало быть, он сумел в этой критической ситуации достойно проявить себя…
И вот приглашение на работу в ЦК. Но в Москву Купцову не хотелось. Здесь, на Вологодчине, жизнь кипела ключом: строились и расширялись металлургический комбинат, аммофос, азотно-туковый, подшипниковый, оптико-механический заводы… В деревнях росли птицефабрики и животноводческие комплексы, прокладывались дороги в самые глухие углы…
Не любил Дрыгин отпускать на сторону кадры. Даже в Москву. Он воспитывал у своего окружения чувство особого вологодского патриотизма. Вот и для Купцова Вологодчина оказалась выше карьерных интересов. Перед отъездом в Москву Купцов зашел к Дрыгину.
– Чего не веселый? – спросил Дрыгин.
– Не хочу я в Москву.
– Верю, – поддержал Дрыгин. – Чего там в кабинетах штаны протирать? А у нас вон какие стройки развернуты. И в городе, и в селе. Работать надо. Ты, парень, вот чего сделай. Когда у тебя уже не будет аргументов отказываться, ты скажи просто, что не хочешь работать в ЦК. Так и скажи! А мы тебя здесь в обиду не дадим.
И вот полуторачасовой разговор в Москве с Долгих и Ястребовым. Решены вопросы по квартире, зарплате, определен круг задач… И вдруг это, ошарашившее больших партийных боссов, признание:
– Я не хочу работать в аппарате ЦК!
Несколько минут в кабинете стояла зловещая тишина. Наконец, Долгих с металлом в голосе проговорил:
– Нам не нужны люди, которые не хотят работать в аппарате ЦК!
Купцов рассказывал, что его после этой встречи, наверное, час бил озноб… Но явных последствий этого возмутительного с партийной позиции поведения в отношении Купцова не последовало. Видимо, Дрыгин сумел там в Москве снять напряжение… Да и перед коллегами своими, а с Ястребовым они были большими друзьями, мог погордиться: «Вот, мол, у меня какие верные и надежные ребята работают!»
Пройдет много лет, и выходец из вологодской деревни Миндюкино Валентин Купцов не страшась, встанет на защиту коммунистической партии в Конституционном суде. И сумеет отстоять ее.
…Рассказывают, что Брежнева он, Дрыгин, Леней называл. Вполне вероятно, что между ними были такие вот товарищеские отношения. Но и то верно, что шапки Анатолий Семенович ни перед кем не ломал, ни перед кем не преклонялся, а упорно гнул свою линию.
Его считали руководителем жестким, авторитарным. Однажды во время заседания бюро обкома один из чиновников воспротивился назначению на ответственную и тяжелую должность. Дрыгин среагировал мгновенно:
– Есть предложение исключить этого товарища из партии, снять с работы и впредь никаких должностей ему не предлагать.
Проголосовали единогласно. Кто мог воспротивиться воле Дрыгина? Но обиженный чиновник не смог сдержаться.
– Я жаловаться буду! -воскликнул он.
– Жалуйся, – равнодушно уже отвечал Дрыгин. И добавил насмешливо: – Фиделю Кастро…
– Да, он был жестким руководителем, – подтверждает Валентин Александрович Купцов, – но справедливым. И он сумел подобрать по всей области такие кадры и в партийных, и советских органах, которые работали творчески, вдохновенно или по крайней мере ответственно, что позволило уже к середине семидесятых годов вывести область из отстающих в передовые…
Один из руководителей районного партийного звена вспоминает, как поехали они группой на южный курорт в пансионат ЦК КПСС. Понятное дело, расслабились. По паре раз в ресторан сходили, вино, шашлыки… Деньги улетучились быстро.
