Я снова закрыла блокнот. Это нельзя читать. Слишком личное. И ничуть меня не касается. Я должна остановиться.
И остановлюсь, обязательно. Только еще один шаг. Один, и тогда я наверняка оставлю эту книжку в покое.
Я открыла ее наугад, ближе к середине, и меня подхватил поток сексуальных откровений.
Bay! Начать с того, что это было странно! Я не вру. Но возник тот самый невероятный эффект наполнения. Тут другого слова не подобрать. Как будто все это оказалось внутри меня. Вроде дальше и некуда, я больше не могу, а потом выясняется, что еще как могу. И мне было все равно, слышно меня или нет. Надо мной беспрестанно трудились его руки. Невероятное ощущение! Слава богу, в Особняке хорошая звукоизоляция, – во всяком случае, мне так сказали. Должно быть, так оно и есть, иначе все бы знали, что происходит в номерах. Но, доложу вам, самые сильные ощущения мне доставил второй малый, Оливер, который лежал подо мной, мой прекрасный, весь в татуировках, темноволосый незнакомец, сосавший у меня…
Я захлопнула блокнот. Ладно, хватит. Это уже слишком. Двое мужчин? Одновременно? Я глянула на верх странички – то был Шаг пятый: Мужество. Я изумилась: между ног стало мокро. Обычно я не читала эротику, а когда натыкалась на порнографию, она меня не возбуждала. Но это? Здесь было все о желании. Мне хотелось прочесть до конца, но нет, нельзя. Я крепко прижимала закрытый блокнот к колену.
Полин не выглядела такой, с ее короткой стрижкой и чистым взглядом. Совершенно не тот типаж. Но что такое «типаж»? Насколько далеко мне случалось зайти с мужчиной? На что меня хватало? Старшеклассницей – только на дурацкое рукоблудие в кино, с мальчишкой, с которым я встречалась, когда мы со Скоттом устроили «перерыв». Ну, минет делала. Наверное, не больно-то хорошо и не всегда до конца. Надо признать, что в сексуальном смысле я была прискорбно неопытна. Дикси перекатилась на спину, приняв откровенно похотливую позу.
– Ох, киса, тебе, небось, на улице было круче, чем мне в моей спальне.
Мне следовало убрать записную книжку подальше. Чтение ее было бы непозволительным вторжением в личную жизнь Полин и грозило выбить меня из колеи. Я встала и чуть ли не со злобой запихнула ее в выдвижной ящик телефонного столика возле входной двери. Через десять минут я переложила ее в карман старой лыжной куртки, привезенной из Мичигана и висевшей в кладовке. Но книжка не давала мне покоя, и тогда я сунула ее в духовку. Но вдруг она загорится от светового индикатора?
Я решила положить ее в сумочку, чтобы не забыть прихватить ее завтра в кафе на случай, если Полин явится за своей пропажей. Господи, а вдруг она подумает, что я прочла? Ну а как было не прочесть? По крайней мере, я прочитала не все. С этой мыслью я вынула записную книжку из сумочки, отнесла в машину и заперла в багажнике.
* * *
Спустя два дня, когда закончилось время ланча и народу в зале поубавилось, дверной колокольчик возвестил прибытие Полин. У меня похолодело в животе, словно она явилась меня арестовать. На сей раз она пришла не со своим сексуальным спутником, а с красивой женщиной постарше – лет пятидесяти, а то и шестидесяти, если хорошо сохранилась, с волнистыми красными волосами и в бледно-коралловой тунике. С несколько мрачным видом они направились к свободному столику у окна. Я разгладила футболку, собралась с духом и подошла к ним. Постарайся не таращиться на нее. Держись как обычно, спокойно. Ты ничего не знаешь, потому что блокнот не читала.
– Добро пожаловать. Начнем с кофе? – спросила я натянуто, и сердце мое неистово забилось в ребрах.
– Да, пожалуйста, – ответила Полин, стараясь не встречаться со мной глазами и глядя на свою рыжеволосую спутницу. – А ты?
– Зеленый чай. И два меню, пожалуйста, – ответила та, взирая, в свою очередь, на Полин.
Меня охватил стыд. Они что-то знали. Знали, что я знаю.
– Р… разумеется, – с запинкой пробормотала я, поворачиваясь от столика.
– Погодите. Я хотела спросить….
Сердце чуть не выскочило у меня изо рта.
– Да? – Я развернулась обратно, засунув руки в карман передника и до ушей вскинув плечи.
Говорила Полин. Она нервничала не меньше, чем я, а вот лицо ее спутницы выражало спокойную поддержку. И тут я заметила на ее запястье такой же красивый золотой браслет, матовый, с подвесками.
– Я ничего здесь не забыла в последний раз? Маленький блокнот. Примерно с эту салфетку. Цвета красного вина, с моими инициалами на обложке – П. Д. Вам не попадался? – Голос ее дрожал. Казалось, она вот-вот расплачется.
Я перевела взгляд на спокойное лицо ее спутницы.
– Хм… не знаю, но спрошу у Делл, – ответила я с излишним пылом. – Подождите минутку.
Я чопорно проследовала в кухню, распахнула дверь и привалилась спиной к прохладной плитке. Воздух в легких закончился. Старая Делл намывала большой горшок, который она использовала под чили. Хотя ее седые, без малого белые африканские кудри были подстрижены чуть не под ноль, она всегда носила сетку для волос и спецодежду официантки. Тут меня осенило.
– Делл. Ты должна оказать мне услугу.
– Кэсси, я тебе ничего не должна, – прошепелявила она. – Веди себя прилично.
– Хорошо. Но дело срочное. Там, в зале, две клиентки. Одна из них кое-что у нас забыла, маленький блокнот, и мне не хочется, чтобы она думала, что я его читала. А я читала. Не все, но кое-что. Мне пришлось. Как иначе можно было узнать, чья это штуковина? Оказалось, там что-то вроде дневника, ну я и зачиталась. Прочла больше, чем следовало, а записи личные. Очень личные. Не хочется, чтобы она знала, что я совала туда нос. Можно, я скажу, будто это ты его нашла? Пожалуйста.
– Ты хочешь, чтобы я соврала?
– Да нет же, всю ложь я беру на себя.
– Господи, девонька, не понимаю я вас, нынешнюю молодежь, со всеми вашими драмами, историями и прочим. Разве нельзя сказать просто: возьмите, я нашла?
– Не в этот раз. Не могу. – Я умоляюще сложила руки.
– Ладно. – Делл отмахнулась от меня, словно от мухи. – Но только чтобы мне не пришлось говорить. Иисус не позволяет лгать.
– Я тебя расцелую.
– Ни в коем случае.
Я побежала к своему шкафчику, сняла со стопки грязных футболок записную книжку, мысленно напомнив себе о стирке, и понеслась к столику. Обе женщины выжидающе обернулись ко мне.
– Ну вот, я спросила Делл, это наша другая официантка, тоже из дневной смены…
В этот момент Делл покорно высунулась из кухни и помахала натруженной рукой, узаконивая мое вранье.
– Она и вправду нашла. – Я полезла в сумочку и вытащила блокнот. – Это?..
Я и договорить не успела, как Полин вырвала книжку из моих пальцев и сунула себе в сумочку.
– Оно самое. Огромное вам спасибо, – сказала она мне с облегченным вздохом и повернулась к спутнице. – Знаешь, Матильда, мне надо идти. Жаль, но получается, что у меня больше нет времени на ланч. Не обидишься?
– Да все в порядке. Позвони мне потом. Но я останусь, а то с голоду помру.
Она встала, чтобы на прощание обнять подругу.
Я чувствовала, что облегчение Полин соседствует с досадой. Она вернула утерянное, но понимала, что кто-то где-то, скорее всего, ознакомился с ее тайнами, и сейчас ей, похоже, не терпелось убраться с глаз долой. Коротко обнявшись, она поспешила к выходу.
Матильда снова уселась – расслабленно, словно кошка на нагретое солнцем местечко. Я оглядела зал. Было около трех часов, и кафе почти пустовало. Моя смена подходила к концу.
– Сейчас принесу ваш зеленый чай, – сказала я. – А меню на стенке, вон там.
– Спасибо, Кэсси, – произнесла она, когда я уже отходила.
У меня свело желудок. Она знала мое имя. Откуда? Тьфу, я же подписываю счета. А Полин у нас в завсегдатаях. Вот и весь секрет.
Остаток смены прошел без происшествий. Матильда пила чай, посматривая в окошко. Она заказала сэндвич с яичным салатом, приправленным уксусом, и съела половину, а наш с ней обмен фразами не выходил за пределы обычного разговора официантки и клиентки. Под конец я принесла ей счет и получила щедрые чаевые.
* * *
Именно поэтому я была потрясена, увидев, как на следующий день, сразу по окончании обычной обеденной сутолоки, у нас снова, на сей раз в одиночестве, появилась Матильда. Помахав мне, она указала на столик, и я кивнула, отметив легкую дрожь в руках, когда направилась к ней. Хотя с чего бы мне нервничать? Пусть даже она догадывалась насчет моей лжи, что уж такого страшного я сделала? Никто не удержался бы от соблазна почитать блокнот с таким интригующим содержанием. К тому же если я и вторглась в чье-то личное пространство, то это относилось к Полин, а никак не к этой женщине.
– Привет, Кэсси, – поздоровалась она с доброжелательной улыбкой.
На этот раз я присмотрелась к ее лицу. У нее были большие, яркие, темно-карие глаза и безукоризненная кожа. А вот макияжа почти не было, что создавало дополнительный омолаживающий эффект, хотя я теперь полагала, что на самом деле ей было ближе к шестидесяти, чем к пятидесяти. Лицо ее было сердечком, с заостренным подбородком – действительно, без преувеличений, очень красивым: той красотой, что бывает присуща женщинам с необычными чертами. Она была вся в черном – облегающие брюки, подчеркивавшие безупречное телосложение, и вязаный свитер, который ей очень шел. На фоне черного рукава выделялся золотой браслет с подвесками.
