Рыцарь чувствовал, что этот отчаянный незнакомец симпатичен ему. Он вспомнил девушку, которая чуть не погибла в провале только из-за того, что не смогла побороть в себе желание завладеть Граалем. Скольких людей погубила гордыня – гордыня владеть святыней, быть единственным хранителем реликвии. К удивлению Галахада, добровольного затворника этого священного места, его мысли перескочили с философской направленности на совершенно иную и далеко не богоугодную тему.
– Несомненно, красивая девушка. Впрочем, она была не права, когда обиделась на этого славного юношу, спасшего её от падения в яму. Господи, сколько веков я не видел женского лица? – подсчитав в уме примерный срок своего пребывания в храме, он ужаснулся. – Боже! Прошло почти десять веков! Это же целая вечность… вечность моего одиночества.
Испугавшись собственных мыслей, или того, что они станут известны Всевышнему, Галахад поспешил заменить последнюю фразу на более мягкую формулировку.
– …Моего одинокого, добровольного служения богу, добытого в честном соперничестве с лучшими рыцарями мира. Ведь я единственный, кто удостоился права – служить Господу!
Проведя, таким образом, полное самоуспокоение и очищение своих помыслов, рыцарь пришёл к заключению, что его одиночество не было заточением. Оно несло в себе высший смысл существования и жизни любого человека – служить богу всецело.
Успокоившись, он подошёл к краю образовавшегося в храме провала. Из его глубины едва доносились слабые звуки бурлящей лавы, находящейся под достаточно прочной толщей земли, что даже жар, который должен был заполнить весь храм, покинь Грааль стены храма, не мог пройти всей её спасительной мощи.
Встав на самый край весьма внушительной ямы, Галахад отыскал то место, где на не большом выступе лежал Грааль. Опустившись на уступ провала, хранитель надёжно взялся за лежащую рядом статую и, осторожно ступив на выступ, поднял Чашу. Как только святыня оказалась в его ладони, он поспешил покинуть опасное место. Впрочем, говорить о спешности человека, прожившего почти десять веков, можно, но, весьма относительно. Скорее, речь идёт, исключительно, о его желании покинуть это место как можно быстрее.
Миновав выход из зала храма, Галахад направился к огромной скульптуре лежачего льва, поджавшего к груди левую лапу, готовую нанести смертельный удар любому, кто осмелится не исполнить заветного ритуала. Однако внимание рыцаря привлёк не каменный лев, а человек, распластавшийся справа от выхода из зала храма. Тело находилось в довольно странной, какой-то не естественной позе.
Медленно приблизившись к лежащему, Галахад ощутил тревогу, что человек мёртв. Стоило ему повернуть бездвижное тело, как он увидел размозжённую голову пришельца. Рыцарь повернулся в сторону каменного льва и его огромной прижатой лапы, чтобы внимательнее рассмотреть её. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – худшее предположение оправдалось, на лапе каменного зверя отчётливо виднелось кровавое пятно.
– Всё ясно – этот несчастный неосторожно приблизился к статуе льва, ничего не зная об испытании и ритуале.
Картина вырисовывалась весьма красочная и ужасная одновременно. Как только незнакомец переступил Последнюю Черту, виднеющуюся на глянце почти чёрного пола тонкой красной линией, лев ударил его поджатой лапой, раздробив череп своим смертоносным когтем.
Учитывая десятиметровую высоту хищного хранителя входа в келью Грааля, смерть наступила мгновенно. Это можно было бы предположить сразу. Тело лежало недалеко от выхода из зала, у самой стены, а это значит, что его отбросило от Последней Черты почти на двадцать шагов.
Галахад не мог обвинить бога в жестокости к пришельцу из мира людей. На протяжении долгих веков своего пребывания в храме Грааля рыцарь всякий раз, изо дня в день добросовестно исполнял заветный ритуал, когда намеревался войти в келью с источником вечной жизни и Граалем. Преступи он хоть единожды Последнюю Черту, не исполнив положенного, его ждала бы аналогичная участь.
– Всё справедливо…
Неожиданно, его осенила догадка, дающая надежду на успокоение его разума, который всё еще находился в смятении от увиденного.
– Как я сразу не догадался?! Это неверный – не христианин! Он хотел уничтожить святую Чашу!
Впрочем, подобное предположение не принесло ожидаемого покоя душе. Галахада охватило странное чувство, которое он никак не мог объяснить. Ощутив страшную усталость, неожиданно навалившуюся на него тяжёлой ношей переживаний, старец прислонился к стене, чтобы перевести дыхание и упорядочить свои мысли.
После недолгого раздумья он отчётливо понял, что тревожило его больше всего – страх, предчувствие непреодолимой, неведомой опасности. Нет, это не был страх от приближающегося врага. Галахад никогда не ведал этого постыдного для рыцаря чувства. Даже в самых кровавых сражениях и поединках с сильнейшими соперниками он сохранял спокойствие и хладнокровие.
Тем более, сейчас, когда храм был полуразрушен и замурован песком, после обрушения стен каньона, ему нечего и некого бояться – он был одинок и надёжно защищён от любых нежданных пришельцев из мира людей. Странно, даже осознавая это, рыцарь испытывал именно страх, в основе которого было беспокойство от возможной потери чего-то важного и священного для него.
Оглядевшись вокруг себя, Галахад вновь остановил взгляд на убитом, намереваясь внимательно осмотреть тело. Однако, словно забыв о нём, он, неожиданно для себя, развернулся и направился прочь от этого места, в сторону кельи, охраняемой суровым хищником. Вид человека с раздробленной головой вызвал у старца чувство брезгливости и отвращения.
– Больше девяти веков полного одиночества и всё это ради того, чтобы остаться здесь замурованным, да ещё и с убитым человеком…
Медленно передвигая непослушные от слабости и старости ноги, рыцарь остановился на полпути к Черте и вновь обернулся на убитого. Как водопад, на него нахлынули странные, страшные, богохульные и не богоугодные мысли.
– Зачем охранять храм, которого больше нет?.. Храм, к которому больше никто и никогда не сможет прийти, даже если очень захочет?!..Зачем? Зачем?! Зачем!!!..
Вдруг, долгожданная, мучающая его мысль проявилась и остановила его постыдное бегство. Галахад отчётливо вспомнил убитого, его бледную кожу, мало напоминающую смуглость тел неверных, которые ему довелось видеть в крестовом походе. Предельно быстрым шагом, на сколько позволяли его годы, рыцарь направился к погибшему, чтобы окончательно подтвердить или развеять свои подозрения.
– Остаётся надеяться, что это неверный.
От одного предположения, что это не так, по спине прошла волна холода. Рыцарь хорошо помнил условия достижения чаши Грааля. Они были известны всем рыцарям Круглого Стола, которые решились на поиски святыни. Одним из важнейших условий отбора лучшего из лучших, было отсутствие пролитой им крови христиан. Редкий воин мог соответствовать этому требованию в условия постоянных междоусобных войн, столкновений и турниров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
