За счастьем!
У них в ушах горячий звон.У ног лежит луна.Парнишка по уши влюблен.По маковку она.
Шуршит, кружа под фонарем,Осенний листопад.
Он вдруг сказал: – Давай пойдемКуда глаза глядят!
И как огнем подожженаВолнением его:– Идем! – ответила она. –До счастья самого.
И вот влюбленные в пути.Костром горит восход.Их где-то счастье впередиНеведомое ждет!
И долго время их велоПо магистралям гулким.А счастье, просто как назло,Все время дома их ждало,В родимом переулке…
1963Ненужные споры
Двое ссорились, даже кричали,Потом устали в конце концов.Сердито затихли. И так молчали.Наверно, не меньше пяти часов.
А где-то в это время смеялись,Ходили в кино и читали стихи,Работали, пели, мечтали, влюблялись,Смотрели спектакль, напряженно-тихи.
Где-то дома к небесам возводили,Играли в теннис, ловили бычков –Короче, дышали! Короче, жили!А здесь будто склеп: ни улыбок, ни слов…
И вряд ли обоим сейчас понятно,Что эти часы, как бессмысленный бег,Для них потеряны безвозвратно,Из жизни вычеркнуты навек!
Наука на все ответы находит.Она утверждает: – Имейте в виду,Полчеловеческой жизни уходитНа сон, на транспорт и на еду.
А чем порой эта жизнь полна?И много ль отпущено нам от века?Ведь если подумать, то жизнь человекаНе так уж и слишком, увы, длинна…
Какой же статистик за нас учтетВремя, ушедшее на раздоры,На злые слова, на обиды, на споры?А жизнь ведь не поезд, она не ждет.
Конечно, можно хитрить, улыбаться:«Подумаешь, важный какой разговор!»А если по совести разобраться,Сколько на свете ненужных ссор!
Поссорились, вспыхнули, побледнели…Только б не сдаться! Не уступить!А это ведь дни, а это неделиИ, может быть, годы, коль все сложить.
И хочется мне постучать, обратитьсяВ тысячи окон, в сотни квартир:– Кто в ссоре, прошу вас, идите мириться!Милые люди! Давайте учитьсяВ собственном доме бороться за мир!
1964Зимняя сказка
Метелица, как медведица,Весь вечер буянит зло,То воет внизу под лестницей,То лапой скребет стекло.
Дома под ветром сутулятся,Плывут в молоке огоньки,Стоят постовые на улицах,Как белые снеговики.
Сугробы выгнули спины,Пушистые, как из ваты,И жмутся к домам машины,Как зябнущие щенята…
Кружится ветер белый,Посвистывает на бегу…Мне нужно заняться делом,А я никак не могу.
Приемник бурчит бессвязно,В доме прохладней к ночи,Чайник мурлычет важно,А закипать не хочет.
Все в мире сейчас загадочно,Все будто летит куда-то,Метельно, красиво, сказочно…А сказкам я верю свято.
Сказка… Мечта-полуночница…Но где ее взять? Откуда?А сердцу так чуда хочется,Пусть маленького, но чуда!
До боли хочется верить,Что сбудутся вдруг мечты…Сквозь вьюгу звонок у двери –И вот на пороге ты!
Трепетная, смущенная.Снится или не снится?!Снегом запорошенная,Звездочки на ресницах…
– Не ждал меня? Скажешь, дурочка?А я вот явилась… Можно? –Сказка моя! Снегурочка!Чудо мое невозможное!
Нет больше зимней ночи!Сердцу хмельно и ярко!Весело чай клокочет,В доме, как в пекле, жарко…
Довольно! Хватит! Не буду!Полночь… Гудят провода…Гаснут огни повсюду.Я знаю: сбывается чудо,Да только вот не всегда…
Метелица, как медведица,Косматая голова.А сердцу все-таки веритсяВ несбыточные слова:
– Не ждал меня? Скажешь, дурочка?Полночь гудит тревожная…Где ты, моя Снегурочка,Сказка моя невозможная?..
1964Одно письмо
Как мало все же человеку надо!Одно письмо. Всего-то лишь одно.И нет уже дождя над мокрым садом,И за окошком больше не темно…
Зажглись рябин веселые костры,И все вокруг вишнево-золотое…И больше нет ни нервов, ни хандры,А есть лишь сердце радостно-хмельное!
И я теперь богаче, чем банкир.Мне подарили птиц, рассвет и реку,Тайгу и звезды, море и Памир.Твое письмо, в котором целый мир.Как много все же надо человеку!
1965Я провожу тебя
О, как ты щебечешь весело,И как хлопотлива ты:Жакетку на стул повесила,Взялась поливать цветы.
С мебели пыль смахнула,Заварку нашла на окнеИ, как бы вскользь, намекнулаНа нежность свою ко мне.
Вся из тепла и света,Ты улыбаешься мне.А я от улыбки этойВ черном горю огне!
А я сижу и не знаю:Зачем вот такая ты?И просто сейчас страдаюОт этой твоей теплоты.
Как много ты произносишьСейчас торопливых слов!То дразнишь, то будто просишьОткликнуться на любовь.
Грозишься, словно кометой,Сердцем мой дом спалить.А мне от нежности этойВолком хочется выть!
Ну, как ты не чувствуешь толькоИ как сама не поймешь,Что нет здесь любви нисколькоИ каждая фраза – ложь!
Хуже дурной напастиЭтот ненужный фарс.Ведь нет же ни грамма счастьяВ свиданье таком для нас.
И если сказать открыто,Ты очень сейчас одна,Ты попросту позабытаИ больше ему не нужна.
А чтобы не тяжко было,Ты снова пришла ко мне,Как лыжница, что решилаПо старой пойти лыжне.
Как будто бы я любительРоли «чужая тень»,Иль чей-нибудь заместитель,Иль милый на черный день.
Но я не чудак. Я знаю:Нельзя любить – не любя!Напьемся-ка лучше чаю,И я провожу тебя…
Сегодня красивый вечер:Лунный свет с тишиной,Звезды горят, как свечи,И снег голубой, голубой…
В мире все повторяется:И ночь, и метель в стекло.Но счастье не возвращаетсяК тем, от кого ушло.
Всем светлым, что было меж нами,Я как святым дорожу.Давай же будем друзьями,И я тебя провожу!
1965«Все как будто сделал славно я…»
Все как будто сделал славно я:Кончил разом все сомнения.Понял вдруг, что ты – не главная:Не любовь, а увлечение.
Ты, я верю, не плохая,Ни игры в тебе, ни зла,Ничего не ожидая,Все дарила, что могла.
Только счастье невозможноБез клубящихся дорог,Слишком было все несложно,Слишком много было можно,Но ни бурь и ни тревог…
Видно, в том была причина,Что любовь не жгла огнем,И была не ярким сном,А простой, как та рябинаУ тебя перед окном.
И ушел я в синий вечер,Веря в дальнюю звезду.В путь! В пути я счастье встречу,Здесь – зачахну, пропаду.
Все как будто сделал правильно,Кончил разом все сомнения:Понял ведь, что мной оставленоНе любовь, а увлечение.
Значит, скоро распахнетсяДаль счастливых, новых дней.Сердце песней захлебнется.Годы мчат… Дорога вьется…Только сердцу не поется,Не поется, хоть убей!
Только холодно и тесноСтало сердцу моему.Все как будто сделал честно,В чем же дело – не пойму!
Отчего сквозь километры,Как в тумане голубом,Я все чаще вижу дом,Шторку, вздутую от ветра,И рябину под окном?!
1965Сердечная история
Сто раз решал он о любви своейСказать ей твердо. Все как на духу!Но всякий раз, едва встречался с ней,Краснел и нес сплошную чепуху.
Хотел сказать решительное слово,Но, как на грех, мучительно мычал.Невесть зачем цитировал ТолстогоИли вдруг просто каменно молчал.
Вконец растратив мужество свое,Шагал домой, подавлен и потерян,И только с фотографией ееОн был красноречив и откровенен.
Перед простым любительским портретомОн смелым был, он был самим собой.Он поверял ей думы и секреты,Те, что не смел открыть перед живой.
В спортивной белой блузке возле сетки,Прядь придержав рукой от ветерка,Она стояла с теннисной ракеткойИ, улыбаясь, щурилась слегка.
А он смотрел, не в силах оторваться,Шепча ей кучу самых нежных слов.Потом вздыхал: – Тебе бы все смеяться,А я тут пропадай через любовь!
Она была повсюду, как на грех:Глаза… И смех – надменный и пьянящий.Он и во сне все слышал этот смехИ клял себя за трусость даже спящий.
Но час настал. Высокий, гордый час!Когда решил он, что скорей умрет,Чем будет тряпкой. И на этот разБез ясного ответа не уйдет!
Средь городского шумного движеньяОн шел вперед походкою бойца,Чтоб победить иль проиграть сраженье,Но ни за что не дрогнуть до конца!
Однако то ли в чем-то просчитался,То ли споткнулся где-то на ходу,Но вновь краснел, и снова заикался,И снова нес сплошную ерунду.
– Ну, вот и все! – Он вышел на бульвар,Достал портрет любимой машинально,Сел на скамейку и сказал печально:– Вот и погиб «решительный удар»!
Тебе небось смешно, что я робею.Скажи, моя красивая звезда:Меня ты любишь? Будешь ли моею?Да или нет? – И вдруг услышал: – Да!
Что это? Бред? Иль сердце виновато?Иль просто клен прошелестел листвой?Он обернулся: в пламени закатаОна стояла за его спиной.
Он мог поклясться, что такой прекраснойЕще ее не видел никогда.– Да, мой мучитель! Да, молчун несчастный!Да, жалкий трус! Да, мой любимый! Да!
1965Вторая любовь
