Самир вытаскивает пальцы и снова усаживает меня к себе на колени. Я хочу возразить, но он тут же обрывает меня, резко приподнимая бедра, и его обнаженная кожа соприкасается с моей.
Я опускаю взгляд между своих бедер и вскрикиваю: — Вот черт!
Внутри меня все пульсирует от дикой потребности и вожделения, когда я вижу, что он наполовину спустил свои спортивные штаны по теплым, загорелым и мускулистым бедрам, которые покрыты редкими темными волосками.
Я с силой прикусываю нижнюю губу, почти до крови, потому что, черт побери, это происходит на самом деле. Мы оба обнажены по пояс, и я прерывисто вздыхаю, когда насаживаюсь на невероятно большой и твердый, как сталь, член. Может, я и не девственница, но я никогда еще не была такой наполненной, и это еще не все.
— О, трахни меня, Бекка, я знал, что у тебя будет умопомрачительная киска.
Ах! Я никогда не слышала, чтобы его голос звучал так глубоко и первобытно, как сейчас, и в моем мозгу происходит короткое замыкание, когда я пытаюсь сохранить его в памяти, чтобы воспроизвести позже, в случае, если я больше никогда его не услышу.
Мне нужно опуститься еще как минимум на пять дюймов, прежде чем моя задница коснется коленей Самира. Его член длиннее и толще, чем любой другой член или же фаллоимитатор, с которым я играла, но это не имеет значения. Я такая мокрая и возбужденная, что, когда он поднимает меня и опускает обратно, одновременно приподнимая бедра, чтобы прижаться к моей заднице, моя киска растягивается достаточно, чтобы принять его полностью.
Самир зажимает мне рот рукой, когда я кричу — стону — его имя.
— Плохая девочка, — рычит он и прикусывает мочку моего уха, заставляя меня снова положить голову ему на плечо.
Я заскулила, пытаясь покачивать бедрами, и он обхватывает меня рукой за талию, чтобы удержать на месте. Стон вырывается из моего горла, и он прижимает ладонь к моему рту, вынуждая меня тяжело дышать через нос, пока я борюсь с его хваткой, чтобы обхватить его бедрами и, надеюсь, заставить снова войти в меня.
Мне нужно, чтобы он трахал меня до тех пор, пока я не кончу на самый толстый и красивый член, который у меня когда-либо был.
Самир сгибает бедра, его член ощущается горячим и пульсирующим внутри меня, но больше он не двигается. Слеза сексуального разочарования скатывается по моей щеке на его ладонь, и я пытаюсь смахнуть ее. Он просовывает руку мне под футболку и тонкий спортивный лифчик, обхватывает мою грудь и щиплет за правый сосок, отчего мой живот втягивается и трепещет. Я плачу в его ладонь, и он делает это снова.
— Ты очень плохая девочка, Бекка. Если ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, то придется заткнуться, чтобы папа не услышал тебя, если выключит музыку. Ты можешь сделать это для меня?
Я киваю, насколько это возможно, прижавшись головой к его плечу. Мои глаза закатываются, когда его пальцы обхватывают мой сосок, нежно поглаживая затвердевший бутон, и моя киска сжимается вокруг него в ответ.
— Если я уберу руку, ты будешь хорошей девочкой и помолчишь ради меня?
Я хмыкаю в знак согласия и прикусываю нижнюю губу. Он медленно убирает руку с моего рта, убеждаясь, что я выполню свое обещание молчать, а затем трахает меня с той же острой потребностью, которую испытываю я.
Его руки снова на моих бедрах, он крепко сжимает их, слегка приподнимая меня над собой, когда входит в меня каждый раз по самое основание, посылая острые волны удовольствия и боли вверх и вниз по моему позвоночнику. Клянусь, я чувствую головку его члена у себя в животе с каждым мощным толчком.
Самый. Лучший. Член.
Я вскидываю руки вверх и назад, чтобы вцепиться в подголовник Самира, моя спина выгибается, мышцы живота напрягаются, а он продолжает двигаться сильно и быстро. Каждый раз, когда его бедра соприкасаются с моей задницей, раздается влажный шлепок, и этот звук сам по себе настолько грязный, что я уверена, он навсегда останется в моей памяти. Меня никогда не трахали так жестко и так хорошо, как мой сводный брат прямо сейчас.
— О, черт, Бекка. Черт, черт, черт! Твоя киска такая горячая и тугая, — шипит он, когда его член становится невероятно большим, растягивая меня почти до боли.
Он понижает голос и шепчет мне на ухо грубым, хрипловатым голосом: — Ты такая хорошая девочка, такая тихая, когда принимаешь в себя член своего брата.
— Ох, Самир, не говори такого дерьма, как…
Я так сильно прикусываю губу, что во рту появляется привкус меди, и прикрываю рот рукой, чтобы не закричать, когда без предупреждения мой разум и тело накрывает, казалось бы, бесконечное раскаленное добела наслаждение.
Я не понимаю, как Самиру удается оставаться таким тихим, несмотря на его затрудненное дыхание, в то время как я изо всех сил стараюсь не издавать ни звука, испытывая самый сильный оргазм в своей жизни.
И он даже не коснулся моего клитора! Я никогда не испытывала оргазма без какой-либо внешней стимуляции, но его длинный, твердый, трахающий меня член молниеносно справляется с этой задачей.
— Бекка… чееерт. Ты только что кончила? Твоя киска такая тугая, словно пытается выдоить мой член. Так чертовски сексуально.
Я дрожу от благоговения в голосе Самира, пока меня захлестывают волны экстаза. Как только они начинают отступать, я теряю хватку на подголовнике и прислоняюсь к нему, все еще неудобно выгибая спину из-за своего положения, когда он начинает медленно, почти лениво входить в меня.
Мне вспомнилось то, что он сказал ранее: — Ты такая хорошая девочка, такая тихая, когда принимаешь в себя член своего брата.
Это грязно и аморально, и мне следовало бы испытывать отвращение. Наши родители женаты, и у нас есть единокровные сестры, черт возьми. Может, мы и не родня по крови, но последние четыре года к нам относились так, словно мы были родственниками, даже если он ненавидит меня за это. И все же от этих слов моя испачканная спермой киска снова сжимает вокруг него свои оттраханые внутренние стенки.
Я поворачиваю голову в сторону и импульсивно впиваюсь зубами в шею Самира, чтобы заглушить крик, когда он скользит рукой от моего бедра к груди, затем сжимает и разжимает мой клитор между указательным и большим пальцами. Снова. И снова.
Удовольствие от внешней стимуляции, когда он медленно входит в меня своим огромным членом после оргазма, настолько велико, что становится почти болезненным.
