революционных событиях и в начавшейся затем Гражданской войне.
Пока в стране шла смута, Германия воспользовалась ситуацией, оккупировав всю Прибалтику, а также половину Белоруссии и Украины. В результате чего с немцами потом большевики подписали сепаратный Брестский мир. Да и Финляндия получила от Ленина независимость. Что вынудило русские корабли, в том числе и «Петропавловск» покинуть Хельсинки в марте 1918-го и уйти в Кронштадт.
В 1919-м на Балтике появился флот Великобритании. В финском заливе было замечено до семидесяти английских кораблей. Эскадру интервентов составляли, в основном, некрупные корабли: тральщики, торпедные катера, сторожевики и миноносцы. Крейсера англичан не зашли в тот раз дальше берегов Прибалтики и Финляндии. Но попытка прорваться в Кронштадт все же имела место первого июня. В тот день линкор «Петропавловск», находящийся возле Шепелевского маяка, открыл огонь главным калибром по английским миноносцам, которые вынужденно отступили и больше не пытались атаковать. Но, англичане помогли белой армии Юденича 13 июня занять форт Красная Горка. И «Петропавловску» пришлось открывать огонь по этому береговому форту, выбив оттуда белогвардейцев и интервентов уже на третий день.
Во время мятежа в Кронштадте, в феврале и марте 1921-го, на «Петропавловске» находился штаб восставших, анархистский Временный ревком, который возглавлял старший писарь линкора Степан Петриченко. После подавления восстания, которое требовало от большевиков возвращения свобод и исполнения обещаний выдать фабрики рабочим, а землю передать в собственность крестьянам и происходило под лозунгом «Власть Советам, а не партиям!» и «Советы без коммунистов!», всю прежнюю команду линкора разогнали, расстреляв зачинщиков мятежа. Новый экипаж набрали из комсомольского призыва, а затем переименовали корабль в «Марат». К 1923-му году комсомольцы составляли пятую часть команды.
В 1928-м линкор поставили на модернизацию к стенке Балтийского завода. И только в мае 31-го года обновленный корабль снова ввели в эксплуатацию. С тех пор и до самой войны на корабле только и делали, что занимались боевой учебой. Команда неплохо освоила все механизмы, а артиллеристы научились поддерживать достаточно высокий темп стрельбы, но вот точность их все еще оставляла желать лучшего. Из-за чего линкор не приобрел репутации выдающегося бойца, не слишком хорошо проявив себя уже в «Зимней войне» с финнами, когда обстрелы береговых батарей противника не принесли желаемых результатов. Да и в начавшейся войне с Германией артиллерия линкора больше пока стреляла по площадям, чем по конкретным целям. Но, во всяком случае, про тех, кто служил на нем, нельзя было сказать, что парни не нюхали пороха, потому что линкор с самого начала боевых действий активно привлекался для проведения артиллерийских обстрелов берегов и подвергался атакам немецких самолетов. Видавший виды линкор с честью нес собственный флаг.
Служба ПВО, значительно усиленная с началом войны, на линкоре действовала «на отлично». Сколько уже корабль пережил налетов, которые происходили ежедневно, а иногда и не по одному разу, но, никаких серьезных повреждений немецкие пилоты причинить линкору так и не сумели. Наоборот, противовоздушные корабельные расчеты успешно сбивали вражеские самолеты. И это обстоятельство казалось адмиралу очень важным. Вот и еще один налет вечером третьего июля успешно отбили, правда, на этот раз сильно помогли краснозвездные самолеты, поднявшиеся с аэродромов Моонзунда. «Сталинские соколы» учились действовать довольно быстро и согласованно, а потому успешно разогнали немецких «железных птиц», сбив парочку «лаптежников» в вечернем небе.
В ночь с третьего на четвертое июля Юрий Федорович почти не спал, находясь на мостике и лично отслеживая оперативную обстановку. Лишь утром стало понятно, что вражеская эскадра на этот раз отвернула от Моонзунда к северу, двигаясь в направлении Аландских островов. Догонять вражеские корабли пока приказа не поступало. Да и не смог бы «Марат» догнать «Тирпиц», а потому адмирал позволил себе прилечь отдохнуть. Его никто не тревожил, потому что, в сущности, ничего нового и нештатного не происходило. Отчего контр-адмирал наконец-то выспался, проснувшись только к обеду.
В отличие от других адмиралов, Ралль никогда не сторонился экипажа, тем более, того корабля, на котором реял его брейд-вымпел командующего эскадрой. Обедал он ни в своем адмиральском салоне, а вместе с другими командирами в кают-компании. Сидя за общим столом, адмирал никогда не возражал против разговоров. Наоборот, всегда прислушивался к тем мнениям, которые высказывались в неформальной обстановке. Вот и на этот раз высказывания показались ему интересными.
— Товарищи, я думаю, когда мы встретимся с немцами в море лицом к лицу и примем бой, их авиация тоже от нас не отстанет. Да и подлодки шнырять вокруг будут. Потому надо бы позаботиться о такой камуфляжной раскраске, которая поможет сделать наш линкор менее заметным, как сбоку, так и сверху. У нас сейчас весь линкор шаровой краской покрашен, а хорошо бы еще какие-нибудь изломанные полосы нанести. Например, синие, чтобы визуально не так выделяться на фоне воды, — предложил один из командиров корабельного ПВО.
Все сразу заспорили. Кто-то говорил, что камуфляж почти бесполезен и помогает мало, а кто-то утверждал, что маскировочная расцветка вполне даже полезна. И, ради маскировки от вражеской авиации, вполне можно было бы попробовать выкрасить палубы в цвет воды с какими-нибудь разводами.
— Может быть, дело и полезное, вот только у нас и нужной краски на корабле нет! — поставил точку в споре старпом.
Но, адмирал неожиданно поддержал сторонников дополнительной камуфляжной покраски. Он прекрасно знал, к чему ведет пренебрежение маскировкой. Еще опыт сражения русского флота при Цусиме с флотом Японии послужил веским доказательством в пользу камуфляжа. Тогда японским морякам было гораздо проще обнаруживать и выцеливать русские броненосцы, отправленные на Дальний Восток окрашенными в парадном стиле с черными корпусами и желтыми трубами, в то время, как русские моряки с трудом замечали японские корабли, выкрашенные под цвет штормового моря. А уже во время Первой Мировой широко применялась «ослепляющая» схема окраски, визуально меняющая формы корабля изломанными линиями.
В зарубежных флотах даже использовали расцветку зебр и рисовали ложные форштевни и пенные буруны, чтобы затруднить опознание не только самого корабля, но и определение скорости его хода. Хотя, конечно, это не особенно спасало корабли той же Великобритании от потопления немцами. Но, Юрий Федорович понимал, что маскировочная окраска, несомненно, являлась мерой противодействия обнаружению корабля. При не слишком хорошей видимости, в сумерках или в непогоду, она вполне могла бы сработать, чтобы в решающий момент хоть немного обмануть неприятеля, затруднить прицеливание вражеских бомбардировщиков или подводных лодок.
Юрий Федорович, разумеется, понимал, что нужно было подумать об этом заранее. Вот только те флотские начальники, от которых это зависело, большого значения маскировке кораблей перед началом войны с Германией почему-то не придали. В предвоенные годы камуфляж применяли редко, да и то только на
