– Наверное, да. Так.
Я бросила затравленный взгляд на дверь, через которую можно было попасть во двор, а там и на улицу, подальше от этого места.
– И что же вас подтолкнуло, как вы считаете?
– Это была не просто записная книжка, – вырвалось у меня.
Две женщины за окном прошли в калитку.
– А что же в таком случае?
Я подумала о своей парочке, об их соединенных руках. Потом о книжке и о том, как Полин пятится к кровати, и мужчина…
– Полин. Как она ведет себя с мужчинами. Со своим приятелем. У меня в жизни ничего подобного не было, даже с мужем. И ни один мужчина так не относился ко мне. Она кажется такой… свободной.
– И вы хотите того же?
– Да. Наверное. Вы этим занимаетесь?
– Мы только этим и занимаемся, – прозвучал ответ. – Но давайте все-таки начнем с вас. Расскажите о себе.
Понятия не имею, откуда взялась эта легкость, но слова буквально хлынули из меня. Я рассказала Матильде, как росла в Энн-Арборе. Как моя мать умерла, когда я была маленькой, а отец, подрядчик промышленных ограждений, редко бывал дома, а когда приходил, то оказывался то черствым, то любвеобильным, особенно спьяну. Я научилась быть осторожной и чуткой к переменам в домашней атмосфере. Моя сестра Лайла покинула дом при первой возможности и переселилась в Нью-Йорк. В дальнейшем мы почти не общались.
Затем я поведала Матильде о Скотте, милом Скотте, жалком Скотте. Скотте, который танцевал со мной в кухне под кантри, который дважды меня ударил и не прекращал молить о невозможном прощении. О том, как рушился наш брак и крепло его пьянство. О том, как его смерть не освободила меня, но привела к спокойному компромиссу, посадила в загон моего собственного изготовления. Я даже не представляла, сколь отчаянно нуждалась в собеседнице и до какой степени обособилась, пока не открылась Матильде.
И вот я сказала главное. Просто выплеснула тот факт, что уже несколько лет вообще не занималась сексом.
– Сколько именно?
– Пять. Да уже почти шесть.
– Ничего странного. Гнев, печаль и обида проделывают с телом весьма неприятные фокусы.
– Откуда вы знаете. Вы сексолог?
– В некотором роде, – ответила Матильда. – Мы, Кэсси, занимаемся тем, что помогаем женщинам восстановить контакт с их сексуальностью. При этом они возрождают наиболее значимую и сильную часть своей личности. По шагу зараз. Вам это интересно?
– Наверное. Конечно, – поправилась я.
Меня тошнило, как в тот раз, когда я сказала отцу, что у меня начались месячные. В доме, где я росла, не было женщин, кроме отцовской подружки, – ей было на все наплевать, и я ни с кем не говорила о сексе вслух.
– Мне придется делать что-то… необычное?
Матильда рассмеялась:
– Нет. Ничего необычного, Кэсси, если это не ваше.
Я рассмеялась принужденным смешком человека, прошедшего точку невозврата.
– Но что я должна буду делать? Как это работает?
– Для начала вообще ничего, кроме как сказать «да» Комитету, – ответила она и, взглянув на часы, добавила: – Который, о господи, уже собирается, пока мы тут говорим.
– Комитету?
Боже, да что же я натворила? Мне казалось, что я лечу в бездонную пропасть.
Должно быть, Матильда почувствовала мою панику. Она налила мне воды из кувшина:
– Ну же, Кэсси, выпейте и постарайтесь расслабиться. Все будет хорошо. Просто чудесно, поверьте. Комитет – всего лишь группа женщин, доброжелательных женщин, многие из которых похожи на вас и хотят помочь. Они набирают участников и строят фантазии. Комитет помогает фантазиям осуществиться.
– Моим фантазиям? А если у меня их нет?
– О, еще как есть. Вы просто пока о них не догадываетесь. И не беспокойтесь. Вам никогда не придется делать что-то против своей воли и встречаться с людьми, которых вы не хотите знать. Таков девиз С.Е.К.Р.Е.Т. «Не осуждать. Не знать пределов. Не стыдиться».
Стакан с водой дрогнул в моей руке. Я отпила большой глоток и поперхнулась.
– С.Е.К.Р.Е.Т.?
– Да, так называется наша группа. Каждая буква имеет свой смысл. Но общей целью является освобождение через полное подчинение своим сексуальным фантазиям.
Я уставилась в пространство, пытаясь отогнать образ Полин в компании двух мужчин…
– Это то, чем занималась Полин? – вырвалось у меня.
– Да. Полин выполнила все десять шагов С.Е.К.Р.Е.Т. и теперь живет полноценной сексуальной жизнью.
– Десять?
– В техническом смысле фантазий девять. Десятый Шаг – принятие решения. Вы можете остаться в организации на год и привлекать себе подобных, заниматься тренингом фантазирования или помогать другим совершенствовать фантазии. Или же можете перенести сексуальные навыки и познания в ваш собственный мир – например, в любовные отношения.
В окно за правым плечом Матильды я видела, как через калитку шли все новые женщины – по двое, по трое, разного роста, возраста и цвета кожи. Было слышно, как они, смеясь и болтая, проходят в приемную.
– Это и есть Комитет?
– Да. Присоединимся?
– Подождите. Слишком уж быстро все происходит. У меня вопрос: что будет, если я скажу «да»?
– Все, чего захотите. И ничего такого, чего не захочется, – отозвалась Матильда. – Да или нет, Кэсси. Проще некуда.
Мое тело уже согласилось, но рассудок оправился от временного помрачения и взялся за старое.
– Но я вас даже не знаю! Ни вас, ни этих женщин. И мне предлагают сидеть и делиться сокровенными сексуальными фантазиями? Но я не знаю даже, есть ли они у меня вообще, не говоря уж о девяти, потому что спала я всего с одним мужчиной. Как же мне говорить «да» или «нет»?
Матильда выслушала мою тираду с терпением матери, внимающей детской истерике. Ничто из сказанного мной уже не могло заставить мое тело повернуться и отправиться домой, и я это знала. Мой бедный рассудок проигрывал бой.
– Да или нет, Кэсси, – повторила Матильда.
Я оглядела комнату, книжную полку у меня за спиной, старинные окна с видом на живую изгородь и снова посмотрела на добродушное лицо Матильды. Я нуждалась в прикосновениях. Нуждалась в том, чтобы мужчина освободил мое тело, пока оно не умерло медленной и одинокой смертью. Я испытывала потребность в неких действиях для меня. Надо мной.
– Да.
Она мягко ударила в ладоши:
– Я очень рада. Ох и здорово это будет, Кэсси! Обязательно будет!
С этими словами Матильда извлекла из ящика рабочего стола небольшой буклет и подтолкнула ко мне. Он был того же бордового цвета, что и дневник Полин, разве только длиннее и уже, как чековая книжка.
– Я оставлю вас одну, чтобы вы спокойно заполнили этот краткий вопросник. Это поможет нам понять, чего вы хотите и что… вам нравится. И ваше нынешнее состояние. Ваши особые фантазии вы распишете потом. Но это начало. У вас пятнадцать минут. Просто ответьте честно. Я приду за вами, когда закончите. Комитет уже собирается. Чай? Кофе?
– Чай бы не помешал, – ответила я, ощущая сильнейшую усталость.
– Единственное, что стоит между вами и вашей настоящей жизнью, – это страх. Не забывайте об этом.
Когда она ушла, мне не сразу хватило смелости хотя бы заглянуть в буклет. Я встала и подошла к находившейся в задней части офиса книжной полке. То, что я приняла за энциклопедию, оказалось переплетенными распечатками эротической литературы: «Полная Камасутра», «Радость секса», «Любовник леди Чаттерлей», «Мой тайный сад», «Счастливый Хукер», «Фанни Хилл», а также «История О.». Кое-что мне попадалось, когда я подростком подрабатывала няней. Я заглядывала в них и после, когда родители малышей возвращались, в смущении шла домой. Здесь все эти книги были в таких же кожаных бордовых обложках, как буклет и дневник, с тисненными золотом заглавиями. Проведя пальцем по корешкам, я глубоко вздохнула, вернулась за стол и открыла буклет.
То, что вы держите в руках, строго конфиденциально. Ваши ответы предназначены только для вас и Комитета. Никто другой их не увидит. Чтобы С.Е.К.Р.Е.Т. смог оказать вам помощь, мы должны узнать о вас как можно больше. Отвечайте подробно, честно и ничего не бойтесь. Пожалуйста, приступайте.
Далее следовал список вопросов, между которыми было оставлено место для ответов. Вопросы были столь специфическими, что у меня голова пошла кругом. Едва я взялась за ручку, как в дверь постучали.
– Да?
В щель просунулась черная голова Дэники.
– Простите, что прерываю. Матильда сказала, что вы просили чаю.
– О, спасибо.
Она вошла и аккуратно поставила передо мной серебряный чайный прибор.
– Дэника, вы заполняли это? Вот эту штуку.
Ее лицо расплылось в улыбке.
– Нет. Видите? – Она подняла руку, показав голое запястье. – У меня нет браслета. Это опознавательный знак. Матильда говорит, что мне просто незачем присоединяться к обществу, у меня с моим парнем и так все классно, с самого начала. Ну и потом, здесь больше заботятся типа о старых… Ну, кому уже тридцать, а то и больше. Но мне кажется, это по-настоящему круто, – добавила она. Ей было немного за двадцать, и она соответствовала своему возрасту до мозга костей. – Вы просто отвечайте честно, Кэсси. А затем все будет легко и просто. Матильда постоянно так говорит.
